Св. Астерия, епископа Амасийского, что в Понте
Один из преемников св. Григория чудотворца, Астерий, воспитание получил в Антиохии, занимал сначала должность адвоката; поступив впоследствии на кафедру Амасийскую, был «проповедником православия, трудолюбивым наставником добродетели, жилищем благочестия», исправлял нравы, испорченные арианством, поучал народ назидательнейшими проповедями, сохранившими своё значение и в настоящее время, и скончался в глубокой старости, около 404 г.
Уместно познакомиться с содержанием одной из замечательных бесед святого епископа.
«Великую пользу бывает возможно получить даже от самых знатных и непримиримых врагов, – говорит Астерий в своём слове – похвале святым мученикам; – если бы злой дух не преследовал христиан и не воздвигал брани на Церковь, то мы не имели бы мучеников, а если бы не было мучеников, то жизнь наша была бы угрюма и без празднеств. Теперь же, что может сравниться с настоящими нашими торжествами (в дни памяти мучеников)? Что может быть величественнее и прекраснее зрелища – видеть весь город выступающим из городских стен и облегающим святое место, чтобы совершить там пречистые тайны с искреннейшим благочестием, к которому относится и почитание, и чествование тех, которые с твёрдостью перенесли страдания за Господа, противостали самой крайней опасности – опасности умереть, славной смертью стяжали бессмертие, презрением к жизни приобрели жизнь вечную, ценой крови купили Царство Небесное и превратили козни плоти в источник благ для души?»
«Итак мы имеем мучеников, которые не только что поучают нас доброй жизни, но и обличают нас в грехе. Как же мученик может быть обличителем? Выслушай. Мученик с твёрдостью победил пламя огненное; как же ты не укрощаешь невоздержания целомудрием? Мученик ни во что вменил богатство и деньги; отчего же ты не пожертвуешь малой суммы на добрые дела? Мученик не предпочёл Богу семейства, но расстался с женой, с друзьями, с детьми; как же ты не обуздываешь пристрастия, и для лиц, сделавшихся тебе близкими неожиданно, попираешь справедливость и не помышляешь о страхе Божием? Мученик для Бога совлёк даже тело; а ты не хочешь расстаться даже с одной из одежд, чтобы прикрыть нагого».
«Противопоставления такого рода изобличают нашу испорченность. Итак, будем, с одной стороны, благоговеть к святым, как к нашим учителям, а с другой – бояться их, как обличителей; будем подражать в жизни своей чтимым нами святым и повиноваться Богу так же, как повиновались заповедям Его и твёрдо надеялись на обетования Его святые».
Надежда духовных благ есть наилучшая наставница мужества и твёрдости. Как какой-нибудь верный залог и надёжный задаток, находящийся в мыслях, она заставляет нас смотреть на всякую опасность бестрепетно и переносить её мужественно. Поэтому, внимая обетованию Спасителя, Который, увещевая святых ратоборцев и Боголюбцев, говорит, что «всякого, кто исповедает Его перед людьми, исповедает и Он перед Отцом Небесным» (Мф. 10:32), все мученики, ради этого исповедания, с непоколебимым духом переносили острые железные орудия, восходили на костры, отдавали тело на съедение зверям, подставляли спины под бичи, а рёбра – на растерзание острыми когтями, переносили железные узы и мрачную жизнь в темницах, мучились голодом и изнывали от жажды, подставляли лица, как бы камни, бьющим их, выслушивали обиды, как бы глухие молчали перед поносившими и оскорблявшими их, как бы немые выводились для поругания в собрания народа и на зрелища, и водились по площадям и по улицам совершенно нагие не только мужчины, но и – что всего безжалостнее – женщины; одни сгорели в огне, другие замёрзли от стужи, – в разных видах оставили нам свои славные подвиги, чтобы и в смерти явиться победителями.
«Поэтому, прилично украсив благочестивые тела их, мы храним эти избранные сосуды, орудия блаженных душ, жилища любителей мудрости, как драгоценнейшее сокровище в продолжение всей жизни, и ограждаемся ими, как собственными стяжаниями, и Церковь ограждается мучениками, как храбрыми оруженосцами; учреждаются всенародные торжества, и мы наслаждаемся праздничным веселием, а претерпевающие свойственные людям несчастья или бедствия спешат к месту покоя блаженных, как к какому-нибудь убежищу. По премногому дерзновению их, мы обращаемся к их ходатайству в молитвах и прошениях. Помощью их облегчается бедность, исцеляются болезни, смягчаются угрозы князей, а священные храмы мучеников служат тихими пристанями от всех житейских волнений и бурь».
«Так, отец или мать, взяв больное дитя и заключив его в объятия, минуя врачебницы и врачей, обращается к необученной наукой помощи, приходит к одному из мучеников, возносит через него молитву ко Господу, взывает к ходатаю своему так: «пострадавший за Христа! помолись об исцелении от страдания и болезни. Имеющий дерзновение! промолви слово за сорабов; хотя ты и оставил нашу жизнь, но тебе известны страдания человечества; и ты некогда, прежде чем сам сделался мучеником, призывал мучеников; тогда ты просил, и получал; а теперь имеешь, и даруй, да уврачуемся язвами твоими, как уврачевался мир язвами Христовыми».
«Семейства бедных и толпы нищих почитают места, где покоятся мученики, общим прибежищем. Мучеников повсюду прославляют – на земле и на море. И справедливо, и достойно, – потому что они исполнили долг свой не так, как большая часть людей, но понесли крест на самом теле, не деньги роздали, но пролили кровь, не пожалели о бедных, но не пощадили самих себя, не страждущего в темнице посетили, но сами понесли узы, почему и славу, и честь стяжали соответственные их терпению и озлоблениям».
«Таковы мученики! Где же их мучители и убийцы, мудрствовавшие высоко, грозившие с надмением, восседавшие на высоких престолах и не познавшие своего Начальника? В своё время они рычали сильнее львов, преследовали быстрее тигров, терзали свирепее медведей, проливали кровь, как волки, хитрили, как лисицы; а теперь их положение отвратительнее, чем положение трупов; жизнь их предана забвению, гробом для них служит ад, памятником – нечестия, поминовением – бесчестие; их раскаяние бесполезно, стенания тщетны. И напротив того: те, кого они бесчестили, стяжали память нескончаемую, похвалу неувядаемую, потому что повествования о них и чествования их, переходя преемственно от предков к потомкам, делают прославление их бессмертным. И время преемственно сохраняет в честь мучеников праздники, как какое-нибудь неподверженное никакой опасности наследство или, вернее, как стяжание, драгоценнейшее наследства. Наследственные блага то вором уносятся, то неприятелем разграбляются, то от несчастных случаев утрачиваются; но празднества в честь святых не уничтожит ни один год, пока будут существовать годы, пока будет бежать время, пока на небе будет солнце, и даже, когда прекратится деятельность стихий, слава мучеников, вопреки мнению некоторых, не угаснет, и ничто, касающееся прославления их, не умрёт вместе с видимым миром, а напротив, тогда они процветут ещё более, потому что природа человеческая начнёт тогда жить нетленной жизнью».
«Впрочем, неверующие и сомневающиеся относительно будущей надежды нашей могут найти верные залоги доброго упования нашего в том, что совершается в настоящей жизни».
«Ратоборцами Христовыми наполнена вселенная; память святых совершается на всяком месте; всякое время года доставляет празднующим память мучеников больше радости, чем дары и плоды земные, так что, если бы кто был столь ревностным любителем мучеников, что захотел бы праздновать страдания всех их, то он и дня в году не прожил бы без праздника. Всякий день имеет украшение лучшее, нежели солнечный диск, разумею – подвиги доблестных христиан. Утешаемые откровениями, наученные свыше терпению и мужеству, они подвизались новым и необычным подвигом, потому что одерживали победы не поражениями или разбитием, но мужеством среди страданий, когда их самих избивали».
«Не поклоняемся мы мученикам, но чтим их, как истинных поклонников Божиих; не боготворим людей, но дивимся тем, которые во время искушений славно принесли себя в честь Богу. Мы полагаем их в богато-украшенные раки и воздвигаем на местах упокоения их великолепные церкви, чтобы ревновать почестям скончавшихся с такой славой. И не бесплодным остаётся наше попечение о них, но мы пользуемся их предстательством у Бога».
Объясняя таким образом православное верование в почитание святых, христианский ревнитель славы святых продолжает, обращаясь к возражающим или отвергающим это верование: – «И какой же порок в том, что мы, чествуя мучеников, и сами стараемся угодить Богу? Какое преступление – прибегать к предстателям? Святые много могут, хотя и скончались они; хотя и отошли из этой жизни, но благотворят людям. Великое дело – праведник! Прежде всего он приносит пользу себе самому, а потом он – богатое сокровище для последующих поколений. Хотя он невидим, но всегда присущ другим и научает их самыми делами; хотя он давно почил, но славой дел своих жив до сих пор. Он – прекрасное и неподверженное никакой опасности наследство детей, которого ни время не уничтожает, ни вор не уносит, потому что оно бестелесно и невещественно, обитает в бестелесных душах».
И каждый день явно совершаются одно за другим различные благодеяния мучеников, которыми освобождаются страждущие от злого духа: кто недавно подвержен был невыразимым несчастьям бешенства, те стали теперь здравомыслящими, и мы видим на них силу предстательства святых, засвидетельствованную самым делом. Как очищенные от проказы и исцелённые от слепоты, или как какой-нибудь расслабленный, получив восстановление и крепость членов, беспрепятственно ходили среди народа Еврейского, как несомненные доказательства силы Спасителя нашего, так и теперь, понёсшие крест ради Распятого на кресте представляют очевидные доказательства благодати, полученной ими от Господа, исцеляя различные и разнообразные болезни сорабов. Так Павел и Пётр обратили Евреев и язычников в послушание Евангелию совершением чудес, тот – изгнанием прорицательного духа (Деян. 6:16), а этот – восстановлением хромого при дверях храма (Деян. 3:2–8). Но нечестивое и несчастное полчище еретиков и неверующих, злобно возмущающее настоящую жизнь нашу, не благоговеет к мученикам, не смотря даже на величие чудес, а украшенные пещеры и гробницы святых называет обыкновенными могилами и гробами, гнушается даже самыми входами в них, как скверной какой, говоря: «не человек ли был тот, кто здесь погребён? Не истощилось ли тело его? Неужели память мучеников в небольших и притом погребённых останках?» ... и не припоминает Божественного изречения, воспеваемого устами каждого христианина: «честна перед Господом смерть преподобных Его» (Пс. 115:6).
Прошло пятнадцать веков, и слова христианского проповедника сохраняют весь прежний смысл и всё то же значение...