† Память преп. Павла Обнорского (Комельского)

Св. пр. Павел Обнорский

Преподобный Павел родился в Москве от благородных родителей. С молодых лет возлюбил он Господа, усердно ходил в храм Божий и благоговейно внимал святому писанию; особенно же не пропускал он случая – благотворить бедным; случалось, что, не имея денег, делился он с бедняком и своей одеждой. Благочестивые родители утешались такой добротой сына, но желали, чтобы единственный сын их вступил в брак. Павел 22 лет тайно оставил родительский дом, не взяв с собой ничего, и скрылся в Приволожскую обитель. Здесь, приняв иночество, проводил он жизнь строгую, питался хлебом и водой, трудился днём и ночью, первый являлся в храм и был слугой каждого. Ища опытного наставника, пришёл он к преподобному Сергию Радонежскому; прозорливый подвижник велел новому иноку проходить послушания монастырские; Павел перебывал и в кухне и в трапезе, везде отличаясь безответным послушанием. По прошествии нескольких лет, испросил он у Сергия дозволение жить в уединении. Вдали от обители поселился он в отшельнической келье и провёл в ней 15 лет. О пище он мало думал, пищей служили ему молитва и поучение в св. писании. Когда стали посещать безмолвного отшельника братия: это показалось ему тяжко; он так полюбил безмолвие, – в нём видел он для себя надёжный путь к спасению. Потому просил он у Сергия благословение идти в пустыню. Великий старец дал ревностному труженику медный крест на благословение. Павел жил несколько времени отшельником в Кирилловой обители; такую же жизнь хотел проводить в Галичской великой пустыни, – но это не понравилось привыкшим к общежитию, и его выгнали из великой пустыни. Переходя из одного места в другое для безмолвия, наконец, остановился он в Комельском лесу. Над речкой Грязовицей, дупло старой липы Павел избрал себе кельей. Здесь прожил он три года, славя Бога вместе с пернатыми; сюда не достигал уже голос человеческий; отшельник свободно душой молился со слезами Господу, нёс суровый пост и в безмолвии очищал ум созерцаниями духовными. Затем перешёл он на реку Нурму и, полюбив место, сказал: «здесь – покой мой, здесь вселюся Построил тут хижину, не многим просторнее оставленного дупла, и выкопал колодезь в полугоре. В бдении и молитве проходили дни его. Пять дней в неделю пребывал он совсем без пищи и только в субботу и воскресение вкушал немного хлеба и воды. Злые люди, напав, связали ему руки и ноги, избили его, ограбили, что было в келье, и ушли; Бог послал добрых людей развязать связанного пустынника. Звери были милостивее к нему, не вредили ему. Раз, преп. Сергий Нуромский, живший за 4 версты от Павла, пришёл к нему и увидел вот что: стаи птиц вились около Павла, иные из них сидели на голове и на плечах его, и он кормил их из рук; тут же стоял медведь, ожидая себе пищи от пустынника; лисицы и зайцы бегали вокруг, ожидая того же. Вот жизнь невинного первого человека!

Когда мало-помалу разошлась молва о новом Нуромском отшельнике, явились к нему ревнители благочестия и просили дозволения жить под его руководством. Сперва Павел не соглашался на то, считая себя неспособным к учительству; потом, побеждённый любовью, начал принимать к себе приходящих, но всё ещё ожидал воли Божией. В светлую ночь Пасхи услышал он в пустыне своей звон колоколов и, открыв оконце кельи, увидел свет на одном месте, там, где впоследствии поставлен храм Св. Троицы. Как это событие, так советы духовного друга его преп. Сергия заставили его отправиться в Москву для испрошения благословения на основание обители. Μ. Фотий сперва не дал согласия на просьбу бедного пустынника. Но ночью услышал он голос: «зачем оскорбил ты человека Божия? Поспеши найти старца и выполни желание его, – иначе сильно пострадаешь». Фотий провёл ночь без сна, в страхе и утром велел отыскать пустынника. Его нашли в одной из обителей, и святитель принял его с любовью: испросив прощение у св. старца, выслушав подробное известие его о его жизни и намерениях, благословил строить храм, дал щедрое подаяние от себя на обитель, выпросил у него худую одежду его, а ему в знак любви дал свою; наконец посвятил ученика его в священника, после того, как сам Павел отказался принять на себя священство. Когда храм был построен по прошению преподобного, святитель прислал с антиминсом поучительную грамоту. По содержанию её видно, что преподобный сам просил святителя преподать письменное наставление для иноков новой обители его, и митрополит даже повторяет слова и мысли самого преподобного: «ты прислал ко мне грамоту, – так писал святитель, – прося святого антиминса на освящение церкви и благословения на желание устроить святую обитель и собрать братию; ты пишешь, сын мой, что уже и собрал ты желающих. Не только не препятствую я сему, но посылаю благословение и молю милостивого Бога, да просветит то место и прославится имя Его в вас. Я послал антиминс для освящения храма Божия. Когда был ты у меня: помнишь, сын мой, сам ты много говорил, каковым надобно быть духовному настоятелю. Ему до́лжно быть образцом для всех: в день великого суда он будет давать ответ за души, вверенные ему. О том же пишу и я: будь внимателен к тому, кого и откуда принимаешь к себе. Приходят они в безветренное пристанище, в святую обитель, принимают на себя ангельский образ, обещают переносить до последнего издыхания всякую нужду; такое исповедание записывается ангелами, хранится в руке Творца нашего Владыки Христа, Коему даём мы обещания, и предъявлено будет пред лицом нашим в день великого суда. Пишу любви вашей, собравшиеся там о Христе! помните, что, подчинив временное вечному, придя в безветренное пристанище, приняв на себя великое иго, вы решились работать Небесному Царю. Мы дали обещание не ангелу и не царю или князю времени, а обещались Царю царствующих. С сим исповеданием нашим Господь явится в день суда и воздаст каждому, чего кто сто́ит. Молю вас крепко внимать сему исповеданию и ограждать себя словом Христовым: „никто же, руки возложа на рало и зря вспять, управлен есть в Царствии Небесном“. Молю вас, потщитесь совершать подвиг свой по званию своему, старайтесь сохранить ризу спасения и шлем нелицеприятия чистыми и вас самих представить непорочными Владыке своему. Будьте непоколебимыми воинами Христовыми, мужественно и смело боритесь с крепкими борцами. Супостат наш диавол не хочет спасения нашего, раскидывает сети и козни против нас, ловит в свою волю и не терпит того, чтобы возвышались мы над тлением...»

Собранной братии своей преп. Павел завещал сохранять общежительные уставы Пахомия великого и Феодосия киновиарха и строго наблюдал, чтобы всё исполнялось по преданно отцов, – никто и ничего не называл бы своим, а всё было бы общее. По его наставлению в келье ничего не должно быть кроме иконы и книг, даже не держать и кваса для утоления жажды, а пить в трапезе. В церкви, в трапезе, на работах должно быть наблюдаемо безмолвие: «лучше, – говорил он, – пасть с высоты, чем согрешать языком, – язык много делает вреда другим и самому говорливому». Он заповедовал отнюдь не держать в обители опьяняющего пития, – содержание приобретать трудами рук своих и рукоделием изгонять праздность. «Нищих не забывайте, – говорил он, – не забывайте уже и потому, что сами мы нищие и душой, и внешним состоянием».

Ученику своему Алексию поручив должность начальника обители, сам преподобный по-прежнему жил отшельнически на горе, в своей келье. Он приходил к братии на молитву только по субботам и дням воскресным. В эти дни разделял он с братиями трапезу, но вкушал только хлеб с водой и суровым растением, и то мало; ни масла, ни молока, ни рыбы никогда не вкушал. Днём и ночью поучался он в законе Господнем и снискал богатые сведения. Когда слух о нём распространился, то многие приходили к нему для духовного назидания, и он преподавал благоплодные наставления. Он был доступен для каждого, и для каждого готово было у него слово полезное; он наставлял и словом, и жизнью. Беседовал ли с ним одержимый страстью, – получал врачевство; приходил ли отягчённый скорбью, – находил у него утешение. Он узнавал и тайные помыслы и целил их благодатным словом. Преподобный авва достиг самой глубокой старости, но не отменял своего правила; ученики его просили дать отдых изнемогающему телу, но он не хотел, чтобы плоть одолевала дух. И чудное действие жизни духовной! Преподобный достиг 112 лет, но всё был свеж и бодр; глаза его были светлы, сияя кротостью и благостью, и стан – не согбенный; борода окладистая была бела как снег. Пятьдесят лет провёл в разных обителях, после пострижения своего на 22-м году, и сорок лет прожил в Обнорской пустыни. За несколько времени до кончины, чувствуя близость её, он стал ещё более безмолвствовать. В день Богоявления, когда пришли к нему пред литургией, он вздохнул и прослезился. Ученики спросили о причине, и он сказал: «в сей день и час нечестивые татары, взяв город Кострому, предали его огню и мечу, – многих увели в плен, и всё это за наши грехи, за то, что ходим в волях сердец наших». Оказалось, что это действительность точная. Последние слова св. Павла к ученикам своим были: «имейте искреннюю любовь между собой, храните правила общежития». В самый час исхода своего, приобщившись св. таин, св. Павел мирно предал дух свой Господу в 10-й день января 1429 года.

В посмертной жизни преп. Павел не раз являлся строгим охранителем устава общежительного в своей обители. Так, два брата Павловской обители, жив некоторое время в другом монастыре, возвратились в Павлову обитель с новыми привычками. Они стали варить себе пищу в своей келье; один из них пошёл взять тайно хлеба из трапезы. Оставшийся в келье слышит голос: «несчастные! зачем вы разоряете монастырский устав?» Он подумал было, что это мечта. Но голос повторился, и брат, поражённый ударом, упал в корчах. Возвратившийся товарищ пришёл в ужас. «Прости нас, отче Павле, что преступили заповедь твою», – сказал он в слезах раскаяния. Поспешно схватив горшок с варевом, выбросил его за дверь кельи. После усердной братней молитвы, в которой дан был обет вперёд не нарушать устава обители, больной пришёл в себя и встал здоровым. «Об этом поведал мне очевидец события», говорит древний повествователь.

В 1538 году Казанские татары напали на Вологодскую страну. В Комельском лесу сожгли они Иннокентиеву обитель, умертвили трёх старцев, многих захватили в плен; спасшиеся её иноки возвестили о том Павловой обители. Многие иноки поспешили спастись бегством; другие, особенно дряхлые, не хотели оставить св. места и обратились к молитве.

Ефрем, подвижник 80 лет, ночью сидел в келье своей и, утомлённый молитвой, вошёл в дремоту; и вот внезапно видит пред собой святого старца, который говорит ему: «брат мой Ефрем! вас ждёт такая скорбь от нечестивых варваров: тебя изрубят и также двух с тобой, один поболеет и исцелеет. Не скорби; монастырь ваш хотя и будет разграблен и сожжён, но ещё лучше выстроится и будет обилен». Всё это исполнилось. Варвары разграбили и сожгли монастырь; старец Ефрем и с ним двое были изрублены; старец и один изрубленный умерли, но келейник Мина, весь израненный, начиная с пробитой головы, выздоровел. Дионисия терзали и лишили головы; Иероним и Исаакий израненные умерли от ран. Монастырский служитель Иоанн в 3-х вёрстах от обители, пронизанный копиями и с рассечённой шеей, брошен был на снегу, полумёртвый.

«Иди отсюда, – здесь пропадёшь», – сказал ему кто-то.

«Как мне идти? И поднять ноги не могу», – отвечал очнувшийся Иоанн.

«Помолись Св. Троице, призови на помощь Павла и приложи бумагу к ранам».

Больной, почувствовавшей в себе несколько силы, к изумлению нашёл подле себя бумагу и приложил её. В лёгком забытьи увидел он старца, который сказал: «ещё ли не видишь на себе милости Божией? сколько ран на тебе! и ты на морозе. Верь, Бог воскрешает и мёртвых». В хижине своей Иван ещё раз видел старца; ему казалось, старец режет ножом в ранах, и на изумление старец сказал: «я отнимаю болезнь». Затем старец пошёл по воздуху к Обнорской обители, что видел уже вскочивший, как не больной, Иван.

Симон лежал в расслаблении не один год, и по временам бывал и голоден, и холоден; христианское сострадание поместило его в хижине за оградой Павловой обители. Раз ночью молился он. Внезапно хижина его осветилась светом дня. Входит Пречистая – от лица Её исходили лучи солнечные, ризы Её блистали молнией. За нею в глубоком благоговении шёл старец, держа рукой клобук, старец святолепный, с белой густой бородой. Расслабленный трепетал. Пречистая, став у одра, сказала больному: «что ты лежишь? иди в церковь и молись; здесь не следует лежать, а надобно молиться и работать». Старец говорит: «подними его, Владычица, и пусть идёт в церковь». Она взяла за два пальца правой руки и дёрнула. Больной вскочил и побежал, не понимая, живой ли он. Прибежав в монастырь и придя в себя, понял, что он выздоровел. Со слезами принеся благодарение Богоматери и преп. Павлу, рассказал он братии, что с ним было.

В 1546 году, при копании рвов для нового храма, найден был гроб с мощами св. Павла; но явившийся пустынник сказал настоятелю: «зачем ты хочешь осмотреть мои мощи? Огонь сожжёт вас, вели скорее обделать гроб». Настоятель немедленно исполнил волю преподобного. Тогда же обретены были ещё 6 мощей неизвестных угодников, без сомнения, учеников преподобного. В следующем году Павел Обнорский причтён был вместе с некоторыми другими к лику святых. Мощи его и ныне почивают под спудом, – но в каменном храме, построенном в 1548 г. во имя его. В обители его хранятся: крест, которым благословил Павла преп. Сергий, остаток того липового дупла, где жил преподобный как птица, и колодезь, который он сам выкопал.

«Возлюбив жизнь безмолвную, преподобный отче, ты удалился от людей, поселился в пустыне и жил со зверьми. Ныне пребываешь ты во свете святых. Поминай нас, почитающих память твою».