Преп. Иулиана пустынника, Персянина
О преп. Иулиане св. Златоуст говорит в беседе своей к Антиохийцам: – «знаете, и слышали, и ещё некоторые видели мужа, о котором я буду говорить, Иулиана – удивительного. Человек этот – простой поселянин и в незнатном месте рождённый, не имеющий никакого внешнего образования, но исполненный философии не тщетной. Когда он входил в города, что случалось редко, то бывало такое стечение, какого не бывает во время прихода ритора, софиста или другого кого-либо. Что ещё скажу? Не воспевается ли имя его ныне славнее какого-либо из царей!»
В своей «Истории Боголюбцев» блаженный Феодорит рассказывает о преп. Иулиане, что местом подвигов своих он избрал пещеру в глубине пустыни в Парфянской стране, простирающейся к западу до берегов Евфрата. Здесь проводил он жизнь, однажды в неделю только принимая пищу – хлеб с солью и водой, и то без пресыщения, но в мере, принятой один раз навсегда. Утешением же и духовным питанием для него служили псалмопения св. прор. и царя Давида и непрерывное размышление и молитвенная беседа с Богом. Неистощимо услаждаясь подобной пищей, в ней он не знал пресыщения и вместе с ней переливалась в его душу любовь к Богу того, кто воспевал: – «к Тебе прилепилась душа моя; жаждет душа моя Бога крепкого, живого: когда прииду и явлюсь перед лицо Божие! Да веселится сердце ищущих Господа! Вкусите и увидите, как благ Господь! – Блажен человек, который уповает на Него! Утешайся Господом, и Он исполнит желания сердца твоего; предай Господу путь твой, и уповай на Него, и Он совершит... Откровение Господа верно, умудряет простых; заповедь Господа светла, просвещает очи. Суды Господни – истина, все праведны. Они вожделеннее золота и даже множества золота чистого, слаще мёда и капель сота».
Воспевая псалмы эти, Давид говорит: – «желал бы я приобрести многих сообщников и соучастников в любви к Богу», – и исполнилось желание его, привлёк он к любви Божественной и благочестивого Иулиана и сонм других, вечно словами его воспевающих славу Божию и любовь к Богу и неутолимое стремление к Нему...– «Иулиан, – говорит блаж. Феодорит, – воспламенён был такой любовью к Богу, что в упоении своём ею как бы не примечал ничего земного, а только о Любимом и ночью помышлял, и днём постоянно думал».
Молва о пустынном подвижнике достигла до слуха людского, многие пожелали жить под руководством строгого образца и постепенно до ста человек населили пещерную келью Иулиана и стали подражать его строгой жизни. Разделяя однако же его пост, они сочли нужным иметь в запасе и заготовляемые своевременно дикие овощи на случай надобности для больных, и так как в пещере их были сырость и плесень, то они попросили старца Иулиана построить помещение отдельное для сохранения запасов. Иулиан, хотя и не считал необходимой эту заботу, но, научившийся от Ап. Павла «не искать своего», а снисходить к нуждам слабейших, разрешил им построить отдельное помещение, определив при этом и размеры его, а сам удалился вёрст за 50 в глубь пустыни, где он имел обыкновение уединяться по временам. Возвратясь же в пещеру и найдя, что шалаш для запасов – обширнее, чем он назначил, сказал братиям: «боюсь, братия, как бы, расширяя наши земные жилища, не уменьшить нам небесных, которые должны нам служить на вечные времена, между тем как те пригодны только на короткое время»... Сказал же это старец, руководя братий к высшему совершенству, но уклонение их от послушания ему простил, в силу своего послушания и подражания Апостолу, который сказал: «Угождаю всем во всём, ища не своей пользы, но пользы многих, чтобы они спаслись»... (1 Кор. 10:33).
Когда, после совместной с братиями жизни в подвигах, Иулиан удалялся на время для уединённой молитвы, то имел обыкновение брать с собой кого-нибудь из лучших между братиями для соучастия в молитве. Однажды усердно просил у старца позволения сопровождать его в пустыню один юноша, благородного происхождения, воспитанный в неге, но имевший такое усердие к благочестию, которое превышало ещё его силы. Иулиан отговаривал этого юношу, по имени Астерия, от продолжительного путешествия в пустыню, где ещё при том не было воды, но наконец, убеждённый его желанием, склонился на его просьбу и взял его с собой. С радостью последовал за старцем Астерий; по прошествии же трёх дней стал изнемогать от нестерпимого зноя в пустыне; мучимый жаждой, он однако же стыдился сказать старцу о своих страданиях, о которых тот предупреждал. Наконец, обессилев совершенно, Астерий умолял старца сжалиться над ним. Так как предстояло ещё много пути, то Иулиан предложил юноше возвратиться назад. Но Астерий не знал пути к пещере, к тому же и не мог идти, потому что силы его истощились от жажды, томившей его. Тогда человек Божий, тронутый страданием своего спутника, снисходя к слабости его, преклонив колена, усердно воззвал к Богу, оросив землю горячими слезами, о спасении юноши. И молитву праведника услышал Бог: капли слез его, упавших на землю, превратил в водяной источник. «Этот источник, – повествует Феодорит, – сохранился и доныне, как памятник молитвы благочестивого старца, подобной молитве Моисея. Ибо как Моисей, ударив жезлом по сухому камню, извёл потоки вод, чтобы напоить многие тысячи людей, изнемогавших от жажды, так и этот Богоугодный старец, оросив слезами сухой песок, произвёл воду, чтобы утолить жажду одного юноши.
Говоря о высоком достоинстве молитвы Иулиана, жизнеописатель упоминает и о кротости его, свидетельством которой выставляет, между прочим, следующий случай. Однажды Астерий, выше упоминаемый ученик Иулиана, сделавшийся уже сам подвижником и руководителем других и посещавший нередко своего любимого учителя, в знак усердия к нему, принёс на своих плечах в дар ему большой мешок смокв; он нёс на себе эту тяжесть в продолжение семи дней пути. Смущённый и огорчённый тем, что ради него другой человек так утрудил себя, Иулиан не захотел воспользоваться его трудом и отказался принять приношение. Когда же Астерий стал уверять старца, что не сложит тяжести с своих плеч, пока он не согласится принять приношение, то, хотя и тяготился старец принять пищу, добытую трудом другого, но, увидев горячее усердие желавшего ему служить, предпочёл принять эту услугу вопреки своей собственной воле. «Исполню требование твоё, только прежде сложи поскорее с себя эту тяжесть», – уступил кроткий старец. По смирению своему не считал он себя достойным ни малейшего внимания, никакой почести и отвергал её, как незаслуженную им, но потом принял её, как только увидел, что своим согласием может облегчить и обрадовать другого...
Стяжавший жизнью своей дар прозорливости, Иулиан, между прочим, имел однажды откровение во время молитвы о скором избавлении Церкви от жестокого гонителя её, богоотступника Юлиана. – «Нечистое и мерзкое животное погибло», – услышал молящийся таинственное извещение, и «молитву ходатайственную об избавлении Церкви от её врага заменил благодарственным псалмопением Господу – Спасителю Своих рабов и Всемогущему карателю Своих врагов» ... Окончив молитву, возвратился к братии успокоенный душой старец и обратил их внимание веселием, выражавшимся в его лице, так как обыкновенно оно бывало печальное. На вопрос их о причине этой перемены Иулиан отвечал: – «братия, настоящее время есть время благодушия и радования: нечестивца не стало... и дерзновенные получили достойное наказание; восстававший против Господа получил достойное поражение от преследовавшей его руки. Поэтому-то я и радуюсь, видя, что гонимые им Церкви торжествуют, и отступник не получил никакой помощи от демонов, которых чтил» ...
Не успокоилась однако же Церковь хотя и от иного рода потрясений во время царствования императора Валента, наследовавшего престол Римской империи после Юлиана: приверженцы заблуждений Ария восстали против предстоятелей Церквей, не заражённых ересью, и изгоняли их из церкви Божией с единомысленным им народом, чтившим единое и нераздельное существо Божественной Троицы.
Тогда наступило время и любителю безмолвной пустыни расстаться с ней и появиться на городских площадях, чтобы не умолчать об истине.
Последователи лжи для подтверждения её распространили молву в Антиохии, что уважаемый народом знаменитый Иулиан также держится догматов, проповедуемых ими. Встревожились православные, чтобы эта молва, обманув простых и неопытных, не завлекла их в сети еретиков, и тогда Астерий с учеником своим Акакием, побуждаемые благочестивыми мужами Флавианом и Диодором, решились идти к Иулиану, этому светилу Церкви, защитнику самой жизнью своей Евангельского учения, – чтобы просить его «оставить пустынную жизнь и прийти на помощь к тысячам православных, погибающих от обольщения, и росою своего пришествия погасить арианское пламя».
– Велики, отче, твои труды перед Богом, – сказал подвижнику епископ Акакий, – но есть способ послужить Богу более, чем ты служишь теперь; я говорю это не по одному только своему соображению, но и по наставлению слова Божьего. Господь, спросивший некогда Петра, любит ли он Его больше, чем другие ученики, и узнав, о чём знал прежде ответа Петрова: «так, Господи, Ты знаешь, как я люблю Тебя», – показал ему, каким подвигом он может угодить Ему больше: – «Если любишь Меня, паси агнцев Моих»; так и тебе, отче, следует поступить, потому что стаду угрожает опасность и вред погибнуть от волков, а его крепко любит Тот, Кто горячо любим Тобой; любящим же свойственно делать приятное любимым; иначе и прежние твои подвиги утратят значение, если ты равнодушно или бездеятельно отнесёшься к тому, что истина угнетается так нагло, и что преданные ей вовлекаются в обольщение, приманкой к которому им служит самое твоё имя. Приверженцы Ариева богохульства разглашают, будто ты участвуешь в их лжеучении...
Услышав это, старец просил быть до времени спокойными, а сам отправился в Антиохию. Перейдя через пустыню, он дошёл ночью до одного селения, где остановился на отдых в доме одной благочестивой женщины. В то время, как она прислуживала знаменитому подвижнику и бывшим с ним, семилетний единственный сын её, среди домашней суеты, незаметно в сумерки вышел из дома и, бегая по двору, упал в колодезь. Когда по этому случаю поднялась в доме тревога, то, к общему удивлению, сама мать ребёнка, сохраняя спокойствие, успокаивала и других и, накрыв колодезь, продолжала благоговейно прислуживать своему высокому гостю... Так велика была её вера, что в присутствии молитвенника, известного уже даром чудотворений, не могло произойти несчастья в её доме... И Господь совершил по чудной вере её.
Когда, перед вкушением приготовленной трапезы, святой старец пожелал благословить сына приютившей его благочестивой хозяйки дома, то она ответила ему, что он болен; когда же Иулиан настоятельно потребовал привести к нему ребёнка, то мать объявила ему о случившемся несчастии. Старец немедленно оставил трапезу, пошёл к колодцу, открыл его и при свете огня увидал, что дитя сидит на поверхности воды и забавляется плесканием ею своими ручками... Сейчас же спущенный на верёвке в колодезь человек вытащил дитя из воды. Мальчик же, взглянув на старца, припал к нему, говоря, что он видел его, когда тот носил его по воде, не допуская его утонуть...
И многими ещё чудесными проявлениями сопровождалось путешествие Иулиана в Антиохию. Когда же он прибыл в этот город, то народ отовсюду приходил к нему, желая видеть человека Божьего и надеясь получить от него исцеление от болезни. Он поселился в той самой расселине горы, где, по преданию, обитал и укрывался св. Апостол Павел.
Отсюда производил подвижник не только телесные, но и духовные врачевания словом своим, и вскоре клеветники были обличены и посрамлены, а приверженцы истины – успокоены и обрадованы и «понесли отсюда в дома свои свет православия» …
Облагодетельствовав город своим посещением, изобильно расточив многие чудеса и на всём пути, Иулиан возвратился в свою пустыню и, пребыв там до глубокой старости, мирно отошёл к своему возлюбленному Небесному Отцу.
Преподобный Иулиан скончался не раньше 262-го года.