Проповедь 429 года (под ном. 17-м)

В «профеории» (вступлении) проповедник указывафт на предмет своего церковного слова – увещание содержать правую веру и вести похвальную и безукоризненную жизнь. Вслед затем рассуждениями и примерами гимнастов и их наставников проповедник показывает полезность и уместность своего слова, побуждающего слушателей к благим подвигам -терпению и мужеству (Пс. 30:25). Проповедник сознает, что слово его не блистает красноречием, но он ободряет себя в этом случае благою целью своего слова и словами Бога к Моисею (Исх. 4:11), равно и законом Моисея – посвящать Богу горлиц, хотя не отличающихся ни величиною, ни красотою перьев, но за то хорошо поющих. Между тем «приемлет слово (т. е. звук), как Отец Слова, Тот, кто превышает всякий ум, т. е. Бог, и делает любезными для себя птиц, прекрасно поющих, и предпочитает их прочим ..., научая нас приточным образом, что лучшие и священнейшие суть те, которым вверен дар слова и которые способны поучать любителей прекрасных изъяснений» а’, pag. 768 – 772.

Изложение евангельского повествования (Лук.22,7 – 10) о распоряжениях Господа относительно приготовления к наступающему празднику Пасхи. После некоторых благочестивых размышлений по поводу переданного рассказа проповедник рассуждает: «если у кого есть намерение иметь самого Христа поселившимся и обитающим в душе и вместе с Ним совершать праздник то, совершивши обильное очищение водою, пусть смоет он грех о своей души и очистится от скверн древних загадок (αίνιϒμάτων)., как внушает Исаия пророк (1, 16 – 18): ибо «кое общение свету ко тьме (2 Кор. 6:14), добродетели к пороку? Совмещать в себе добродетель и порок, это значит быть изменчивым, хромающим на обе ноги (3 Цар. 18:21); и такое соединение запрещает закон (Втор. 22, 10 – 11), не дозволявший впрягать вместе юнца и осла и проч. Следовательно, только очистившись от грязи порока и скверн греховных, мы можем устроить для Христа вышнюю комнату и праздновать вместе с Ним. – β’, р. 772 – 3.

Перейдя, затем, от предыдущих слов к учению о воплощении Сына Божия, родившегося прежде всякого века и времени от Отца, со-равного и со-вечного своему Родителю, равнодеятельного и со-престольного с Ним, Творца и Художника всего и проч., а в последние времена принявшего человеческое рождение по домостроительству, проповедник подробно останавливается на раскрытии так называемого христологического учения и прежде всего на доказательстве божественного достоинства воплотившегося Бога Слова. «Не для того, говорит Кирилл, Единородное Олово Божие сделалось человеком, чтобы перестать быть Богом, напротив, чтобы чрез восприятие плоти сохранить славу собственного превосходства... Хотя всегда Он был, как Слово, со-престолен своему Отцу и из Него и в Нем пребывал по природе, однако Он снова, будучи уже с плотью, услышал говорящего (Отца): «седи одесную Мене, дóндеже положу враги твоя под ногами твоими» (Псал. 109, 1 – 2). Таким образом мы приписываем Ему поклонение от всех нас и от св. ангелов, не сводя Его безрассудно к одной только человеческой природе, но согласно с божественным Писанием, вводя в единение с нашей природой Слово, родившееся от Бога, и связывая в едино то, что принадлежит обеим (природам), чтобы Он мыслился не просто только человеком, носившим божество, но напротив Богом вочеловечившимся, принявшим предопределенное Провидением единение, т. е. собственную плоть и рождение от Святой Девы. Так, только в таком случае, а не ином, может мыслиться единый Христос и единый Господь, не разделяемый после неизреченного соединения с одной стороны на человека, а с другой на Бога. Но хотя и усматривается различие в природах, вступивших в единение, все таки Он должень быть принимаем и считаем за единого Сына». Сравнив Христа с драгоценным светопреломляющим камнем, проповедник продолжает: «Неизреченно, так что не можем ни понять, ни высказать, соединились Божество и человечество в то, что уже мыслится после сего единым, чтобы в Нем (Христе) мыслился и человек, подобный нам, и Бог, превысший нас, т. е. Единородный и Первородный». Прямой вывод отсюда тот, что Христос был Богочеловек. Эту мысль и выражает далее Кирилл. Приведя слова пророка Исаии (7, 16) – «зане прежде неже разумети отрочати благое или злое, отринет лукавое, еже избрати благое», – Кирилл толкует: «Что касается человеческого разума, то возраст еще не давал младенцу способности различать природу вещей. Но Он был и в человечестве Богом, предоставляя человеческой природе идти путем собственных законов, сохраняя вместе с тем чистейшим Божество. Ибо только таким, а не иным образом, и рожденное может мыслиться Богом по природе, и родившая Дева считаться матерью не просто плоти и крови, как именно наши матери, но лучше материю Господа и Бога, облеченного нашим подобием. Так пишет и божественный Павел: «посла Бог Сына своего рождаема от жены»... (Гал. 4:7). Не так мы думаем, что в человеке, рожденном от жены, обитало Слово Божие; но увенчиваем, напротив, похвалою глас Иоанна., мудро и ясно сказавшего: и Слово плоть бысть» (Ион. 1:14). Мыслим же мы Слово тогда ставшим плотью, когда Оно приобщилось плоти и крови подобно сущим в плоти и крови, т. е. нам». При этом проповедник показывает, что для Слова не было унизительно и презренно человеческое рождение, что Само по Себе Оно имеет довлеющим для Себя рождение от Бога, а если принимает плотское рождение, то не как некое новое начало бытия. Здесь, между прочим, проповедник дает новый вид доказательства в пользу термина θεοτόχος. «Как заимствованная от Св. Девы чистая и всесвятая плоть сделалась собственною плотью Слова, сущего из Бога и Отца, так равно и все, что свойственно плоти (кроме греха); а для плоти в особенности и более всего остального приличным должно быть рождение от матери. Но Божество само по себе, вне плоти, конечно, должно и непременно быть безматерним .– β᾿, р. 773–77.

Затем снова, подтвердив то учение, что родившийся от Девы есть Еммануил и потому родившая должна называться матерью Бога, проповедник доказывает божественное достоинство Еммануила словами ап. Павла (1 Кор. 15:47) и прор. Исаии (1,1 – 7), который видел как бы почти совершающим создание божественного плода во Святой Деве Самого Господа Вседержителя и Бога. Каждое слово Исаии св. Кирилл изъясняет в пророческом смысле о Христе. Так, свиток великий и новый, – это новое и великое таинство Христа; «писалом человеческим» пишется для того, что когда Единородное Слово Божие сделалось человеком и вселилось в нас, то всё, свойственное Ему, изображается в подобном нам виде, или образе. Слово «приступих» образно означает закон совокупления; пророчицею названа св. Дева; новорожденному Сыну полагается имя – «скоро плени, нагло расхити», – свойственное не как человеку, но по превосходным действиям, как Богу. Действительно, божественный и вышемирный младенец хотя и был в пеленках, по человеческой природе, но как Бог, неизреченною силою расхитил сосуды сатаны (Мф. 12:29). – Упомянув об отрочестве Иисуса Христа, проповедник выясняет истинный смысл выражений «преуспевал возрастом и мудростью"-. «Слыша эти слова, не думай, учит он, что Слово Божие стало мудрым чрез постепенное наращение мудрости. Помни лучше Павла, написавшего: «Христос Божия Сила и Божия Премудрость» (1 Кор. 1:24). Но не дерзай безрассудно сказать и того, что «преуспевать возрастом, премудростью» и пр. мы усвояем человеку. Это, по моему мнению, значило бы ничто другое, как разделять на два единого Христа». – «Но каким образом человеческая природа могла вместить силу неизреченного Божества», спрашивает Кирилл? Если человек не может вынести лицезрения Божия (Исх. 33:20), то как возможно было рассматриваемое соединение? «Я отвечу на это, говорит Кирилл, что это чудо, превышающее Слово, и что образ домостроительства совершенно непостижим для нашего человеческого ума». Но мудрый и наглядный пример сего дан самим Богом Моисею в видении несгораемой купины (Исх. 3, 1– 6). При сем Бог, не допуская до купины Моисея, показывал, что если бы кто стал пользоваться детоводительством закона и тенями образов, то не приблизился бы ко Христу. В виде же огня, охватившего весь куст, но не сжигавшего его, был Сам Господь. Каким же теперь образом вещество столь тонкое и легко сгораемое нисколько не страдало от приближения огня? Но в этом примере был ясный образ таинства Христова: ибо как без вреда для куста выносим был огонь, точно также и для нашей природы – необъятность Божества. Следовательно, насколько дело касается нашего разумения и слово выражения, то, пожалуй, для них Божество и человечество кажутся несовместимыми друг с другом в единство естества. Но однако они совокупились именно во Христе, и из обоих является один Эммануил. Но тот, кто выставляет и человека и Сына раздельным от Того, который от Бога по природе, тот, следовательно, не уразумел глубины сего таинства. Ибо не человеку мы научились от тайноводствовавших нас святых совершать служение и поклоняться, но именно Богу вочеловечившемуся. Посему мы утверждаем, далее, что Эммануил объявлен над нами царем». Последнюю мысль проповедник доказывает словами прор. Исаии (3'2, I) и Псалмопевца (2, 6). – ϒ', р. 777 – 784.

Божественное достоинство Иисуса Христа автор доказывает далее рассказом о воцарении над израилем Саула (1 Царств. 8, 5 – 7), который по словам пророка Осии (13, II) в гневе поставлен был царем над теми, которые отверглись управления над ними Бога. Христос, как поставлевный Богом в царя над нами, не мог быть простым человеком, «Если, говорит Кирилл, Христос есть человек, подобный нам, а не Слово, явившееся в образе человеческом, но при этом поставлен был царем и владычествует над земнородными, то кто же впал бы в такое пустословие, что стал бы думать и говорить, будто и Он (Христос) получил царство в гневе Бога и Отца, и так как мы были в неприязни (с Богом) и во грехе, то и поставил нас под ярмо человека?... Итак, зачем же, движимый гневом, наказывает получивших освящение? Но я отвечаю, продолжает Кирилл, что мы освобождены и от грехов и наши обстоятельства проникнуты божественным милосердием. Следовательно воцарился над нами не человек, но правильнее – Бог, явившийся в человеческой природе, Сын, не лишившийся чрез вочеловечение славы божественных свойств, и не презревший, по мудрому намерению о спасении, человеческого подобия». Такое именно безрассудство высказывали жестоковыйные иудеи, подобно псам, нападая на Господа и называя Его простым человеком (Иоанн 10, 33). Цель воплощения Сына Божия – уничтожить жало смерти и преобразовать человеческую природу к нетлению: «ибо как железо, говорить автор, брошенное в пламенеющие волны огня, тотчас окрашивается в цвет огня и обнаруживает силу накалившего; таким образом и природа плоти, принявшая в себя нетленное и животворящее Слово Божие, не осталась уже тем, чем была, но явилась наконец высшею тления». В заключение проповедник говорить о совершении Иисусом Христом тайны нашего спасения, о цели и плодах спасения и наконец предлагает краткое нравственное увещание. Дата Пасхи. – δ’, р. 784 – 789.