Преподобного Орсисия Тавеннисиотского

Орсисий был одним из самых ревностных учеников преп. Пахомия Великого (пам. его 15-го мая), которому ещё в молодых годах было поручено заведовать Хеновосской киновией. – «Говорю вам, что Орсисий сияет в доме Божием, как светильник золотой», отозвался о нём однажды преп. Пахомий в разговоре с своими учениками. – «Орсисий – Израиль видящий Господа», – выразился о нём и преп. Антоний. По смерти Пахомия Орсисий, хотя и против собственной воли, был избран начальником Тавеннисиотских иноков. – При благочестии Орсисий обладал и глубоким знанием священного Писания и даром слова и «сила слова его, казалось, росла в нём на утешение братий», говорит о нём один из современников. – «Не малое время» вёл Орсисий трудное дело управления многолюдной Тавеннисиотской обителью и скончался в глубокой старости не позже 376 года.

Он оставил после себя вместо завещания перед смертью – изъяснение Ветхого и Нового Завета – в кратких размышлениях для нужд иноческих, написанное на Египетском языке, которое было переведено на греческий и блаж. Иеронимом на латинский язык.

В наставлении инокам преп. Орсисий, убеждая их жить по заповедям Божиим, обращается к начальникам общежития и старцам келий с следующими словами: «не переставай увещевать каждую душу, вверенную тебе, учи святой жизни, будь сам примером добрых дел, сильно берегись одного любить, а другого ненавидеть, чтобы не возненавидел Бог того, кого ты любишь» ...

Странные это по-видимому слова... и странные слова: о ненавидении Божием... Но не принять ли их в том смысле, что излишней заботливостью и пристрастной любовью к человеку мы, во 1-х, как-бы устраняем от него высшее попечительство, во 2-х – не будучи в состоянии быть ему вполне полезными по нашей человеческой немощи и слепоте, скорее вредим ему крайней привязанностью, присваивающей себе какое-бы ни было усердное, но всё же недальновидное промышление о нём, вместо того, чтобы всецело предавать его Премудрому Промыслу Божию, и таким образом как-бы препятствуем действию Промысла совершаться над ним... Не такое ли уклонение Бога от человека, составляющего предмет излишней привязанности к нему другого человека, приравнивает преп. Орсисий к «ненавидению Божию», т. е. предоставлению пристрастно, излишне-любимого человеком человека – недостаточному человеческому же и предстательству, против которого и в молитве выражается опасение: «человеческому предстательству не ввери меня!»

И не ошибочно ли бывает иногда это человеческое предстательство до такой степени, что ставит любимое существо на ложный путь, например, хотя-бы развитием в нём из лишнего самолюбия, которое удаляет от него Божию благодать... Удаление же Божественной благодати не равняется ли тому ненавидению Божию, против которого предостерегает опытный подвижник?..