Св. муч. Константина, из Агарян (мусульман)
Константин, родившийся от мусульманских родителей, живших на о-ве Митилене, потеряв отца в молодые годы и терпя жестокое обращение от отчима, оставил родительский дом вместе с своими тремя братьями, с которыми и переселился в Смирну. Братья открыли там лавку, а Константин занялся факторством – преимущественно в митрополии (архиерейском доме). Часто посещая митрополию, он имел случай слышать там душеполезные беседы, из которых мог узнавать, в чём состоит истинное благочестие, и вместе с тем научился Греческому языку; однажды он попросил одного старца почитать, и чтение это глубоко запало в душу его, возбудило в нём христианские стремления, к поддержанию и развитию которых способствовало ещё сближение его с двумя молодыми христианами. На этом спасительном пути духовного прозрения юноши посетили его однако же большие искушения: по неопытности своей он был вовлечён в омут сладострастия и нечистых помыслов. Но милосердием Божиим не погиб этот будущий избранный сосуд Божией благодати... Константин вовремя успел воздержать себя от окончательного падения и с ужасом сознал, в какую бездну могли низвергнуть его необузданные страсти, его, которому уже не было чуждо постижение красоты целомудрия... Терзаемый угрызениями совести, стараясь открыть кому-нибудь свою душу, Константин решился искать спасения в бегстве на св. гору Афонскую...
В лавре св. Афанасия, знаменитой тем, что большая часть Афонских подвижников просияли в её пределах, благочестивые иноки, не обращавшие внимания на опасность, которой они подвергались, принимая к себе Турок, искавших спасения в недрах христианской Церкви, благосклонно приняли под свой кров Константина. Живя на Афоне, он вскоре проникся решительным намерением принять христианскую веру. Осторожные монахи долго испытывали его, наконец, убедясь в его искренности и в его прекрасных свойствах душевных, допустили его принять св. крещение... Великой благодати и радости исполнился новокрещённый и с необыкновенною любовью и рвением исполнял возлагаемые на него послушания. Он удивлял всех ревностью своею; воздержание и духовность его, казалось, принадлежали существу бесплотному...
Спустя несколько времени Константин пожелал отправиться в Иверский монастырь, приложиться к св. иконе Божией Матери Вратарницы; получив благословение своего старца, он на пути зашёл в скит Иоанна Предтечи. Сюда привезены были недавно несколько останков новых мучеников. С благоговением рассматривал Константин, лобызал и углублялся в размышление о св. мощах, этом чудном прославлении исповедников вновь воспринятой им веры... и с этой минуты мысль о мученичестве запала в его душу. Однажды, по возвращении к своему старцу в Кавсокаливы, на вопрос старца о причине задумчивости и как бы печальной озабоченности, которую он стал замечать в своём ученике, Константин отвечал: – «печали нет у меня, но вся моя душа поглощена одной думой. Когда я в первый раз облобызал св. мощи новых мучеников, с тех пор душа моя привязалась к ним, весь ум мой пленён их подвигами, и я стремлюсь совершить то же: вот и вся причина!»
Возблагодарил Бога старец за такое ревностное влечение к подвигу ученика своего и поручил Самому Господу устроить путь его. К Константину же был приглашён духовник для наставления – как приготовляться ему к тому, чего жаждала душа его. Постом и молитвой в полном уединении питалась теперь и вразумлялась и созревала душа будущего мученика. Между тем, возникло в его сердце новое стремление: он задумал отправиться в г. Магнезию, в Анатолии, где жила его сестра, чтобы просветить её св. крещением. Получив на это благословение своего духовника, Константин поехал на корабле, отправлявшемся в Кидонию, и, снабжённый грамотами и письмами Афонских монахов, прибыв туда, познакомился с наставником руководителем (дидаскалом) Григорием и многими местными христианами. Дальнейший путь его был однако же замедлен тем, что в порте не было ни одного судна, отправлявшегося к Анатолийским берегам. Поэтому, в ожидании случая продолжать путь, Константин решился открыть лавочку и торговать изюмом и другими предметами мелочной торговли. Однажды прошёл мимо его лавки один из чиновников местного аги и узнал Константина, с которым он был знаком ещё в Смирне, когда тот был мусульманином. Турок проследил за Константином и предупредил о нём агу; тот призвал вновь появившегося торговца и спросил его: не из мусульман ли он?
Константин, имея в виду, вероятно, достигнуть исполнения своего намерения относительно сестры своей, с другой же стороны, – не смея ещё верить такой радости, что наступил для него час вожделенного страдания за Христа, отвечал уклончиво, что он христианин...
– Ты лжёшь, – возразил ему ага, – что если найдётся человек, который докажет, что ты – Турок? что ты скажешь? –
И в эту минуту явился злобный преследователь и сказал: – разве я не знаю, что ты брат почтенного Турка, того самого, который занимался маклерством в Смирне... Зачем ты так бесстыдно обманываешь нас?
Тогда Константин сознал, что пришёл час его мученичества, и в порыве святого воодушевления сказал:
– Я был когда-то Турком, как и вы, но Господь просветил меня, и я сознал, что вера магометанская – ложь; истина же только в вере христианской; поэтому я сделался христианином, чтобы обрести истинное блаженство в будущей вечной жизни...
Темница, побои, истязания неимоверные начались с этой минуты для нового исповедника Христова и продолжались сорок дней.
Местные христиане с ужасом узнали о зверских жестокостях, которым подвергали Константина. Все они и в особенности наставник Григорий опасались: вынесет ли он все муки. Они решились заключить в темницу одного ученика, по имени Иоанна, родом Афинянина, как бы за долги и под этим предлогом доставить Иоанну возможность утешать и подкреплять Константина, сами же в то время неустанно молились о нём, пели молебны, совершали всенощные бдения во всех Кидонийских церквах.
Сама Матерь Божия явилась мученику в сонном видении и обещала даровать ему силу выдержать подвиг до конца...
И он стоял твёрдо в своём исповедании, и никакие жестокие меры не могли склонить его к отступлению от пламенно-возлюбленного им Христа. Тогда градоначальник решился отправить его в Константинополь, подробно донося о всём капитану-паше. И в столице мученик неустрашимо произнёс своё исповедание в присутствии стамбул-ефенди (губернатора), который велел подвергнуть его жестокому телесному наказанию и заключить в бани, где живут осуждённые на каторгу. Изнемогая телесно, не ослабевал духом мученик. Когда через несколько дней потребовали его снова к допросу и то лестью, то терзаниями вымогали от него отступление от веры Христовой, Константин с глубоким вздохом сказал сановнику «хорошо было бы, если бы ты позаботился о пользе твоей души и сделался христианином» ... Ответом на эти слова было подписание смертного приговора... Стражи взяли мученика и после новых жестоких истязаний злодеи в необузданной злобе задушили мученика, до последней минуты повторявшего «я – христианин» ...
Для предупреждения благоговейного почитания христианами останков его, Турки похоронили его на ближайшем мусульманском кладбище. – Это было 2-го июня 1819-го г.
Некоторые одежды мученика, которые удалось приобрести за деньги от мусульман, были доставлены в Кавсокаливский скит и от них произошли чудные исцеления призвавших с верой на помощь мученика Константина.