Свв. великомуч. Евстафия Плакиды и жены его Феопистии и чад их Агапия и Феописта, пострадавших в 118-м году
Древнее сказание повествует о необыкновенной судьбе Евстафия, в язычестве Плакиды, который, подобно Иову пройдя через разнообразнейшия испытания, не только что не сокрушился духом, но чем более был поражаем ударами судьбы, тем более креп и возрастал душой и, по бедствиям своим, как по ступеням, из славы в силу восходил все выше и выше до самой высоты мученического венца.
Евтафий вырос в язычестве, но слишком разумна своей природной чистотой была душа его, чтобы не постичь все лжи тех понятий, в которых он воспитался среди языческой среды. – «Блаженны чистые сердцем, яко тии Бога узрят», обещал Спаситель, – и чистый сердцем Евстафий, осененный одним из чудных, особенных откровений свыше, узрел Бога-Истину. Приняв св. крещение вместе с женой своей Феопистией и двумя детьми – сыновьями Агапием и Феопистом, Естафий, прославленный в царствование императоров Тита и Траяна Римский военачальник, проводил жизнь свою в полном благополучии. Но – было ли когда-нибудь достаточно одного счастья земного, чтобы совершить беспрепятственный путь к небу? История свидетельствует иное: никто не восходил в Царство Небесное без тернового венца, сплетенного из терний, которыми усеян был земной путь человека… – Таковым же путем предстояло спастись и Евстафию с его семьей, принявшим веру, которую надлежало засвительствовать делом: делом терпения и несокрушимой преданности воле Божией среди самых тяжелых испытаний. – Так и помог им Господь совершить.
Сначала испытание явилось Евстафию в виде потери всего богатого имущества, которым привык он пользоваться, и потому особенно тяжело ему было вдруг оказаться в бедности и лицом к лицу с крайними лишениями и оскорблениями со стороны прежних друзей своих, о которых он узнал теперь, что большая часть из них любили в нем только его богатство, а в несчастии отступились от него и его же готовы были осуждать и винить в бедствии, постигшем его…
Так тяжело это было Евстафию, что он, хотя и не возроптал на Бога, но решился вместе с женой и детьми удалиться от тех мест, где произошла с ними печальная перемена положения после которой и люди стали иначе относиться к ним.
– Зачем нам оставаться здесь? – убеждала его притом и жена, – уйдем лучше подальше отсюда, туда, где никто нас не знал бы и где мы не будем в поношении у знавших нас… – И вот, отправился Евстафий с женой и детьми на чужую сторону, в дальний Египет, где бы он мог скрыть свой сан и заняться поденной работой для пропитания семьи. Но на этом новом пути поразило его новое бедствие… Когда корабль, на котором отправился Евстафий с семьей, подошел к египетскому берегу, то капитан того корабля, оказавшийся морским разбойником, пленившийся красотой жены Евстафия – Феопистии, высадив на берег Евстафия и детей, удержал на корабле Феопистию в виде залога за перевоз и, угрозив мечем Евтсафию, порывавшемуся освободить от него жену свою, отплыл в дальнейший путь…
Велико было горе разлученного с женой. Едва сохраняя сознание, повел он детей своих, сам не зная куда, на незнакомой земле. Скоро перед ними открылась широкая и быстрая река, которую приходилось им перейти вброд. Сначала Евстафий одного из своих детей перенес на противоположный берег, потом стал переправляться за другим, и в это время разразилось над ним окончательное бедствие… В то время, когда он, отставив не берегу старшего сына, пошел за меньшим и находился на середине реки, увидел он, что лев схватил на берегу его сына и понесся с ним в глубину пустыни… Не успел несчастный отец достигнуть берега, где ждал его младший ребенок, как и этот в глазах его был похищен волком, который мгновенно исчез со своей добычей в густой чаще леса…
– Жив Бог, и жива душа моя! – мог только помнить в глубине души своей несчастный, у которого Бог отнял все…
Но Бог не отнимет ничего: Он только дает человеку лучшее для него. И потерю земного возмещает обильными дарами благодати возлюбившему Его, смиренно покорившемуся воле своего Небесного Отца, любящего людей более, чем земная мать любит земное дитя свое…
Так совершил Господь и над Евстафием. Не отступал от него и подавал ему силу Духа Своего Святого; чудно действующую в верующем человеке, скорбь в радость превращающую и потерю – в приобретение. Действительно, не приобрел ли Евстафий более, чем потерял? Он лишился богатства, но за то был избавлен от губительных соблазнов, сопровождающих его, и приобретал терпение и заслугу труда. Он лишился жены и детей, но стяжал веру несомненную, что живы они в памяти Господа-Хранителя душ христианских. Богу предал познавший Бога любимых своих и успокоился сознанием несравненного превосходства любви Божьей перед его любовью, любовью человеческой…
И с бодростью христианской покорясь своей доле, продолжал Евстафий свою лишенную земных утешений, но достойную христианина жизнь, все более и более – по мере молитвы, в которой изливал он свою душу, наполняющуюся утешениями непреходящими и благами нетленными: покорностью воле Божьей несокрушимой, надеждой на Бога Хранителя и Воздаятеля – несомненной и радостным сознанием краткости земных испытаний в сравнении с обетованной блаженной вечностью.
Такие-то сокровища привлекаются в сердце молитвой и заменяют человеку утраченное земное счастье…
Таким образом не оскудевала сила в Евстафии переносить испытания, постигшие его; 15 лет прожил он, смиренно трудясь и терпя лишения на чужой стороне, преодолевая постоянно молитвой скорбь о потерянных родных существах.
Между тем созревал среди скорбной жизни для высшего подвига, которым Богу угодно было увенчать его праведную жизнь.
Но прежде, чем призвать Евстафия к страдальческому подвигу, Бог восхотел утешить его еще здесь на земле и проявить на нем благость и могущество Своего неисповедимого Промысла. Бог возвратил ему и славу человеческую, и всю радость соединения с его родной семьей.
Не погибли те, которых почитал Евстафий погибшими… Дети его – Агапий и Феопист были спасены пастухами, успевшими отнять их у зверей и жена его успела освободиться от варвара, пораженного болезнью в самый день похищения ее… и, подобно мужу, терпя, но не унывая и не изнемогая под бременем утраты всего своего счастья, скромно жила, трудясь для своего пропитания, на чужой стороне, не расставаясь, может быть, с надеждой встретить когда-нибудь разлученных с ней мужа и детей, о похищении которых зверями ей не было известно…
И эта надежда ее осуществилась.
В это время, когда варвары, которые часто нападали на пределы империи, снова приблизились и угрожали опасностью самой столице империи – Риму, император вспомнил о бывшем военачальнике Плакиде, не раз с успехом отражавшем врагов, – и повелел разыскать его, чтобы снова поручить ему начальство над войском.
Случайно, двое бывших товарищей Плакиды, ища его, дошли до того селения (Вадисис), где он жил и состоял в настоящее время сторожем хлебных запасов. Когда, узнав его, они объявили ему волю императора, «чтобы явился к нему любимый его воевода, о котором сокрушается все войско Римское», то велико было удивление поселян, не знавших до сих пор, что между ними скрывается такой знаменитый человек… и вот, с честью проводили они Евстафия, когда он отправился, по призыву царскому, защищать свое отечество. И император принял его с большим почетом и назначил главнокомандующим над Римской армией. В это же время состоялся и призыв избранных молодых воинов из всех областей империи. Между ними оказались и сыновья Евстафия. Это были прекрасные юноши, на которых главнокомандующий не замедлил обратить внимание и приблизил их к себе. Таким образом, они стали встречаться, не подозревая близости родства, существовавшей между ними…
Между тем, поход против варваров был совершен с полным успехом. Евтсафий уже возвращался в Рим во главе своего войска, и тогда-то, во время одного из отдыхов среди пути, последовала неожиданная и счастливая развязка и семейной судьбы его.
Случилось так, что, сидя у одного домика в селении, где войско остановилось для трехдневного отдыха, два воина – Феопист и Агапий, разговаривая между собой, рассказали друг другу, каждый о судьбе, постигшей его в детстве. Случайно, женщина, жившая в этом домике и прислужившая постояльцам-воинам, услышала этот разговор, по которому она узнала своих детей, так как это была мать их – Феопистия. Но она не решилась открыть им это, так как она была бедна, а они показались ей знатными воинами. Она решилась только пойти к военачальнику, чтобы упросить его позволить ей возвратиться при войске в ее отечество – Рим. Увидев Плакиду, Феопистия узнала его, но, не открыв ничего и этому знатному человеку, окруженному толпой подчиненных, она дождалась удобной минуты, когда могла поведать ему наедине – кто она и кто – воины, из разговора которых она узнала, что это – их дети. Таким образом, произошла необыкновенная встреча семьи после долгой и необыкновенной разлуки…
Весть об этом чудном событии быстро распространилась, и все войско разделяло радость своего любимого вождя.
Радость эту, казалось, теперь ничто не могло омрачить, и жизнь соединившейся после ужасной разлуки семьи представлялась отныне полной отрады, которая могла искупить все пережитые страдания…
Между тем, земное счастье для этих божьих людей блеснуло только на мгновенье, как будто для того, чтобы подкрепить их на высшее испытание, предстоящее им, и для того, чтобы пожертвование ими самых драгоценных благ ради любви к Богу соделало еще более ценной перед Богом и людьми эту жертву…
По возвращении войска в столицу, бывший тогда на императорском престоле Адриан, приняв с великим почетом одержавших славную победу над варварами, пожелал отпраздновать это событие торжественным жертвоприношением богам. Весь народ собрался участвовать в этом торжестве. Одного только главного виновника празднуемого события не оказалось в храме…
– Где же Плакида? – спросил немедленно заметивший отсутствие военачальника император и, послав за ним, спросил:
– Почему же ты не участвуешь в благодарственном жертвоприношении богам?
– Потому что я – христианин, – отвечал Евстафий, – и чту единого Бога моего – Иисуса Христа, и Его благодарю и славлю, потому что Он один только мог ниспослать Свою помощь на одоление врагов…
Разгневанный ответов Евстафия и доведенный до крайней ярости его сопротивлением принять участие в языческом празднестве – Адриан, этот жестокий гонитель христиан, не пощадил в лице Евстафия – прославленного победами и любимого народом военачальника и, лишив его сана, повелел предать его вместе со всей его семьей на растерзание зверям. Когда же, к общему изумлению, выпущенные на осужденных звери не коснулись их, то эти твердые неустрашимые исповедники Христовы, крепкие верой, что временная разлука их на земле есть лишь начало вечного соединения их в дому Небесного Отца, были брошены в раскаленного медного быка, в котором приняли мученическую кончину…
Тела же этих мучеников были обретены среди раскаленного покрова невредимыми и с честью похоронены христианами, число которых значительно распространилось при этом случае, как и после всякого подобного проявления чудесной силы христианского Бога, совершившейся в естественной немощи человеческой христианских мучеников…
Мощи святого Евстафия и близких его, пострадавших с ним, находятся в Риме, в церкви его имени.
«Житие» святого Евстафия, признаваемое достоверным в своем основании, известно с первых веков христианства; о нем в VIII веке упоминает и святой Иоанн Дамаскин и приводит из него место в 3 слове об иконах. С древних времен существовало это житие и в переводе на славянский язык. Нестор упоминает об этих святых мучениках в своей летописи.
Святой Евстафий призывается с особенную молитвенную помощь, вера в которую может быть основана на учении святого Апостола Павла, что «хотя Бог – один и тот же, производящий все во всех, и Дух, действующий в людях – один и тот же, но дары и служение – различны: каждому дается открытое действие Духа на пользу; одному – слово мудрости, другому – слово знания; иному – вера, иному – дар исцелений, иному – чудотворения, иному – пророчества…» (1 посл. к Коринф. гл. XII, 4–10).