Св. муч. Гурия, Самона и Авива
Гурий и Самон, урожденцы города Едессы, в гонение Диоклитианово и Максимианово удалились в некое пустынное место, не переставая угождать Богу и наставляя в вере, кого могли. Узнал о них правитель Антонин и велел разыскать их. Посему взяты были Гурий и Самон и с ними множество верующих. Антонин велел всем принесть жертву идолам; но ни один не захотел отступать от Господа. Тогда, помыслив, что если преклонит учителей к отступничеству, то и прочие последуют их примеру, приказал высечь розгами всех остальных и отпустить, а Гурия и Самона оставить на истязание и заключить в темницу.
В это время прибыл в Едессу сановник Музоний, нарочито посланный для наблюдения за исполнением указов о христианах. Он потребовал их на суд и, после жестоких пыток, велел обезглавить (304 года).
Авив диакон пострадал там же, лет чрез пятнадцать после Гурия и Самона, именно – в гонение Ликиния. Гонение касалось преимущественно распространителей веры христианской. Узнавши, что его ищут для суда, Авив добровольно явился к градоначальнику и был предан пыткам железом, а потом и огнем. В сих муках и предал душу свою Богу (около 320 года). Верные похоронили его у мощей Гурия и Самона.
Господь прославил святых мучеников многими чудесами, содеянными по вере прибегавших к ним с молитвою; из них вспомянем одно преславное.
В 395 году полчища Гуниов Ефталитов (так называемых белых Гуинов, или Гайтал, в нынешних Мерве и Афганистане) делали великие опустошения в Сирии и Месопотамии, угрожали и городу Едессе. Император, для усиления стоявших там войск Греко-Римских, послал новые полки туда. В числе воинов, прибывших в состав гарнизона Едесского, был и некто родом Готф. Он жил в доме вдовы, именем Софии, которая имела единственную дочь, прекрасную душою и телом, воспитанную в страхе Божием. Случилось же тому Готфянину увидеть Евфимию (как называлась дочь вдовы); прельстившись красотою ее, он просил мать отдать ему дочь в жену. Но мать оказала: «не отдам единственной дочери моей в чужую землю; ты – человек иностранный и отведешь ее в свою землю, а я останусь в печали и горести, потому что не могу жить без нее». Он же, то угрозами (потому что был влиятелен по чину своему), то ласками и мольбами, то и подарками, как человек не бедный, не переставал склонять вдову согласиться на брак. А как дошли до ней слухи, что навязчивый жених имеет уже жену на своей родине, то она сказала ему: «я слышала, что у тебя есть жена и дети в твоей стране». Готф, плененный красотою девицы, с клятвою именем Божиим заверил, что никогда не имел жены, что любит только дочь ее и сделает ее госпожою всего имения своего. София поверила обманщику и согласилась на брак, предав себя воле Божией.
Между тем Гунны, потерпев поражение от Персов (так как вторжение их касалось главным образом Персидских областей), ушли в свою страну, а потому и прибывшие к Едессе войска отозваны правительством; в том числе и Готф имел и возвратиться. Неутешная мать покушалась оставить дочь, но не могла же расторгнуть брачных уз. Пред отправлением в путь она повела обоих в церковь святых страстотерпцев Гурия, Самона и Авива и. поставивши их пред ковчегом с мощами, сказала зятю: «не отпущу с тобою дочери моей, если не дашь за себя поручителями сих святых, страдавших за Христа; возьмись за священный ковчег и клянись, что не нанесешь зла дочери моей, но будешь любить ее и держать в чести». Готфянин, считая это маловажным, тотчас небоязненно взялся за ковчег и произнес: «от ваших рук, святые, принимаю отроковицу, вас представляю матери ее в поручители и свидетели, что не сделаю никакого зла этой моей супруге, никогда не оскорблю ее, но буду любить и честно хранить до конца». Так говорил Готфянин; а мать после сего возопила к святым мученикам: «вам после Бога вручаю дочь мою и чрез вас вдаю этому чужестранному человеку!» После молитвы и последнего прощания, София воротилась в дом свой, а супруги отправились в путь. Но чтобы тайна не огласилась на его родине, Готфянии дал свободу рабу, которого имел при себе.
Когда же приближались они к местожительству Готфянина (в нынешней северной Болгарии), этот варвар, забывши любовь и клятвы свои, совлек с несчастной Евфимии дорогие одежды и облачил в рубища, как пленницу и рабу, и сказал ей: «если хочешь оставаться в живых, то, войдя в § мой дом, никому не говори о том, что между нами было; потому что я имею жену и детей, и ты будешь рабою жене моей». С невыразимою горестию приняла эту весть Евфимия и только в уповании на промысл Божий и заступничество святых Гурия, Самона и Авива находила поддержку и ободрение.
Жена Готфянина, увидя отроковицу и рассмотревши красоту лица ее, спросила мужа: «что это за девушка? откуда ты привел ее?» Муж: «это – пленница; я привел ее из Едессы, чтобы она была рабою у тебя». Жена: «по красоте лица заметно, что она нс раба, а свободная». Муж: «хотя и свободна была в земле своей, но теперь – твоя раба». Евфимия не осмелилась прекословить и повиновалась Готфянке, как раба госпоже своей; в сердце же непрестанно молилась Богу и святым страстотерпцам об избавлении.
Чрез несколько времени госпожа заметила, что раба ее непраздна, и из ревности стала отягчать ее работами с целию уморить ее. Когда же исполнилось время, то Евфимия родила младенца, по виду схожего на Готфянина, отца его. Госпожа, приметив это, воспылала еще большим гневом и положила в уме своем погубить младенца. И вот некогда, удалив мать на работу, влила яд в уста его, и он тотчас умер. Воротившись, мать увидела сына мертвым и терзалась сердцем от безмерной печали. Прибирая же мертвого, заметила слюну на устах его, припомнила, что когда-то госпожа грозила смертию ей и дитяти, и уразумела, что она была виновницею смерти младенца, но не смела говорить о том; а взявши мало волны, отерла текущий из уст мертвого яд и сохранила ту волну у себя. Младенец был похоронен.
Чрез несколько дней случилось Готфянину созвать друзей своих на пир, и Евфимия прислуживала. Когда пришло время подать чашу госпоже, Евфимия, желая уведать истину, действительно ли уморено было дитя госпожею, омочила волну и выжала в чашу с питьем. Госпожа выпила, и в ту же ночь умерла. На утро, при вести о неожиданной смерти, стеклись родные и знакомые, и после обычных приготовлений великолепно схоронили ее, не подозревая бывшего. Но чрез семь дней сродникам пришла на ум приведенная из Едессы девушка, и они решили: «не другой кто, а та пленница виновна в смерти покойницы». И как на то время не было судьи дома, то собственным судом порешили схоронить ее в гробе умершей. Итак, открывши гроб, всадили Евфимию к трупу, гниющему и кипевшему червями, привалили камень и поставили сторожей, чтобы кто не освободил осужденную от лютой смерти. Кто мог бы изобразить скорбь и тугу, страх и ужас, плач и рыдание несчастной! В последней крайности она возопила к Богу и призывала святых родины своей.
И вдруг она видит трех светоносных мужей; тотчас исчез смрад и опустилось благоухание. И сказали ей явившиеся: «ободрись, дочь, и не бойся; скоро найдешь спасение». От радости она забылась и уснула, а во время сна невидимою силою перенесена была в Едессу в церковь святых мучеников и положена у гробницы их. Была ночь и в церкви шло утреннее Богослужение. Вставши, рассматривала, где она? ибо познала, что уже не в гробе. И увидев стены церкви и иконы, свечи и ковчег с мощами мучеников, слыша и пение клириков, познала, что находится в Едессе, в церкви поручителей своих, святых Гурия, Самона и Авива. Обрадовавшись, со слезами благодарила Бога и святых Его за оказанную ей милость. Священник, услышав слова и плач, приступил к ней и спрашивал: «кто ты? отчего так плачешь?» Она начала сказывать о себе подробно, как выдана была Готфянину при гробе мучеников материю своею, как пострадала от того клятвопреступника, как вчера была заключена в гробе при трупе, и о явлении мучеников и неизъяснимом перенесении сюда. Священник, не доверяя еще рассказу, спросил: «кто же мать твоя?» И узнав, что это София вдова, послал пригласить ее в церковь. Ничего не ведавшая мать скоро пришла в церковь и, увидев дочь в рубищах, ужаснулась, бросилась к ней и плакала на вые ее; плакала и Евфимия, и обе не могли от плача произнесть слова. Наконец, утоливши рыдание, мать спросила: «как ты, дорогая, оказалась здесь, и в таком рубище?» Она же сказала о себе все бывшее от мужа и о преславном спасении своем. Мать таяла от жалости, и все случившиеся тут чудились и прославляли Бога. Падши пред мощами святых, обе воздали благодарение и воротились домой с радостию и славословием Тому, Чья десница спасла, сверх всякого человеческого ожидания, и избавила обманутую и поруганную.
Спустя некоторое время пограничью Римской империи вновь грозило вторжение Гуннов, уже в союзе с Персами, и потому снова послано войско извнутри империи на защиту Едессы; прибыл с этим войском и клятвопреступный Готфянин. Думая, что никто не ведает о бывшем, и уверенный, что Евфимия умерла во гробе, он бесстыдно явился в дом Софии и передал ей поклон от дочери, которая только по неожиданности выступления войска не могла прибыть вместе с ним. София, слыша это, не смогла сдержать своего негодования и при бывших тут сродниках обличила злодея и клятвопреступника. Схваченный и представленный военачальнику, он сознался в своем преступлении, был осужден и обезглавлен. Так клятвопреступничество было отомщено, и упование веры не осталось тщетным.