Святого Филофея, пресвитера и чудотворца
Сей святый жил в IX веке и был уроженцем местечка Муравиного (Μύρμηξ), в Вифинии. Дочь благочестивых родителей, Феофила, вступивши в супружество, родила сына, которого нарекла Филофеем (Боголюбивым), – самым именем желая внушить сыну приличный ему жребий: чтобы, что есть, когда перестанет ползать, выучится говорить и узнает, какого имени сподобился, он естественного своего человека соделывал угоднейшим Богу и стыдился такое прекрасное и святое имя бесчестить непотребными делами. И, действительно, (говорит жизнеописатель его Евствфий, Солунский митрополит XI века) блаженный отрок старался оправдать имя свое деятельностью, и как именем, так и делами начертывал в себе образ Божий, поучаясь слову Божию и размышлял об уставах Божиих, утешаясь откровениями Господними и советуясь с заповедями Его (Пс. 118:23–24), часто посещая и храм Божий, это училище добродетели, ходя туда на обычные собрания и насыщая там дух свой. Не одним же умозрением, но еще большее благоприличной деятельностью любомудро приближался он к Высочайшему Существу, – деятельностью, о которой отчасти только свидетельствуют его благотворительность и обуздание чрева. Потому что, истощая из своего телесного сосуда все лишние соки и влаги, которыми расслабляется человек, и облегчая тяготение к земле пощениями, он старался быть выше земли, подобно ангелам и сообразно Евангельским заповедям, считая недостойным себя делом быть вписанным в близкого Богу, Верховному Отцу светов (Иак. 1:17), а привязываться к матери земле (Мф. 10:37) и небесному предпочитать дольнее и низкое. А может быть, не наполняя чрева, он расширял внешние хранилища свои и помышлял воздвигнуть еще большие (см. Лк.12)? Нет! По благословению Божию, земного богатства и всяких житейских потребностей было у него в таком изобилии, каким только измеряют счастье на земле; но общительность, участие к другим и человеколюбие, направляемые Евангелием, располагали святого мужа сообщать свое добро и другим, с единоестественными делиться благословением Божиим и вверять сокровища утробам бедных, слагать их в такие именно хранилища, на которые указывает Сам Бог (Мф. 19:21), говоря: продавайте имения ваши и давайте милостыню; приготовляйте себе влагалища неветшающие, сокровище неоскудевающее, на небесах, куда вор не приближается и где моль не съедает (Лк. 12:33). Он радовался, подавая щедро, как будто не давал, а сам принимал щедрые дары; и вообще он старался, по-апостольски, быть всем для всех (Кор.9:22). И даяние его не было ни скудно, ни лицемерно (разве кто скажет, что и сеющий семя в чаянии будущей жатвы сеет лицемерно).
Так как много есть путей добродетели и восхождение на высоту совершенства происходит не одинаково, то и Филофей обслуживал, какой бы ему путь избрать для безопаснейшего и удобнейшего течения жизни и угождения Богу. Многим кажется превосходнейшей других жизнь уединенная и нероскошная, когда человек не имеет ничего и блюдет только себя самого, – потому ищут мест удаленных и пустынных; иные укрываются в пещеры и недра земли, и многое другое делают, чтобы избежать треволнений жизни, гордости и тщеславия, не подвергать себя опасностям гражданской жизни. А св. Филофей, рассмотревши и многое иное, хотя сначала стремился к жизни отшельнической, но, тщательно взесивши для себя выгоды и невыгоды жизни уединенной и гражданской, рассудил вести добродетельно жизнь гражданскую, в которой и блаженнейший Иов просиял весьма богоугодно. Филофей открыл свою мысль родителям, которые обрадовались и тому, что не вынудили у него решения, и тому, что будут утешаться детьми сына своего. Господь Бог благословил супружество такими детьми, которые достойны благословения отца и матери, веселящейся о чадах своих.
Когда же взошла ему на мысль благая часть священства и по священным правилам требовалось засвидетельствование о нем, то не от одних, как часто бывает, заметных в обществе и богатых лиц получил он доброе свидетельств о себе (1 Тим. 3:7). Едва прошел слух, что Филофею для получения священства нужно одобрение местных жителей, все в один голос одобрили этого мужа, не незнаемого и спрашивавшим о нем.
Приняв сан священства, он воистину казался светлым ангелом и пламенным служителем велений Божиих пребывал в священных собраниях, внимал божественным псалмам и песням, то читая и воспевая их на пользу слушающих, то и наедине делая это в обогащение собственной души, и чтобы, сегодня собравши довольно себе, на завтра из того предложить и другим, желающим воспользоваться. Дом у него во многом подобен был дому Божию. Немного времени отдавал он прежним обычным занятиям по хозяйству и по всему тому, что необходимо для живущих в мире. Любил же не наемными только руками распахивать землю для разного рода посева, но и собственными руками трудиться около нее, считая это делом благородным и приличным человеку. И земледелие привлекало его не только потому, что это занятие честное, но и потому, что оно иссушает лишнюю влагу в теле, укрепляет человека и приучает его к терпению и постоянству в занятиях, а потому и к добродетели. Так уроками от земли поучая душу, он и домашним своим приобретал достаточное для них, и нуждающимся давал хлеб от праведных трудов своих.
И не только святой жизнью, но и даром чудотворений славен был Филофей во всей стране той. Своими молитвами, помазанием елеем и возложением рук исцелял он болящих, утешал скорбных и ходатайством перед Богом отвращал праведный гнев Его. Много славного сотворил Господь через него! И по кончине, во свидетельство родам грядущим, сподобил тело его нетления. Именно, через год после погребения два священника (потому что в Муравьином были два священника), по желанию прихожан, перенесли гроб его в особо устроенное место, и при этом открылось, что останков святого не коснулось тление и самый гроб наполнен был миром, чудесно истекшим от них.