Неделя 19-я по Пятидесятнице. Глас 2-й.
Прп. Илариона Великого (371–372). Перенесение мощей свт. Илариона, еп. Мегли́нского (1206).
Прп. Илариона, схимника Печерского, в Дальних пещерах (XI). Прп. Илариона Псковоезе́рского, Гдовского . Прпп. Фео́фила и Иакова О́мучских (ок. 1412). Мчч. Да́сия, Га́ия и Зо́тика (303). Собор новомучеников и исповедников земли Карельской (переходящее празднование в 1-е воскресенье после 18 октября).
Сщмчч. Павлина, архиеп. Могилевского, Аркадия, еп. Екатеринбургского, и с ними Анатолия Левицкого и Никандра Чернелевского пресвитеров и мч. Киприана Анникова (1937); сщмч. Дамиана, архиеп. Курского (1937); сщмчч. Константина Чекалова, Сергия Смирнова, Василия Никольского, Феодора Беляева, Владимира Введенского, Николая Раевского, Иоанна Козырева, Василия Козырева, Александра Богоявленского, Димитрия Троицкого и Алексия Москвина пресвитеров, Сергия Казанского и Иоанна Мельницкого диаконов, прмчч. Софрония Несмеянова и Неофита Осипова (1937); прмц. Пелагии Тестовой (1944).
Чтения дня: Утр. – Ев. 8-е, Ин., 64 зач., XX, 11–18. Лит. – 2 Кор., 194 зач., XI, 31 – XII, 9. Лк., 83 зач., XVI, 19–31. Прп.: 2 Кор., 188 зач., IX, 6–11. Лк., 24 зач., VI, 17–23.
Иконы дня
Молитвы дня
Мысли на каждый день святителя Феофана Затворника
Коренная, источная заповедь – люби. Малое слово, а выражает всеобъятное дело. Легко сказать – люби, но не легко достигнуть в должную меру любви. Не совсем ясно и то, как этого достигнуть; потому-то Спаситель обставляет эту заповедь другими пояснительными правилами: «люби... как самого себя» (Мф. 19:19); и «как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Лк. 6:31). Тут указывается мера любви, можно сказать, безмерная; ибо есть ли мера любви к самому себе и есть ли добро, которого не пожелал бы себе кто от других? Между тем, однако, это предписание не неисполнимо. Все дело стоит за тем, чтобы войти в совершенное сочувствие с другими так, чтобы их чувства вполне переносить на себя, чувствовать так, как они чувствуют. Когда это будет, нечего и указывать, что в каком случае надо сделать для других: само сердце укажет. Ты только позаботься поддерживать сочувствие, а то тотчас подойдет эгоизм и возвратит тебя к себе и заключит в себя. Тогда и пальцем не пошевелишь для другого и смотреть на него не станешь, хоть умри он. Когда сказал Господь: «люби ближнего... как самого себя», то хотел, чтобы вместо нас, стал в нас, т.е. в сердце нашем, ближний. Если же там по-старому будет стоять наше «я», то не жди добра.
Притча о богатом и Лазаре показывает, что те, которые жили не как должно, спохватятся, но уже не будут иметь возможности поправить свое положение. Глаза их откроются и они ясно будут видеть, в чем истина. Вспомнив, что на земле много слепотствующих, подобно им, они желали бы, чтобы кто-нибудь послан был к ним из умерших для уверения, что жить и понимать вещи надо не иначе, как по указанию Откровения Господня. Но и в этом им откажется, ради того, что Откровение для желающих знать истину самоудостоверительно, а для нежелающих и нелюбящих истины неубедительно будет и самое воскресение кого-либо из умерших. Чувства этого приточного богача наверное испытывают все отходящие отселе. И следовательно, по-тамошнему убеждению, которое будет убеждением и всех нас, единственное для нас руководство на пути жизни – Откровение Господне. Но там уже такое убеждение для многих будет запоздалым; здесь оно лучше бы пригодилось, да не у всех оно. Поверим, по крайней мере, свидетельству тамошних, перенося себя в состояние их. Сущие в муках не станут лгать; жалея нас, они хотят, чтобы открылись очи наши, да не придем на место их мучения. Об этом предмете нельзя так говорить, как говорим нередко о текущих делах: «авось, как-нибудь пройдет». Нет, уж то не пройдет как-нибудь. Надо быть основательно удостоверенным, что не попадем в место богатого.
Ублажает Господь нищих, алчущих, плачущих, поносимых, под тем условием, если все это Сына Человеческого ради; ублажается, значит, жизнь, окруженная всякого рода нуждами и лишениями. Утехи, довольство, почет, по слову сему, не представляют собою блага; да оно так и есть. Но пока в них почивает человек, он не сознает того. Только когда высвободится из обаяния их – видит, что они не представители блага, а только призраки его. Душа не может обойтись без утешений, но они не в чувственном; не может обойтись без сокровищ, но они не в золоте и серебре, не в пышных домах и одеждах, не в этой полноте внешней; не может обойтись без чести, но она не в раболепных поклонах людских. Есть иные утехи, иное довольство, иной почет, – духовные, душе сродные. Кто их найдет, тот не захочет внешних; да не только не захочет, а презрит и возненавидит их ради того, что они заграждают духовные, не дают видеть их, держат душу в омрачении, опьянении, в призраках. Оттого такие вседушно предпочитают нищету, прискорбность и безвестность, чувствуя себя хорошо среди них, как в безопасной какой-нибудь ограде от обаяния прелестями мира. Как же быть тем, к кому все это идет само собою? Быть в отношении ко всему тому, по слову Св. апостола, как неимеющий ничего.
Нашли ошибку на сайте? Пожалуйста, помогите нам стать лучше! Выделите текст ошибки и нажмите Ctrl + Enter.
Также вы можете сообщить об ошибке, перейдя по ссылке: Сообщить об ошибке