† Память о св. чехах кн. Людмиле, кн. Вячеславе и преп. Прокопии

Блаженная Людмила, бабка св. кн. Вячеслава, была супруга христианского князя Богемии Боривоя. – Великий просветитель славян св. Мефодий, архиепископ соседней с Богемией Моравии, преподал Боривою и Людмиле наставление в чистой, святой вере и омыл их водой благодатного крещения в Велеграде. Князь и княгиня Богемии были искренними христианами и по искренней любви к св. вере употребляли меры для обращения подданных ко христианству. Таков же был и сын их кн. Вратислав. – Но язычество еще жило между богемскими славянами и особенно сильно оно было между соседними полабскими славянами; дела немецкого романизма не только не сближали местных славян с христианством, напротив питали сильную вражду против него. В таком положении дел неизбежна была в Богемии борьба начал языческой жизни с искренним христианством. Жена кн. Вратислава Драгомира была урожденная княжна Браниборо-Стодеранская. – Быть не могло, чтобы в таком глубоко-христианском семействе, какого было семейств князя Боривоя, жена князя христианина стала язычницей, не крещеной, как выставляют Драгомиру легенды романизма. Но то не подлежит сомнению, что она не была искренней христианкой, была горда и зла и по гордости дорожила всем славянским, в том числе и языческой жизнью; ненависть ко христианству, воспитанная в полабских славянах жестокостями немецких миссионеров и властителей, являлась в ней в виде недоверия и холодности ко христианству. Два сына Вратислава и Драгомиры, Вячеслав и Болеслав, по расположениям своим совсем не походили один на другого: сколько Вячеслав характером и делами напоминал доброго отца его, столько в Болеславе отразились качества злой Драгомиры.

Старая княгиня Людмила со смерти супруга своего кн. Боривоя жила в Праге. Вратислав, хорошо понимая жену свою, поручил воспитанием Вячеслава матери своей Людмиле. – Блаж. Княгиня желал видеть во внуке своем прежде всего искреннего христианина. «И веда и баба своя Людмила научити книгам словенским по следу попову; и навиче разум добре», говорит современник. Нельзя сомневаться, что «книги словенские» здесь значат письмена славянские, те, которые изобрел св. Кирилл; такое значение имело слово «книгы» даже у Кирилла Туровского, тем более в первоначальном, церковно-славянском языке. Итак, известие современное значит то, что Людмила «отдала Вячеслава изучать славянские письмена по указанию священника, и он научился хорошо понимать», что читал. Вячеслав отвечал заботам доброй бабки не только усердием к учению, но и вообще поведением, достойным христианского отрока. Он был добр, кроток, не заносчив, целомудрен. Образование дано было ему лучшее по тому времени. Отец посылал его в Будучь (Будечь). Молодой человек «учился там латинской грамматике и научился хорошо. – Бог подал ему Свою благодать: он умел читать латинские книги, «как хороший бискуп» (греха нечего таить, обыкновенные бискупы плохо знали латынь, хотя служили мессы по-латыни); «если брал греческие книги или славянские, то читал их без ошибок. И не только умел книги, но, исполняя требования веры, благотворил бедным». Это значит, что жил он вовне не как молодой немецкий князь, который пожалуй – блистал светской образованностью, но жил, как язычник, пьянствовал, буянил, развратничал.

Князь Вратислав, будучи преклонных лет и чувствуя близость смерти, созвал к себе вельмож и епископа и объявил наследником своим старшего сына; после литургии он сам привел Вячеслава к епископу и сказал: «преподай, владыко, благословение сыну, наследнику моему» и святитель совершил молитву о ниспослании благословения Божия. Так как Вячеслав был на 18 году возраста, когда отец умер, то мать его Драгомира начала управлять княжеством от имени сына. Правительница скоро обнаружила свой характер: она приблизила к себе людей худых, даже язычников, которых еще много оставалось в княжестве. Она стала отменять порядки, какие введены были Боривоем и Вратиславом, в ослабление язычества. – Дела стали приходить в расстройство.

Блаженная Людмила скорбела о несчастии отчизны. – По христианской ревности к общему благу, она настояла перед Вячеславом на том, чтобы сам он вступил в управление княжеством. Добрый Вячеслав выполнил совет бабки, и вся страна обрадовалась. Для того, чтобы предупредить раздоры и смуты, Вячеслав уступил младшему брату половину княжества; эта половина, богатая и обширная, и после называлась Болеславией (Bunzlau).

Драгомира, гордая и тщеславная, жестоко оскорбилась распоряжением, несогласным с ее замыслами; но до времени затаила свою злобу; ненависть ее стала отыскивать средства отомстить Людмиле. Она переливала злость свою в Болеслава, питала и усиливала в нем вражду к брату, любимому Людмилой. Тайно приискала она себе партию, чтобы ее помощью безопасно совершить злодейство над Людмилой.

Блаженная Людмила, совершив святое дело для отчизны и внука, удалилась на покой в г. Течин, тем более, что видела ненависть невестки своей и желала быть вдали от зла. Драгомира нашла ее и здесь. Купленные ею два боярина явились в Течин и здесь набрали себе других головорезов. Блаженная молилась в домашней моленной, как ворвались сюда злодеи. «Так ли помните благодеяния мои?» сказала добрая княгиня. Но изверги накинули петлю на старческую шею ее. «Лучше поразите меня мечем, сказала Людмила, чтобы по примеру мучеников пролилась кровь моя». Душа ее отлетела в небесные селения 16 дня, в день субботний в 927 году.

При скромной гробнице ее совершались чудеса.

Неизвестно, знал ли блаженный Вячеслав, что в убиении святой бабы его принимала участие мать его. Современник говорит, что Вячеслав удалил мать от двора, но прибавляет: «пси злии, иже быша Вячеслава научили выдати матерь свою без вины». Кто эти злые псы? Какими мыслями руководились они, внушив удалить Драгомиру? – биограф не сказал.

Думают, что Драгомира составляла заговор с ревнителями славянской народности, дабы противодействовать сближению Вячеслава с немецким императором и его романизмом – и что сторонники романизма успели было удалить Драгомиру от двора. Если по внушениям беспокойной женщины нанесено было оскорбление посулу императора, вызвавшее войну, – то поступок ее, при все патриотизме, не был благоразумным, и оставалось бы только выражение биографа признать слишком резким; но напрасно выводят из отзыва биографа заключение такое, будто кн. Вячеслав думал вводить в Богемию папизм, – да и еще немецкий. Хвала древней Церкви говорит о нем, что он жил «в вере чисте», просвященный «разумом благоверия». Если он окончил борьбу свою и импер. Генрихом Птицеловом тем, что (в 928 г.) признал зависимость свою от императора; – это было следствием политической слабости Богемии перед империей, – но после того правление и законы Богемии не стали немецкими, а остались славянскими. Введение романизма в Богемию началось при Болеславе; а св. Вячеслав сколько дорожил чистотой веры, столько любил и отчизну. Обращаясь к словам биографа о злых псах, вероятнейшим считаем, что биограф осуждал удаливших мать от сына собственно за то, что они, выставив преступным не совсем преступное отношение ее к императору, скрыли слишком преступное дело ее с покойной матерью, тогда как обнаружение последнего дела могло предотвратить последующие беды.

Блаженный Вячеслав христиански устраивал и дела семейные и дела Богемии. Четырех сестер своих выдал он замуж. – Соседний князь Баурзимский Радислав напал с сильным войском на города Вячеславовы. Вячеслав, любя мир, послал спросить Радислава: что побудило его к таким поступкам? Если он, Вячеслав, неправ в чем-либо пере ним, пусть скажет о вине, и удовлетворение будет сделано. Радислав отвечал, что Вячеслав должен уступить ему Богемию. Вячеслав вывел в поле сильное войско. И все-таки ему не хотелось проливать кровь ближних. Он послал предложение Радиславу: «спор идет между нами двумя; тебе хочется владеть Богемией, а я не согласен уступить. Пусть бой между нами двумя и решит дело. К чему кровавой битвой войск доводить дело до того, что тебе, пожалуй, не над кем будет и властвовать?» Радислав согласился на поединок и, побежденный, вынужден был на коленях просить прощения у Вячеслава.

Тогда император Оттон пригласил всех князей на сейм в Вормс. Вячеслав явился после других, быв задержан на дороге делами благочестия. При входе Вячеслава в собрание немецкие князья изъявили неудовольствие, не отдали поклона: надутость немецкая верна себе, пуста, как и глупа. – Император принял Вячеслава с особенным вниманием и ласками, – он сказал, что готов исполнить всякую просьбу его. Блаженный Вячеслав просил одного – мощей мученика Вита, – и император согласился на просьбу. Блаж. Князь перенес мощи святого в Прагу и здесь построил для них храм в честь м. Вита. Тогда же он перенес мощи и св. бабки своей Людмилы в Прагу, в храм св. Георгия, построенный отцом его.

Он весьма заботливо охранял покой подданных своих: чиновников избрал он из лучших христиан и строго следил за тем, чтобы в судах не тесним был невинный. По ревности к вере Христовой покупал он детей у язычников и, окрестив их, посвящал на служение Богу. Строгость его к самому себе напоминала древних пустынников. Часто сам он в течении ночи занимался печением просфор и утром сам же относил в церковь для св. литургии; особенно так, а не иначе, бывало, когда готовился он приобщиться святых Таин. Ели день он проводил за делами правления, то ночь посвящал на молитву. Нередко, в зимнее ненастье, с верным старым слугой Подивоем шел он босыми ногами к утрени в какой-либо отдаленный храм. Дряхлый Подивой иногда кряхтел от стужи. Вячеслав с улыбкой говорил ему: «теперь зима, старче, ступай по следам моим, какие проложил я в снегу». Иногда св. Вячеслав, идя по замерзшей и кочковатой земле, раздирал до крови ноги свои. «Сущим в бедах помощник ты бысть, нищем кормление, печальным утеха», поет ему Церковь в древней службе. Князь собирал рабов божиих – священников – и ставил по городам храмы, где каждый день совершалась служба. К его заботливости надобно отнести перевод Евангелия Иоаннова на чешский язык: остатки перевода, доселе целые, по языку относятся к его времени. День Эммерама, которому посвящен был Вячеслав родителями, он проводил в веселии о Боге.

В последнее время блаженный хотел сам передать управление княжеством брату, с тем, чтобы посвятить всего себя на служение Богу. Но брать определил ему другой путь.

«Наустиша и (Болеслава) на брата своего». Кто это и по каким убеждениям? Последствия обнаруживают дело. Советники требовали от Болеслава, чтобы умерщвлена была и Драгомира. Следовательно, это не были люди, любившие славянскую народность. С другой стороны вслед за смертью Вячеслава введены были в Богемию ксендзы, которых прежде того не терпели в Богемии. Присоедините к сему еще и то, что на Вормском сейме немцы открыто выразили свое негодование против князя, ревнителя благочестия отеческого и, благосклонность Оттона к Вячеславу могла только усилить зависть в Болеславе и возбудить решимость – стать на стороне немецкого романизма. Так, более, чем вероятно, что Болеслав, воспитанный злой матерью, теперь действовал сколько по своей страсти к власти, столько и по внушениям хитрых пропагандистов немецкого романизма.

На праздник св. бессребренников блаж. Вячеслав поехал в Болеславль и после литургии захотел возвратиться в дом свой. – Но Болеслав неожиданно стал добр к брату. Он упрашивал его с притворным усердием остаться. «Куда хочешь ты ехать, брат мой, когда готово у меня пиво?» – блаженный не отказал в просьбе брату, чтобы не оскорбить любви, и не поехал домой. Он предчувствовал близкую смерть. «Завтра на утреннем бдении райского предстоятеля св. Михаила, буду пить чашу моего Владыки», говорил он в тот же вечер. – Но невинный предал себя воле Божьей. Когда была рыцарская потеха на дворе брата, один из преданных ему тайно сказал ему, что брать хочет умертвить его. Блаж. Князь не хотел верить и отвечал: быть не может. К вечернему пиру явилось множество друзей Болеслава.

По окончании стола вечернего Вячеслав спокойно вышел и, ложась спать, помолился с обычными земными поклонами за себя и своих. – На рассвете едва услышал утренний звон, поспешил встать с кровати, осенил себя крестным знамением и говорил: «слава Тебе, показавшему нам свет». Умыв лицо и одевшись в скромную одежду, поспешил он в церковь. В воротах княжеского двора нагнал его Болеслав. Оглянувшись, Вячеслав сказал с улыбкой: «добрый вечер был у тебя, брат мой!» Но Болеслав, выхватив из-под одежды меч, сказала: «нынешний хочу сделать тебе лучше вчерашнего». И с этими словами ударил блаженного по голове. Крепкий силами князь не пошатнулся; повергнув на землю врага, стал над ним твердой ногой и кротко сказал: «что ты задумал против меня, брат мой?» В эту минуту прибежал один из соумышленников Болеслава и ударил Вячеслава мечем по руке; Вячеслав, видя заговор, бросил брата и побежал к церкви. В самых дверях нагнали его убийцы и мечами прокололи его в ребра. На пороге церковном испустил он дух со словами: «Господи! В руги Твои предаю душу мою». Это было 28 сентября 935 г.

Злодеи не остановились на убийстве князя. Они обратились с насилиями и против придворных его. Иные из них успели спастись от смерти, хотя и не от побоев; но отроки княжеские были убиты; священники княжие – «Божии рабы» – ограблены и выгнаны были, а их жены выданы были за других мужей; поступок с женатыми священниками означал именно то, что по немецкому уставу считали нечистой жизнь священника с законной женой и вводили безженных ксендзов. – Священник Красей не осмелился везти тело святого в Прагу, но, обмыв его в своем доме, положил в церковь и покрыл тонким покрывалом. – Драгомира, услышав о смерти сына, прибежала и с воплем пала на бездыханное тело. Но узнав, что она также обречена на смерть, поспешила скрыться. Три дня лежало тело князя в церкви, и кровь не переставала истекать из его ран, как бы у живого. Когда похоронен был добрый и праведный государь, кровь, которую дотоле не могли ни смыть, ни соскоблить, сама собой скрылась в землю в виду всех. «Надеемся о Боге, прибавляет древний повествователь, что по молитвам и благоверию доброго Вячеслава явятся и большие чудеса».

«Помышляше себе блаженный Борис мученье святого Никиты и страсти святого Вячеслава князя» и желал себе подобной блаженной доли: так говорит древний повествователь о страдальческой кончине св. князей Бориса и Глеба. Это показывает, что при св. Владимире читали известное ныне сказание об убиении св. Вячеслава и бабы его Людмилы и уже тогда чтили память их в Церкви Русской.

Служба св. кн. Вячеславу, писанная на перенесение мощей из Болеславля в Прагу, известна по минеям XII–XIV в.

Вот некоторые песни ее:

«Тело твое святое, блаженное, приими Праг днесь, предивная чудеса мирови провозвещает (Пес. VIII). Весело ликует Праг днесь преславный ти град, почитая память ти и чудесы озаряя светло вся страны (Пес. VII). Веселия добротами, преславне, паче солнца в земле Боемсце (сияеши), благодетными зарями свыше освещен, превознашая Христа во векы вься» (Пес. VIII).

По смерти св. Вячеслава Болеслав ввел в Чехию немецких священников с латинской службой, которой те сами не понимали. В 967 г. папа, назначая первого своего бискупа для Праги, писал: божественная служба должна быть отправляема «не по обрядам болгарского или русского или славянского языка, но по уставам Римской Церкви». Особенно второй пражский бискуп, славянин родом (Войтех), но которого нарочно воспитывали в Магдебурге с целями романизма, фанатически гнал славянскую службу и вводил латинство в Чехии.

И однако в Чехии еще держалось славянское православие. Особенно оживил его своими подвигами и деятельностью преп. Прокопий, основатель обители на реке Сазаве.

Легенды романизма XVII века до того старались закрыть от людских взоров подвижника восточного православия, что ни словом, ни намеком не давали знать о том, что он был богемец. Только в старинных богемских известиях, хотя и кратких, показывается он в точном виде.

Сазавский инок, скрывший свое имя, писал: «во время князя Ульриха был пустынник (eremita), по имени Прокопий, родом богемец из деревни Хотунь, весьма правильно наученный славяским письменам, изобретенным некогда святейшим Кириллом, в мире превосходный священник, совершавший чистое житие и чисто отправлявший тайны, а после того облеченный в иноческую одежду жил непоколебимо в вере, один с единым Богом.» Это известие внесено в летопись Косьмы Пражского под 1038 г.

Другое старинное житие святого говорит: «Бог видит, передаю я кратко правдивую историю, переведенную со славянского на латинский язык».

Прокопий, родом богемец, сын благородных родителей, – родился в некоем селе, называемом обыкновенно Хотишь… Знаменитые родители его, увидя, что в отроке сияет благодать Божия, отдали его в городе Велеграде учителю свободных наук для обучения, дабы учась наставлен был небесной мудрости, – ибо там тогда процветала наука славянского языка.

В Градяцкой рукописи, по письму начала XIV века, а по языку принадлежащей к более древнему времени, находится сказание о св. Прокопии на чешском языке, в стихах. Вот оно:

Святый Прокопий – из славянского рода,

Недалеко от чешского брода:

Ту весь Бог добре расплодил,

В коей святой родился.

Той весе имя Хотунь.

В ней жил старый кмет,

Имел он себе много лет.

Жена его была дворянка…

Прокопий с детства своего

Хранил себя весьма честно:

По Боге Творце жил,

А мирскую суету пренебрегал.

Видя то родители,

Какого имели сыночка,

Положили между собой совет:

Отослать его в Велеград,

К учителю славному,

Чтобы учил его всякому чтению.

Там было славное учение,

Цвело на языке славянском.citata

Соединяя древние и верные известия, должны мы представить жизнь преп. Прокопия в таком виде: Прокопий еще в доме родителей учился славянской грамоте, и, следовательно, родители его держались правильной веры и жизни, посеянных в Богемии св. Мефодием, моравским апостолом. Для усовершения познаний, они отправили его в Велеград, где тогда процветали науки, преподаваемые на отечественном славянском языке. Окончив учение, он посвящен был во священника и усердно учил вверенных ему правилам православного учения. Потом удалился в пустыню, где проводил жизнь, по примеру восточных пустынников. Герцог Ульрих, гоняясь на охоте за зверьми, неожиданно нашел отшельника в глухом лесу, в пещере. В беседе с герцогом, отшельник просил доброго государя построить храм св. Предтечи. И просьба была исполнена. Так основалась на реке Сазаве пустынная обитель. Так как Ульрих стал владетельным герцогом с 1012 года, то и основание обители Сазавской последовало не прежде этого года. По летописям русским, равноапостольный Владимир был в дружбе с герцогом Андреем и даже, как говорят некоторые летописи, хотел выдать за него дочь свою. Понятно после того, что герцог, которого любил равноапостольный Владимир, не мог не обрадоваться желаниям блаженного Прокопия, решившегося основать православную, славянскую обитель. С пособиями герцога и стараниями преп. Прокопия обитель Сазавская цвела. В ней совершалось богослужение, в ней исповедовали веру, что в том виде, в каком предлагали славянские просветители. До нас дошло славянское Евангелие, писанное рукой преп. Прокопия – и кирилловскими буквами. Другая половина книги написана после глаголитскими буквами, и писец глаголиты в конце написал: «а друга страна тиехто книжек – иенжь о подле (по) русского закона; – ту псал святи отец Прокоп сву руку, а то писмо русске дал – небожчик карель чврти царь Рзимски, ко Славени тому то кляштру». – Уцелел и другой памятник чешского православия, современный преп. Прокопию: это светильны постной и цветной триоди, оказавшиеся на переплете апостола 1053 года. Король Брячислав, преемник Ульриха, поддерживал монастырь. Но не легко было жить по православному преп. Прокопию. Пилатники делали все, что могли, к оскорблению преп. Прокопия. Приблизившись к смерти, святой сказал братии своей, что спустя три дня умрет он, – при Спитичнев они потерпят гонение, но не долго; преемник его будет любить их. Так все и было. Святой почил на третий день, 1 апреля 1053 года. В 1055 году Сазавских иноков выставили перед Спитичневом, будто славянская письменность «вводит ересь», и православных иноков выгнали из Сазавской обители, поместив в ней немецких ксендзов с латынью. Но король Вратислав в 1061 году возвратил изгнанников в их обитель. Вратислав упрашивал самого папу, дабы он своим голосом утвердил славянское богослужение. Гордый Григорий VIII в 1080 году писал: «ваше высочество просили, чтобы совершалась у вас служба на славянском языке мы никак не можем быть благосклонны к вашей просьбе. – Мы убеждены, что не напрасно угодно было Богу, чтобы некоторые места священного писания были сокрыты и чтобы оно было не всем ясно или понятно, дабы через то не пришло в пренебрежение или худо понятое не ввело в заблуждение. Не извинительно, что некоторые духовные особы беспрекословно исполняли требования народа и допустили беспорядки. Первоначальная Церковь (Богемии) много потворствовала тому; но впоследствии, когда христианство окрепло, это исправлено по строгом исследовании. Потому, не смотря на ваше требование неблагоразумное, повелеваем властью блаженного Петра и в славу Божию – противостать суетной дерзости всеми силами». Это повеление суетного романизма само по себе столько не умно, что даже высказывает хулу на откровение Божие, будто оно вводит нас в заблуждение; папа не хочет понять того, что в заблуждения вводят нас произволы наши. Потому и Вратислав не обратил внимания на волю папы: славянская служба продолжалась в Сазавской обители. – Голос папы должна заметить история: по сознанию папы, народ Богемии, а не одни князья, был питомцем и искренним чтителем православия в лучшие времена свои. Остается молить Господа, да снова засияет восточный благодатный свет в стране, на которую людские страсти навели столько мрака и бед.