Преп. Нифонта, еп. Кипрского
Сын богатых родителей, родом из Пафлагонии, Нифонт, получив хорошее домашнее воспитание, получил от родителей также и средства для дальнейшего своего научного образования в Константинополе.
Велика сила хорошего образования, но, к сожалению, не всегда она может оградить человека от подчинения иной силе, также неотразимо действующей на него, если он недостаточно бодрствует, чтобы удаляться от неё: удаляться от влияния порочных людей. Так и Нифонт, сблизившись неосторожно с порочными товарищами, увлёкся дурными примерами до такой степени, что не только забыл все добрые внушения своих воспитателей, но и утратил, казалось, всякое помышление о Самом Боге...
Не красит человека безнравственная жизнь. Она безобразным клеймом отпечатлевается на всей его даже внешности. Так было и с погрязшим в омуте нечестивых развлечений молодым Нифонтом. – Но ещё не угасла в нём последняя искра добра, заронённая в сердце его хорошим воспитанием. Не утратил Нифонт вполне стыда, который внезапно пробудился в нём при встрече однажды с одним из своих прежних хороших товарищей, и при словах, которые невольно вырвались у того при взгляде на его обезображенное лицо, отражавшее безобразную жизнь, которую он вёл...
– Какое страшное у тебя лицо! – с ужасом воскликнул товарищ Нифонта, увидев его, – совсем не такое, как было оно у тебя прежде...
Впечатление ужаса, произведённое на товарища, отозвалось ещё большим ужасом в глубине сердца погрязшего в пороке Нифонта, и озарило перед ним гибельную бездну, на краю которой он внезапно почувствовал себя...
– Что, если человек так ужаснулся меня, – жгучим сознанием пронеслось в его представлении, – то каким страшным предстою я перед Богом, и как явлюсь в этом виде на суде Его?..
И с этим представлением как-бы нахлынули на его душу воспоминания и о чистом детстве, проведённом им в доме благочестивых родителей, и о всех внушениях и понятиях, приобретённых во время дальнейшего образования в столице. Сознание, как отдалился он от всякого добра в кругу негодных товарищей, явилось ему во всей своей ужасающей ясности и произвело в нём спасительный переворот.
Но не вдруг благотворно-озарённые теперь его мысли и чувства, искажённые дурными навыками, могли осуществиться в сообразных делах. Ему предстояло вынести сначала сильную борьбу: то припадал он к надежде на милосердие Божие и прибегал к молитве, то поддавался унынию и смущению помыслов, отвлекавшему его от молитвы. В томлении борьбы между противоположными чувствами пришёл он однажды в храм и, припав к иконе Божией Матери, молился усердно: «помилуй меня, Заступница христиан, Обрадованная, Чистая! Помоги мне ради великого милосердия Твоего! В Тебе всё упование и надежда кающихся!»
Из глубины души воззвал к Божией Матери, неизъяснимым миром вдруг преисполнился Нифонт; любовью и прощением, казалось ему, озарены были черты её Божественного лика, и ободрённый и успокоенный вышел он из церкви. С тех пор, как только приближалось к нему уныние или искушение в борьбе с привычными помыслами и страстями, то в молитве к Божией Матери искал он и находил защиту от них и упокоение.
Нередко, однако же, ослабевал духом Нифонт, но так как не угасал в нём порыв к Богу и вопиющее стремление к спасению своей души, то Бог отзывался на них даже необычной поддержкой и помощью, открывался ему в чудных видениях и различных знамениях... Таким образом преодолел, наконец, с усердием борющийся – все искушения и пристрастия мирские и достиг такого совершенства в своей жизни, что был удостоен от Бога дара чудотворений и прозорливости.
Скрываясь от славы людской, в преклонных уже годах прибыл Нифонт в Александрию, но и здесь не остался в неизвестности, но, по особенному откровению, был избран в епископа г. Констанции на острове Кипре. Недолго, впрочем, продолжалось благодетельное управление его своей паствой. Предузнав заранее свою кончину, преп. Нифонт мирно преставился и был причислен Церковью к лику святых.
Он жил и скончался во время Константина Великого.