Святого Афанасия, архиепископа Александрийского
Одним из явлений, наиболее характеризующих IV век по Р. Хр., было колебание Церкви Христовой различными ересями. Едва только успокоилась она после ужасов гонений, воздвигаемых языческими императорами, едва только укрепилась под сочувственным влиянием императора, которого именует она «Равноапостольным», как стали возникать опасности другого рода, которые могли угрожать ей полным разрушением, если бы не предначертано было искони, что «врата адовы не одолеют её» ...
Но где преизбыточествовала опасность, там преизбыточествовала и чудная благодать и воздвигался могучий отпор адским силам в лице величественных столпов, ограждавших св. Церковь и оградивших её...
Одним из могущественнейших борцов против одного из величайших зол – в виде арианской ереси – был святитель Афанасий, архиепископ Александрийской Церкви.
Ещё отроком выделялся он из своей среды своими замечательными дарованиями и страстной любознательностью, с которой изучал он св. Писание. При этом он имел случай получить превосходнейшее всестороннее образование в богатой средствами для этого Александрии, месте рождения его. Таким образом Божественному промыслу угодно было снабдить его всеми орудиями для той достославной борьбы, которую предстояло ему вести в продолжении большей части его 80-ти летней жизни. Первым шагом его на этом пути было сближение с епископом Александром, который проницательно усмотрел в юноше будущего знаменитого церковного деятеля, доверял ему все свои дела, поручал письменные отношения по делам церковным и поставил его в сан диакона на 23-м году его жизни (319 г.). В этом сане присутствовал Афанасий вместе с епископом Александром на Никейском Вселенском соборе и принимал энергичное и влиятельное участие в спорах с Арием, чем и возбудил против себя непримиримую вражду ариан, не перестававших с тех пор никогда неумолимо преследовать его всевозможными способами.
В 326 г. св. Александр назначил его в преемники своей кафедры, что и было подтверждено общим голосом паствы и епископов, хотя и против воли самого Афанасия.
Первые годы своего епископства Афанасий провёл довольно спокойно в мирном управлении делами Церкви, но уже в 331 году ариане, происками при дворе Константина, успели достигнуть возвращения из ссылки Ария и всех единомышленных с ним епископов; от Афанасия потребовалось, чтобы Арий принят был в общение с Церковью, но Афанасий с твёрдостью отказал принять в Церковь человека, отвергнувшего Божественность Христа. – «Еретики, – объяснил он императору, – вооружающиеся против Христа, не имеют ничего общего с истинными чадами Церкви Христовой».
Такое противодействие со стороны всеми уважаемого святителя озлобило ариан, и всякого рода клеветами на него они достигли на первый раз того, что император, видя сильное раздражение против Афанасия и с целью защитить его от врагов, угрожавших жизни его, повелел ему отправиться в Галлию, в гор. Трир, но тем не менее не уступил настойчивому желанию ариан – поставить кого-либо на место Афанасия в Александрии. И если Константин не возвратил его в Александрию, то, как свидетельствует сын его Констанс, это были только потому, что он уже не успел сделать этого при своей жизни, но завещал детям своим исполнить это его желание. На другой же год по смерти Константина, сыновья его возвратили Афанасия и всех заточённых и сосланных по проискам ариан епископов на их кафедры. Святитель был враждебно встречен арианами, поддерживаемыми теперь самим императором восточным Констанцием, державшимся их учения. Вскоре достигли они назначения вместо Афанасия – сообщника их Григория, который и прибыл в Александрию, в сопровождении сильного отряда войска. Немедленно начались в городе разбой и убийства и едва успел спасти жизнь свою Афанасий, поспешно укрывшись из Александрии. Он отправился в Рим и в «Послании к епископам всех церквей» изобразил все ужасы, совершённые в его глазах арианами, и умолял их подать помощь Церкви Александрийской. Живя в Риме, он обратил внимание на себя всего христианского общества своей строгой, безукоризненной жизнью; через него познакомилось оно с подвигами восточных отшельников, о которых на Западе мало имели понятия; полное богатым содержанием слово его имело большое влияние на усовершенствование общества в нравственной жизни. Афанасий возбудил полное сочувствие Римского епископа Юлия и западного императора Констанса, который потребовал от брата своего Констанция составления собора для рассмотрения дела Афанасиева и других епископов – исповедников. Обнаружившийся на соборе Сардийском (347 г.) бесчестный образ действий ариан поколебал несколько доверие к ним легкомысленного Констанция и в 348 г., отчасти также и из опасения прогневать брата своего Констанса и уже по смерти арианского епископа Григория, он допустил возвращение Афанасия в Александрию.
Настал некоторый отдых для святителя и он употребил его на уврачевание ран, нанесённых Церкви арианами. Усердно объяснял он истинное учение своей пастве, вразумлял впавших в заблуждение, укреплял в преданности единой истинной Церкви. И отрадно отзывалась паства на труды для неё своего пастыря! Все как бы воспрянули духом и стали проявлять возбуждённые в них словом Афанасия чувства – усиленным усердием к молитве и ко всякому доброму делу. Каждый дом тогда как бы изображал церковь по христианскому настроению и христианской деятельности живших в нём.
В то же время боролся Афанасий и письменными актами и с убедительным, неопровержимым красноречием отстаивал истину христианского учения против лжи Ария.
«Допустив, – писал он, – что Сын существовал не от вечности, должны допустить, что Сын произошёл от кого-то вне Бога и мир, сотворённый Богом через Слово, сотворён Творцом, существующим вне Бога; если Сын не вечен, то было время, когда в Боге не было истины, так как Сын есть истина».
«Божественность Сына есть та же самая, которая принадлежит Отцу, а потому она и нераздельна: «Я и Отец одно. – Когда не верите Мне, верьте делам Моим, чтобы узнать и поверить, что Отец во Мне и Я в Нём» (Ин.10:31,38). Отец и Сын едино существо, но не в том отношении, чтобы одно было разделено на две части, которые кроме этого сами по себе ничего не означали бы, также и не в том, что это одно носило на себе два имени, так что один и тот же Бог иногда был бы Отцом, а иногда Сыном у Себя Самого. Хотя Отец и Сын два лица, потому что Отец есть Отец, а не Сын, и Сын есть Сын, а не Отец, – однако существо их одно».
Это единство св. Афанасий поясняет так: «Сияние есть свет, появляющийся не после солнца, свет не другой какой-либо, только заимствующий блеск от солнца, но это есть всецелое произведение солнца; такое произведение по необходимости составляет один свет с солнцем, и никто не скажет, что это – два света».
На возражение ариан, что «Сын и Отец так составляют одно, как и об нас говорится: «Отче Святый! соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как Мы. Да будут все едино: как Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин.17:11,21), св. Афанасий отвечал: – «Такие помышления о себе означают безрассудную гордость, потому что единство, какое выставляется между Отцом и Сыном, не усвояется в Писании даже ангелам и прилагается нам только в пример, никогда, впрочем, недостижимый для нас, подобно тому, как заповедуется: будите совершенни, якоже Отец ваш Небесный совершен есть».
Неустрашимая и деятельная борьба Афанасия против ариан доводила злобу их до крайней степени, и по смерти поддерживавшего Афанасия императора Констанса они снова подчинили своему влиянию Констанция, который повелел силой низвести с престола Афанасия. Снова полилась кровь в Александрии; место великого святителя было занято полуязычником Георгием и св. Афанасий, спасшийся от преследования чудным образом, удалился в пустыню Египетскую. Но и в пустыне, скрываемый то в одной, то в другой кельях чтивших его отшельников, он следил за событиями в мире и не ослабевал в письменной борьбе против ложного учения Ариева. Между тем враги искали его; голова его была оценена, но Господь не предал сокрушению столпа Своей Церкви.
При Юлиане, возвратившем из заточения и ссылки всех православных и еретических епископов – в виду того, что распри между ними будут содействовать к ослаблению самого христианства, – возвратился и Афанасий в Александрию. Но он проник в лукавые цели богоотступника и стремился противодействовать им своим влиянием. Не укрылась и от Юлиана сила влияния пастыря, покорявшая сердца даже язычников, и он предписал префекту «гнать его везде, где только можно» ...
«Не смущайтесь, дети, – прозорливо говорил он про Юлиана, снова удаляясь из Александрии, – это только облачко: оно скоро исчезнет» ...
После скоро последовавшей затем гибели Юлиана в войне с Персами, св. Афанасий снова был вызван в Александрию почтительным письмом вступившего на императорский престол Иовиниана. Но не долго Церковь отдыхала под его управлением. В 364 г. вступил на престол Валент; владычество ариан возобновилось и настало время самых ужасных бедствий для Церкви. В 367 г. последовало снова изгнание и лишение кафедр всех православных епископов. Афанасий, предвидя борьбу своей паствы за удержание его на кафедре и желая предупредить смуты в городе, произвольно удалился из Александрии, но снова возвратился туда вследствие поразившего всех удивлением предписания Валента префекту: «оставить Афанасия в покое».
Таким образом, последние годы 70-ти-летнего старца, испытавшего уже пять гонений, были проведены им в Александрии, но всё же в постоянной борьбе против различных ересей, колебавших Церковь, и в неутомимых стараниях водворить мир и согласие в потрясаемой Церкви.
В 373 г. упокоился от земного подвига своего этот непоколебимый и могучий защитник Православия, пребыв до 80-ти летней жизни верным и самоотверженным конца своей служителем и столпом всей душой возлюбленной им Церкви Христовой.
Много сочинений осталось после св. Афанасия, – и не было бы столько уклонений от Православия – в виде различных сект всё более и более, и в наше время в особенности, распространяющихся искателей религиозной правды вне Откровения, если бы они изучали со всем душевным вниманием вдохновенные писания этого и подобных ему вселенских учителей и отцов Церкви.