† Преставление святого Киприана, митрополита Киевского

Блаженный Киприан, родом серб, из города Тернова, совершал иноческие подвиги на Афоне. – Послание Терновского патриарха Евфимия к иноку Киприану на Афоне показывает, что трудами своими на Афоне Киприан приобрел известность. Как жизнью, так и образованностью он обратил на себя особенное внимание Константинопольского патриарха, так что тот приблизил его к себе и сделал лицом доверенным. Когда в последние горды святителя Алексея князья западной России обратились к патриарху с жалобами на митрополита, патриарх «послал, говорит собор о Киприане, собственного монаха, человека миролюбивого и богобоязненного, умеющего хорошо пользоваться обстоятельствами и управлять делами; послал его, чтобы примирил князей друг с другом и с митрополитом». Киприан успел на время успокоить волнения. Но потом «недовольные князья послали большое посольство с грамотами к патриарху, умоляя дать им» митрополита, – иначе «готовы будут приступить к другой церкви». После соборного рассуждения, патриарх Филофей рукоположил «кир Киприяна в миторполита Киева и Литвы. А чтобы сохранился древний порядок и чтобы Россия впредь была под одним митрополитом», – положено тогда же, – по смерти святителя Алексия, быть Киприану митрополитом всей России. Это было в январе 1376 года. Сообразно с такими мыслями партиарха блаженный Киприан дал знать в Новгороде о своем посвящении в митрополита России. Ему отвечали из Москвы, что в Москве еще жив митрополит Алексий. Блаженный Киприан по долгу своему употребил всю пастырскую заботливость об исправлении дел на юго-западе. Здесь многое потребовало забот его. Вот как сам он описывал положение юго-запада и свою деятельность для него: «пусть не осуждает меня никто за то, что буду говорить. Если был я в Литве, то многих христиан избавил я от горького плена; многие незнающие Бога познали истинного Бога и обратились к истинной вере крещением; я поставил церкви, утвердил христианство, издавна опустошенные святые места восстановил и присоединил к митрополии всей России. Новгородок Литовский давно отпал, и я его ввел в порядок, получаю для митрополии десятину и села. В Волынской земле сколько лет оставалась Владимирская епископия без владыки! – я поставил владыку и св. места восстановил. Исконные софийские села перешли ко князьям и боярам, и я их отыскиваю, чтобы по смерти моей владел, кого Бог поставит». Святитель Алексий не только по старческой немощи, но и по явной неприязни к нему Ольгерда и Витовта, давно не был на юге. «При недостатке надзора святительского каждый владыка жил по своей воле, как хотел; попы, иноки и все миряне – то же, что овцы без пастуха. Ныне Божьей помощью и нашими трудами дела Церкви приведены в порядок».

По смерти св. Алексия (12 февраля 1378 г.) блаженному Киприану, согласно с волей патриаршего собора, надлежало принять всю Русскую Церковь в свое управление. Но чудное дело! Блаженному Киприану с первых дней святительства и почти до гроба пришлось терпеть скорби изумительные! Великих князь Московский, увлеченный пристрастием к Митяю, захотел, во что бы то ни стало, видеть Митяя митрополитом в Москве. Все лучшие люди были против Митяя, тем более, что уже известна была воля патриарха. Буйный Митяй довел дела до того, что, когда блаженный Киприан ехал в Москву, его схватили и заперли, отняли у него все, что было с ним, – и «чего не вытерпел я? Пишет он. Хулы, брань, насмешки, голод; иноков моих заперли особо, слуг особо»; потом «отправили слуг моих на лошадях изморенных, без седел и узд, – ограбленных до сорочки и обуви». Блаженный митрополит отправил обширное послание к преп. Сергию и к преп. Феодору, где изложил и искренность любви своей к великому князю, и несправедливость князя в отношении к Церкви, и низость бесчестного Митяя, а в конце произнес пастырское осуждение тем, которые оскорбили в лице его сан святительский. Отправляясь в Царьград, писал он: «не ищу я ни славы, ни богатства, ищу свою митрополию, которую дала мне святая великая Церковь, желая тишины и единения церковного» – между югом и севером. На дороге он утешен был любовью, с какой приняли его в отечественном городе Тернове. «Народ подобно волнам хлынул на встречу святителю: купцы оставили свои лавки и торговлю; ремесленники, слуги, уроженцы Тернова и иноземцы, – все вышли за город; и дева неисходная, и старцы и дети спешили видеть его; одни падали в ноги или целовали десницу его, другие довольны были и тем, что видели его издали». Так пишет родственник его Григорий Цамблак. Митяй утонул в море; но Пимен обманом достиг того, что посвящен был в митрополита «Великой России», тогда как Киприан признан только митрополитом «Малой России». Он оставался в Цареграде во особенным обстоятельствам. Он присутствовал на двух соборах, из которых один низложил Макария с патриаршей кафедры, а другой осудил Иконийского митрополита. Затем посетила его тяжкая болезнь, которая едва не довела его до гроба. Он обратился со скорбной молитвой к св. Петру и испытал чудную помощь. «Когда настал третий год, пишет он, я отправился в Царьград, надеясь найти некоторое успокоение, но нашел великое нестроение. – Там пробыл я до 13 месяцев. Нельзя было выйти из Царьграда по облежавшей его тесноте: морем владели латиняне (генуэзцы), а на суше кругом безбожные турки. Когда находился я в этом заключении, напала на меня болезнь до того тяжка, что едва оставался я живой. Лишь только пришел я в себя, обратился я за помощью к св. Петру чудотворцу; я молился ему: раб Божий и угодник Спасителя! Знаю, ты имеешь дерзновение к Богу и можешь помочь мне в беде и болезни; если угодно тебе, чтобы я, раб твой, достиг до твоего престола и поклонился чудотворному гробу твоему, подай мне облегчение в болезни моей. – И верьте мне, в тот же час тяжкая болезнь моя кончилась и через несколько дней оставил я Царьград. – Угодник Божий поспешествовал мне поклониться честному гробу его и с честью принял меня великий князь Московский». Великий князь, лишь только услышал о происках Пимена и о возвращении блажен. Киприана в Киев, отправил своего духовника, игумена Феодора, пригласить Киприана в Москву. Мая 23-го 1381 г. святитель встречен был за городом вел. князем и народом. Москва тогда торжествовала Куликовскую победу, возвысившую ее перед другими городами. Блаж. Киприан, описывая жизнь покровителя своего чудотворца Петра, напомнил тогда Москве, что возвышение ее началось с того времени, как свят. Петр перенес в нее свою кафедру; напомнил и о том, в каких отношениях находились между собой кн. Иоанн Данилович и святитель Петр: «князь во всем слушался отца своего, по повелению Господа, изрекшего: слушаяй вас Мене слушает; а святитель заботился о сыне своем князе и в душевных и земных нуждах его». Куликовская битва вместе с радостью принесла России много горьких потерь. Утешая тех, которые оплакивали смерть павших в битве, святитель установил совершать каждый год в Дмитриеву субботу поминовение об умерших. Казалось, вел. Князь полюбил блаж. Киприана: при заключении мирного договора с Олегом, князем Рязанским – принимал участие и митрополит. Блаж. Киприан вместе с преп. Сергием (в авг. 1381 г.) крестил сына кн. Владимира Андреевича Серпуховского. – У Пимена на дороге в Москву отобрали знаки сана и отправили его в Чухлому, откуда через год переведен был в Тверь. Блаж. Святитель Киприан усердно выполнял дела пастырского служения своего; он писал тогда к игумену Афанасию обширное послание с разными наставлениями. Между тем после нашествия Тохтамыша на Москву опять вспыхнуло неудовольствие на блаж. Киприана. Это нашествие было так неожиданно, что сам вел. князь вынужден был удалиться из столицы, чтобы собрать войска на севере. Митрополит только за два дня до осады Москвы возвратился из Новгорода; в оставленный вел. князем столице все волновалось, – большая часть хотела убежать, но другие не пускали; начались убийства и грабежи. Митрополит напрасно старался успокоить волнение: его не слушали. В таком положении не видно, для чего было нужно оставаться митрополиту там, где никто не слушал его. Когда вместе с вел. княгиней хотел он оставить Кремль, то и ему и вел. княгине пришлось перенести много оскорблений, пока удалось им кое-как вырваться на свободу.

Митрополит удалился в Тверь; сюда же уклонился и преп. Сергий, а Коломенский епископ Герасим укрылся в Новгороде. – Тохтамыш страшно опустошил Москву. Тогда как вел. князь сильно оскорблял об этом бедствии, а Тверской князь не принял никакого участия в отражении Тохтамыша и даже просил у него утверждения себе на престоле, не трудно было выставить перед вел. князем в сомнительном виде пребывание митрополита у Тверского князя. – В то же время подоспела и другая неприятность. Патриарх, узнав о заточении Пимена, «сочел делом недобрым, что человек, Церковью каким бы то ни было образом рукоположенный, предается мирской властью телесному страданию, и отправил к вел. князю грамоты, упрашивая принять его, как архиерея его земли». Вел. князь вызвал Кирпиана из Твери и, объявив ему неудовольствие сове за Тверь, сказал, что он принимает Пимена. Блаж. Киприану оставалось удалиться в Киев. С дороги писал он в скорби другу своему игумену Афанасию: «не хотелось мне жить без детей своих; но что делать? Кто меня вынуждает на труды? Господь Бог да подаст ему (велик. князю) и опять узнать истину! Надобно мне быть у вас скоро из Царя-града. Бог обнаружит льстеца и лживого человека».

В Киеве приняли святителя с радостью. Летопись говорит, что распоряжения его в южном крае принимали с любовью; король оказывал ему благосклонность. – Само собой понятно, что когда блаж. Киприан узнал, что Пимен принят в Москве по желанию самого патриарха, ему надлежало до времени отложить путешествие в Константинополь. Но он не забывал цели своей жизни – соединить Церкви двух государств под одну митрополию. «Я тружусь, писал он к преп. Сергию, чтобы возвратить к митрополии отпавшие от нее места, – чтобы не было разделения». – Когда в Новогороде поднялись с неудовольствиями против Пимена, да и в Москве не уважали его, Киприан отправился в Константинополь; туда же позвали и Пимена. – Однако на этот раз Пимен удержал за собой Москву, и Киприан (1386 г.) возвртился в Киев. Сюда прибыл к нему и духовный друг его игум. Афанасий. Рано или поздно, неправды Пимена должны были открыться. В следующем году сам патриарх вызвал Киприана в Царьграде. На этом пути в Молдавии Киприан приводил (авг. 20) молдавского воеводу Петра к присяге на верности Польскому королю. Затем видим, что в Цареграде, в Студийском монастыре, смиренно занимается он списыванием книг. Сюда же удалился теперь и блаженный Афанасий, который также занимался здесь списыванием полезного для Церкви Русской; в Предтечевой Цареградской обители жило тогда довольно русских. Киприан не оставался и без занятий правительственных: император посылал его по своим делам в славянские земли. Между тем дело о Пимене, требовавшее многих и долгих исследований, наконец приведено к концу. Собор (1389 г.) лишил Пимена власти и Киприана объявил митрополитом всей России. – «И преста мятеж в митрополии и бысть едина митрополия Киев и Галич и всея Руси». Долгое пребывание Киприана в Константинополе истощило небогатые средства его; он вошел в долги, впрочем, не один за себя, а вместе с посланником вел. князя, Ростовским епископом Феодором. Во время осеннего плавания по Черному мору буря рассеяла суда, на которых Киприан вместе с несколькими епископами возвращался в Россию. – Разлученные путники уже считали друг друга погибшими, но наконец собрались все к Белгороду на Днестре и с живейшими чувствами благодарили милость Божию за спасение свое. Смотря на ряд скорбей, посещавших блаж. Киприана в продолжение нескольких лет, нельзя не повторить слов Григория Цамблака о св. Киприане: «Господь обыкновенно посылает на святых напасти, чтобы в страданиях оказались они более славными».

В половине февраля 1390 г. Киприан был в Киеве, а в марте торжественно встречали его в Москве. Несколько времени озаботили его собой дела Тверские. Он отправился в Тверь, и там на соборе рассмотрены были дела Тверского епископа Евфимия, на которого жаловался князь. На место Евфимия посвящен им блаженный Арсений. Киприан еще в Константинополе приготовил некоторые меры для устройства дел в Новгороде, где волновались стригольники. Вслед за его прибытием в Москву получено послание преп. Антония с обличениями своеволию стригольников. Святитель отправился в Новгород. Но своеволие Новгорода, найдя себе в пищу в учении стригольников, решительно отказало митрополиту в суде месячном. Киприан представил патриаршую грамоту, которую испросил он еще в Цареграде, для утверждения прав своих в Новгороде. Но и это н прекратило упорства Новгородцев. Оставалось великому князю смирить своеволие Новгорода мечем, и он смирил его. Святитель со своей стороны мерами пастырскими действовал на псковитян, возмущаемых стригольниками, – написал к ним нескольких посланий. Новгородцы, жаловавшиеся на митрополита патриарху, получили совет патриарха повиноваться во всем митрополиту; после того приняли они Киприана с почестями, дозволили ему производить месячный суд, как теперь, так и в будущее время, и он пробыл у них с весны до Петрова поста. Во время неприятной борьбы со своевольным Новгородом святитель имел истинно-христианское утешение – крестить трех знаменитых мурз: он крестил их торжественно в реке Москве, в присутствии великого князя и двора.

В то же время не без утешения для Киприана происходили дела о Галицкой митрополии. Не взирая на то, что и именовавшийся митрополитом Галицким просил (1391 г.) патриарха посвятить иеромонаха Симеона в Галицкого митрополита, и Луцкий епископ являлся сам (1393 г.) к патриарху с просьбой о посвящении его в митрополита, патриарх признал Киприана митрополитом всей России и поручил ему а место несовестливого Луцкого епископа посвятить достойного в Луцкого епископа.

В 1395 г. Тамерлан, опустошив Рязанское княжество, приближался к Москве; имя его наводило ужас. Великий князь решился встретить его с оружием в руках. В Москве митрополит и народ слезно молились, особенно в наступивший пост Богоматери. Святитель отправил духовенство во Владимир – принес в Москву чудотворную Владимирскую икону Богоматери; шествие со св. иконой приблизилось к Москве; 22 августа митрополит со всем духовенством и жителями столицы вышел за город для сретения грядущей Защитницы. Не было ни одного, кто бы не плакал и не молился. «Владычица! Спаси нас!» взывали все из глубины сердца. И молитва сокрушения была услышана. В тот самый день, когда сретала Москва икону Богоматери, Тамерлан оставил берега Дона, на которых стоял две недели. Не одна Москва, вся Россия спаслась защитой Царицы Небесной. И все говорили: «не наши воеводы прогнали его, не наши войска устрашили его, – у него были неисчислимые войска, – сила невидимая послала на него страх и – он бежал из пределов России». Когда великий князь возвратился в Москву, святителем положено было на месте сретения чудотворной иконы построить монастырь, сохраняющий поныне имя Сретенского, и тогда же установлено праздновать повсюду 26 число августа – день избавления России от Тамерлана.

Нужды юго-запада, где так долго не был Киприан, заставили его посетить епархии юго-запада. В апреле 1396 г. отправился он вместе с великим князем в Смоленск к Витовту и посвятил здесь епископа Смоленска Кассиана. Витовт тогда же на съезде князей дал слово не теснить православие и признать Киприана главой всего православного духовенства. Киприан отправился в Киев. Король Польский Ягайло, покорный слуга Ядвиги и прелатов, по временам предавал мукам несоглашавшихся заменить православие папизмом. Киприану надлежало иметь много терпения и рассудительности, чтобы не повредить Церкви ни неуместной ревностью, ни преступной холодностью. Он пробыл в Киеве 9 месяцев, исправляя дела православия.

После стольких трудов и тревоги жизни любовь к безмолвному уединению не ослабла, а усилилась в Киприане. По возвращении в Москву с юга, уклоняясь от шума городского, искал он уединения, и любимым местом его было село Голенищево, тогда окруженное лесом. Здесь он построил храм трех святителей. В другое время удалялся он на Святое озеро во Владимирскую волость, где также построен им храм Преображения Господня. В уединении он занимался учеными трудами; но не оставлял дел управления. Здесь он обдумал, как оградить права свои правилами, согласно с духом Евангельским и историей. Он не расположен был вмешиваться в дела, прямо не относящиеся к духовной власти. Это выразил он в грамоте своей о распоряжениях Суздальского архиепископа. Но считал за справедливое желать и того, чтобы гражданская власть оградила своим законом неприкосновенность прав Церкви. И в несчастные времена порабощения монгольского митрополиты России получили от ханов ярлыки, которыми предоставлялось им право суда и расправы над лицами духовными и людьми подчиненными им. Теперь, когда великий князь Москвы только самого себя выставлял обязанным иметь сношения с Ордой, по усмотрению его, – все же прочее начало зависеть от него, митрополиту надлежало ожидать подтверждения прав своих от великого князя Московского, тем более, что митрополия так много и так искренно помогала ему возвыситься над всеми прочими князьями. Вследствие того в 1402 г. великий князь Василий Димитриевич писал в свое грамоте: «вот я князь великий, Василий Димитриевич, рассудил со своим отцом, с Киприаном, митрополитом Киевским и всей Руси, постановил о судах церковных по старине. Найдя старый номоканон, как управлял прадед мой, святой князь Владимир, и сын его князь великий Ярослав всей Руси, как поставили они, рассудив с митрополитами о церковных судах, и составили номоканон по греческому номоканону, определив, что такое суды церковные и права Церкви по древнему порядку: так и мы ныне поставили, чтобы оставалось то непременным навсегда и впредь, чтобы ни увеличивать, ни уменьшать, но стояло бы то непоколебимым, как написали и укрепили те великие святые князья». Блаженный Киприан, как инок, не считал полезным для иноков владение населенными землями. Но как митрополит, получивший от предшественников волости и земли, он считал законным оберегать данное Церкви Божьей, тем более, что дом его был не келья, а дворец, при нем служили бояре и стольники, печатник и конюший, требовавшие награждения за труды. Великий князь Василий Димитриевич, утверждая по совещании с Киприаном, имения за его кафедрой, а) освободил живущих в митрополичьих и монастырских вотчинах от своих податей, за исключением того времени, когда надлежало платить дань Орде; б) освободил их от своего суда и от таможенных сборов. – Великий князь, по соглашению с митрополитом, определил и количество сбора с церквей в пользу митрополита и его дома.

В июне 1404 г. блаженный Киприан снова отправился в Киев. Там открылись значительные беспорядки, так что пришлось переменить как наместника митрополичьего, так и всех служащих при нем. Затем был он в Луцке, где посвятил епископа; в Миролюбове, Волынском городе, виделся он с кор. Ягайлом и с в. кн. Витовтом и обоими принят был с уважением; но вынужден был, к прискорбию своему сменить Туровского епископа Антония. Витовт жаловался, будто епископ сносился с ханом Шади-Беком и призывал его властвовать в Киеве. – На деле против блаж. пастыря восстало со всей злостью латинское духовенство за его ревность к делу своему. Оно выходило из себя оттого, что «в Литве как говорил великий магистр перед дворами Европы, не заметно успехов латинства, литовцы больше обращаются в руссую веру». Оно не могла простить Антонию того, что пастырь обличал произволы папизма и свободно крестил в православие литовцев. Святой Киприан, узнав положение дела, хотел было ограничиться тем, чтобы на время удержать Антония при себе. Но Витовт грозил отнять западные епархии у Киприана, если Антоний не будет низложен, и святитель вынужден был уступить силе.

Января 1-го 1406 г. св. Киприан возвратился в Москву. Отягченный старостью и скорбями жизни, он стал чувствовать близость кончины. В с. Голенищеве он занимался преимущественно молитвой и размышлениями о вечности. В начале сентябя (1406 г.), уже больной, посвятил он в Голенищеве епископа Митрофана для Суздаля; потом написал духовное завещание и 16 сент. 1406 г. предал дух свой Господу. Мощи его, обретенные в 1472 г. почивают в Московском Успенском соборе под спудом.

«Многие святые книги с греческого языка на русский переложи и довольно писания к пользе нам остави», говорит древнее известие о св. Кирпиане.

«Духовная грамота» св. Киприана была читаема и при погребении преемников его. «Род людей земнородных! оплачем общую нашу долю, мы, которые так нечасто обогащены. О! как унизилось высокое создание Божие, образ и подобие Божие! Лежит без дыхания, полно червей нечистых, испускает смрад гнусный. Как пропала мудрость, замолкло слово, распалось двойственное естество!... Увы страсти! Земля – состав ваш, земля – покров, хотя земля же и восстанет. Увы страсти, увы мне! Нагим младенцем пришел я для плача, нагим и отхожу. К чему же труды? К чему заботы, когда знаем конец свой? Выходим из тьмы в свет и отходим из света в тьму. С плачем выходим из чрева матерьнего в этот мир, с плачем и отходим из мира печального в гроб. И начало и конец – слезы. Что же в середине? Жизнь исчезает как цвет, как прах, как тень».

Таким же живым благочестием дышит «житие св. митр. Петра», плод благодарности блаженного за избавление его от бед. Летопись Татищева говорит, что св. Киприан написал «многие жития русских святых». Ныне неизвестны эти многие жития, если только не разумеются жития, помещенные в Степенной книге.

В послании к игумену Афанасию предложены умнеые советы и размышления. «Горе нам, пишет святитель, что оставили мы путь правый. Все хотим повелевать, все быть учителями, не быть учениками. Новоначальные хотят властвовать над многолетними и высокоумствуют. Хочется мне плакить или лить слезы. Особенно скорблю и плачу о лже, господствующей между людьми. Ни Бога не боясь, ни людей не стыдясь, сплетаем мы ложь на ближнего, увлекаемые завитсью. Лютый недуг – зависть: много убийств совершено в миру, много стран опустошено... Самого Господа распяли жиды по зависти... Приобретем братолюбие и сострадание. Нет иного пути ко спасению, кроме любви, хотя бы кто измождал тело свое подвигами, – так говорит великий учитель Павел. Кто достиг любви, достиг Бога и в Нем почивает».

Псковитянам писал он: «я слышал, что во Пскове миряне судят и наказывают священников в делах церковных. Мирянам не следует ни судить, ни наказывать священника, не следует осуждать его, ни говорить о нем худо. Святитель, который поставил священников, судит, наказывает и учит их. Дети мои псковичи! Никому из вас, от малого до великого, не должно судить и наказывать их; не берите греха на душу, не кладите зарока о том на всесь Псков. Слышал я, что некоторые молодые священники, овдовев и не сняв с себя священства, женятся. И о том не нам судить или ограничивать произвол. Это ведает святитель, поставивший их: он поставил, он и извержет, он и судит, и наказывает, и учит. Вам же не должно вмешиваться в такие дела. Кого Церковь Божия и святитель провозгласят, того и должны вы чтить. Куплей ли, или даром предсмертным достались Церкви земли и села, не вступайте в эти земли, чтобы не обидеть Церкви Божьей, что было бы тяжким грехом перед Богом. По сану и по власти, данной Богом, учу вас, детей моих, слушайтесь». Священникам говорил он: «соблюдайте священство, которое приняли, в чистоте и непорочности; живите в мятежном мире, как люди Божии. Кто хочет учить, прежде внимай себе. Кто говорит и учит, но не творит, тот медь звенящая». Укоряет священников за то, что «не смиряют грешников эпитимиями, а смотрят на то, как бы брать деньги».

Святитель много заботился о правильности и благоприличии богослужения церковного. Он рассылал списки литургии и других священнодействий, предлагал объяснения священнодействиям, обличал производы в их совершении. – Им переведены были с греческого требники, разные каноны и молитвы.

По летописи Татищева, Киприан «переписал соборы, бывшие в Руси». И по грамоет великого князя Василия видно, что святитель собирал канонические статьи русских святителей и князей. В VXI в. хранилась в Московском Успенском соборе кормчая Киприанова перевода. На нее указывал игумен Илия в споре с Зизанием. Попечительный святитель и собственными посланиями ограждал законное церковное управление от своеволия людского.