† Страдание святого Димитрия царевича

Св. Димитрий царевич, сын царя Иоанна Грозного и Марии Феодоровны из роду Нагих, родился в 1582 году 19 октября. Близкий к смерти царь Иоанн назначил в удел царевичу с его материю Углич, а воспитание его вверил царскому советнику Бельскому. Царь Феодор вскоре по восшествии на престол, по настоянию сильных бояр, опасавшихся соперничества Нагих, отправил царицу Марию с её сыном в Углич. Добрый царь горько плакал, прощаясь с единственным братом; он назначил царевичу пышный штат двора, но скорбел, что удаление брата в Углич не более, как заточение; воспитатель Бельский остался в Москве. Годунов вскоре после того стал полновластным правителем России: добрый Феодор остался почти при одном имени царя, а всё делалось, как хотел Борис; иностранные дворы присылали Годунову дары наравне с царём. Между тем Борису известно было, что все в государстве, начиная с царя Феодора, признают Димитрия наследником престола и имя его поминалось в церквах. Сам Борис в разных делах Феодорова времени признавал Димитрия наследником престола. Когда в 1586 г. совет вельможей с выбранными народа предложил царю Феодору развестись с неплодной женой, сестрой Годунова, по её бесчадию, Годунов отвечал, что есть законный наследник престола, Димитрий. В следующем году, когда Русские послы отправлялись на Варшавский сейм хлопотать о том, чтобы Польша признала Феодора царём своим, Годунов в наказе послам писал: «если паны начнут просить, чтобы государь назначил им на государство брата своего, то отвечать, что это невозможно, – царевич ещё молод, всего четырёх лет». Так Борис видел в Димитрии наследника престола. Но как с страстью к власти, как привыкшему распоряжаться всем с мощью самодержавного царя, отказаться от всяких надежд на продолжение власти? К несчастью, льстецы говорили Борису, что при Димитрии ждёт его не власть царского советника, а плаха, и что родственники царевича Нагие готовы отмстить ему за своё заточение. Тревожимый опасениями за свою будущность и обольщаемый мечтами о власти, Борис стал действовать против царевича, как против личного врага своего. Сперва запретил он поминать имя его в церквах, давая знать России, что сын седьмой жены Иоанновой – не наследник престола. Поскольку же Борису известно было, что много было таких, которые по тому самому, что оскорбительное распоряжение о царевиче принадлежало Борису, готовы всеми мерами действовать за царевича; то Борису смерть царевича казалась необходимой. Люди, поставившие судьбу свою в зависимость от судьбы Годунова, довели в нём эту мысль до убеждения. Вследствие того дьяк Михаил Битяговский послан в Углич править земскими делами и хозяйством вдовой царицы. Вместе с ним явились в Углич сын Битяговского Даниил, племянник Никита Качалов и Осип Михайлов, сын мамки Димитриевой. И вот 15 мая «царевича в Угличе не стало». Как это случилось? Посланные из Москвы князь Василий Шуйский, окольничий Клешнин и дьяк Вылузгин доставили царю Феодору следственное дело, которым уверяли, что царевич, играя ножом с детьми в тычку, вдруг от падучей болезни упал и закололся. Но это была только клевета, которой вновь оскорбляли имя св. царевича. Следствие, рассмотренное перед судом беспристрастия, оказывается жалким усилием закрыть правду в глазах царя Феодора. В нём не записали общего голоса Угличан, уверявшего следователей, что царевич убит. В нём старались не о том, чтобы открыть правду, а о том только, чтобы выставить царевича больным. Например, самый первый допрос был следующий: «которым обычаем царевича не стало? И что его болезнь?» В продолжение всего следствия вся заботливость следователей устремлена к тому, чтобы набрать как можно более голосов о болезни царевича. Напротив, если кто из допрашиваемых упоминает о насильственной смерти царевича, такое показание остаётся без всякого внимания, – не спрашивают: при ком это было? Кто убийцы? Как и когда убит царевич? Нежелание следователей открыть истину и желание закрыть её видно по показанию почти каждого ответчика. Современники, за исключением услужливых слуг Бориса, и свои, и чужие единогласно говорят, что царевича закололи убийцы, по желанию Годунова. Сам Шуйский в 1606 г. свидетельствовал перед целой Россией, что «царевич князь Димитрий Иванович, по зависти Бориса Годунова, яко ягня незлобиво, заклася, убит как невинный агнец». Ложь, которою хотели закрыть убийц и которой оскорбляли мученика, ясно открылась тогда, как в 1606 г. открыли гроб царевича; тогда нашли, что «в левой руке царевич держал полотенце, шитое золотом, а в другой орехи», в каком виде постигла его и смерть. Если же правая рука его занята была орехами, то как мог он в той же руке держать нож? К тому же, в падучей болезни невозможны произвольные движения рукой, чтобы заколоть себя; если же царевич упал прямо гортанью на нож, гортань его была бы проколота, а не перерезана, как видят это теперь. Так царевич, невинный и чистый, был умерщвлён злодейски. По летописям и частью по самому следственному делу, злодейство совершилось так: 15 мая, в полдень, когда во дворце не было Нагих, мамка Волохова вынесла царевича на двор; сюда же сошла и кормилица, напрасно уговаривавшая мамку не носить царевича. Убийцы уже дожидались жертвы. Осип Волохов, взяв царевича за руку, спросил: это у тебя, государь, новое ожерельице?» Ребёнок поднял голову и отвечал: «нет, старое». В эту минуту сверкнул нож, но убийца не захватил гортани и убежал. Димитрий упал. Кормилица пала на него, чтобы защищать его собой, и стала кричать. Битяговский и Качалов отняли у неё царевича и дорезали. Выбежала мать и стала кричать. Соборный пономарь, видевший убийство, зазвонил в колокол, чтобы собрать народ. Михаил Битяговский бросился к колокольне остановить тревогу, но пономарь заперся в колокольне и продолжал тревогу. Сбежавшийся народ, узнав о преступлении, по внушению Нагих, убил убийц – Михаила Битяговского и ещё 12 человек: несчастное самоуправство облегчило следователям средства закрыть главное преступление. Царевича погребли в Угличе.

Годунов вошёл на престол, но не долго усидел на нём. Явилась тень св. Димитрия – первый Лжедимитрий, и Борис погиб. Убит и самозванец. Шуйский взошёл на престол. Но Ляхи на место одного приготовили другого Лжедимитрия и волновали Россию. Царь Василий Шуйский решился выставить в Москве тело истинного царевича, чтобы рассеять обманы в глазах народа легковерного. С такими намерениями отправлены были в конце мая 1606 года митрополит Филарет, епископ Феодосий и четыре боярина в Углич за телом царевича. «Когда открыт был гроб царевича, так доносили от 28-го мая посланные царю, мощи оказались целы и невредимы, за исключением некоторых частей; лицо, волосы на голове, на костях плоть – невредимы; в левой руке тафтяная ширинка, саван, камчатый кафтанчик, сапожки, орехи в пригоршне – всё цело»; тогда же разные больные получали исцеление при гробе царевича Димитрия, о чём имеются письменные свидетельства. Июня 3-го царь со всем двором и духовенством встретили св. мощи за городом; июня 5-го поставили их в Архангельском соборе, чтобы на другой день опустить в землю, но на другой день совершилось 13-ть чудесных исцелений, а 6-го числа 12-ть больных выздоровели при мощах царевича и – они оставлены навсегда открытыми в соборе. Тогда определили праздновать царевичу 19-го октября, 15-го мая и 3-го июня.