Свв. Трех жен, в горе пустынной обретенных
Павел, епископ Моновасийский, оставил о них следующее известие: – «был я, говорит он, – послан на Восток по царскому делу. На дороге встретился мне пустынный монастырь и мне захотелось побывать в нем. Игумен и черноризцы вышли ко мне на встречу и, поздоровавшись, сели мы на горе. Тут были плодовитые деревья. И вот, птицы, прилетая, ломали ветки с плодами и быстро уносили. Я спросил игумена, отчего это птицы не едят плодов, а уносят куда-то с ветками? Он отвечал: вот уже одиннадцатый год, как они то же делают каждое лето. – Тут, в горах, – сказал я по какому-то вдохновению, – живут или мужи или жены, и им-то носят они плоды. Когда я говорил это, прилетевший ворон сломил ветвь с плодом. Я сказал игумену: ворон сломил ветвь с плодом. Я сказал игумену: пойдем за ним, – и пошли. Ворон с плодом летел впереди нас и, долетев до утеса, положил ветку. Когда подходили мы к нему, – он, взяв ветку, полетел в провалье и, там оставил ветвь, воротился без всего. Придя к провалью, мы бросили вниз камень. И вот, кто-то кричит: если вы христиане, не убивайте нас. Кто вы таковы? – спросили мы. – Если хотите, – был ответ, – видеть нас, то бросьте нам три одеяния; мы – нагия жены; идя по горе, увидите дорожку, и по ней можете сойти к нам.
Услышав это, три чернеца сняли с себя одежды и, обвив ими камень, пустили вниз. Найдя указанную узенькую дорожку, с трудом сошли мы по ней к святым. Три женщины, увидев нас, поклонились нам до земли и, сотворив молитву, сели мы. Одна из них тоже села, а две стояли. Тогда игумен спросил севшую: откуда ты, госпожа матерь, и как пришла сюда? – Я – из Константинограда, – отвечала она, – муж мой служил при императоре и скончался молодым; я осталась вдовой 20-лет и горько плакала, как о вдовстве, так и о том, что не имела детей. Спустя несколько дней один вельможа присылает ко мне слуг с тем, чтобы насильно доставить меня к нему. Слуги, ничего не слушая, хотели вести меня. Я же не хотела быть неверной памяти мужа моего и, поручив себя Богу, сказала: я рада идти к вашему господину, столько славному; но теперь я больна; потерпите, пока выздоровлю, и тогда с радостью пойду к нему. – Хорошо, – сказали они, – господин будет ждать до 40 дней. По удалении их, созвала я слуг моих и, дав им денег, отпустила их на волю, а при себе оставила только двух служанок, которых вы видите. Потом, пригласив одного родственника, человека христолюбивого, под клятвами завещала ему продать села мои и дом, и раздать деньги нищим. Так я и оставалась без забот житейских. Ночью, взяв моих служанок, а теперь – моих сестер, вступила я с ними на корабль, и мы пришли на это место, где видите нас. Вот одиннадцатый год, как не видали мы ни одного человека, кроме вас. Одежды наши изветшали и распались…
Игумен спросил: откуда, госпожа, получаете вы пищу?
– Благой и человеколюбивый Бог, – отвечала она, – прокормивший народ Свой в пустыне 40 лет, посылает пищу и нам, недостойным рабам Своим: каждое лето птицы приносят сюда всякие овощи, даже до излишества… И нагота не тяготит нас, ни зимой не боимся холода, ни летом – зноя, прославляя Святую Троицу…
Мы слушали это с изумлением. Игумен сказал: если прикажешь, госпожа моя, пошлю брата в монастырь принести пищи, и мы покушаем с вами. Она отвечала: прикажи прийти священнику; пусть наперед помолится, и мы причастимся святых Таин, – с того времени, как удалились мы из города, не удостоивались мы принять святые Тайны.
Игумен послал чернеца в монастырь позвать пресвитера и принести пищу. Пресвитер, придя, совершил службу, и рабыни Божии причастились св. Тайн. Потом покушали они с нами.
– Молю святыню твою, – сказала святая, – пробыть здесь три дня.
Игумен дал обещание. Блаженная, встав, усердно молилась и тихо преставилась ко Господу. Совершив надгробное пение, мы похоронили ее. На другой день так же спокойно скончалась другая, а потом – третья…
Похоронив их, возвратились мы, славя Христа Бога, Творящего чудеса…»