Первое избиение преподобных отцов в Синае и Раифе

Память 14 января

В 14-й день января вспоминается двукратное избиение иноков, подвизавшихся в обителях и пещерах горы Синайской и в сопредельной с Синаем прибрежной пустыне Раифе. Первое избиение совершено было в четвертом веке. Оно описано Аммонием, египетским иноком, очевидцем этого события. Аммоний повествует об этом так:

«Однажды, когда я сидел в своей скромной келье, в стране Александрийской, в месте, называвшемся Каново, у меня явилась мысль пойти в Палестину. Я не мог спокойно смотреть, как христиане терпят нескончаемые страдания от нечестивых мучителей, и святой отец наш, патриарх Петр, вынужден переходить с места на место и скрываться, лишенный возможности твердо управлять своим словесным стадом. Вместе с тем я желал поклониться святым местам в Иерусалиме, по которым ходил Господь наш Иисус Христос, совершая тайну Своего промышления о нас. Придя туда, я глубоко радовался о всех чудных делах Божиих и горячо благодарил милосердного Господа, что Он удостоил меня поклониться святым местам. Потом я отправился с некоторыми иноками в пустыню и, с помощью Божией, достиг через восемнадцать дней Синайской горы и поклонился там святым местам. Оставаясь там, я наслаждался общением и беседами с ангелоподобными синайскими отцами и ежедневно, для своей душевной пользы, приходил в кельи каждого из них. У них был такой устав: безмолвными сидели они все дни в своих кельях; вечером же в субботу, при наступлении воскресного дня, все собирались в церковь и вместе совершали всенощное бдение; причастившись поутру за святой литургией святых бессмертных Христовых Таин, каждый из них снова уходил в свою келью. Вид их был подобен ангельскому: от сильного воздержания и непрестанного бодрствования тела их были изнурены, и они жили подобно бесплотным, – не употребляя в пищу ничего такого, что может возбуждать и питать страсти. Они совсем не вкушали ни вина, ни масла, ни хлеба, но довольствовались лишь небольшим количеством фиников или желудей и только этим поддерживали свою жизнь. Однако для странников имелся иногда у настоятеля и хлеб.

Спустя несколько дней после того на эту страну внезапно напало множество варваров, называвшихся Влеммианами. Они нещадно избили всех отцов, которых нашли в окрестностях. Мы, жившие близ пирга, смутились и встревожились; поспешно собрались мы в укрепленное место, вместе со своим святым отцом настоятелем, по имени Дулой, – ибо он поистине был рабом Христовым, отличавшимся между всеми особенным терпением и кротостью, почему некоторые называли его и Моисеем. Упомянутые варвары избили всех отцов, живших в Хориве, в Тефровиле, много святых погубили они в Кидаре, опустошили и прочие окрестности Синайской горы. Подошли они и к нам и, не встречая ниоткуда сопротивления, едва было не погубили нас. Но милосердный Бог, являющий Свою помощь тем, которые призывают Его всем сердцем, ниспослал на вершину горы великий пламень, и мы видели, что вся гора была покрыта дымом, и из нее выходил огонь, поднимавшийся до неба. При виде этого, мы пришли в трепет и едва не умерли от страха. Упав ниц на землю, мы молились Господу, чтобы миновало нас угрожающее нам бедствие. Ужас напал на варваров, когда они увидели огонь, и они тотчас же обратились в бегство, причем некоторые побросали даже свое оружие и оставили верблюдов, ибо вид этого ужасного огня был для них совершенно невыносим. Мы же благодарили и прославляли Бога, Который не оставляет до конца обращающихся к Нему. После того мы сошли с пирга и нашли в различных местах убитых мечом тридцать восемь отцов, из которых каждый был убит там, где был захвачен. На телах их было множество разнообразных ран, – и кто мог бы описать образ их мученической смерти? Двое же из них, Исаия и Савва, оставались еще живы, но были весьма изранены и еле дышали. Мы тотчас же с великими слезами похоронили убитых отцов и позаботились о живых. Да и кто бы мог быть настолько жестоким и немилосердным, чтобы не оплакивать горько столь многих и таковых отцов, – мужей праведных и святых, жалостным образом распростертых на земле? У одного голова была отрублена совсем, у другого держалась только на коже с одной стороны; один был перерублен пополам, у другого отсечены руки и ноги, у одного выколоты глаза, другой с головы до ног рассечен надвое. Да и кто мог бы описать подробно все, что мы видели, убирая и погребая тела святых? Двое еще живых братьев лежали, тяжко страдая. Один из них, по имени Исаия, умер во втором часу ночи, другой же – Савва – оставался жив, и была надежда на его выздоровление, ибо раны его были не особенно тяжелыми. Он благодарил Бога за свои страдания, но скорбел, что не удостоился умереть вместе со святыми отцами и с плачем говорил:

– Горе мне грешному! Горе мне, не вошедшему в число святых отцов, пострадавших и умерших за Христа! Горе мне, непотребному рабу, отвергнутому в одиннадцатый час (Ср. Мф. 20:6), стоявшему уже на пороге спасительного Царства Христова, но не вошедшему в него!

Со слезами молился он Богу и говорил:

– Боже Вседержитель, ниспославший для спасения рода человеческого Своего Единородного Сына, единый и благой Человеколюбец, не разлучай меня с умершими прежде святыми отцами, но да восполнится через меня четыредесятное число их! Соблаговоли на это, Господи Иисусе Христе, ибо я с самого рождения был Твоим последователем и Тебя единого возлюбил!

Среди такой молитвы на четвертый день по избиению святых отцов он и предал свой дух в руки Господни.

Когда мы еще скорбели и плакали, пришел к нам один измаильтянин, и сообщил, что варварами перебиты все подвижники, жившие во внутренней пустыне, называемой Раифой. Эта пустыня, находившаяся от нас на расстоянии более двух дней пути, лежала в приморских местах, по берегу Чермного моря. Там было двенадцать источников воды и, как говорится в книге Чисел (Исх. 33:9), семьдесят финиковых пальм, число которых потом весьма увеличилось. Мы спрашивали этого человека, при каких обстоятельствах и сколько было избито отцов, но он ничего не мог рассказать нам об этом, ибо и сам он слышал от других только то, что жившие в Раифе отцы избиты были все без исключения – от старшего до младшего. Спустя несколько часов это известие подтвердил нам и другой. А через несколько дней пришел, чтобы поселиться на Синайской горе, один из тамошних иноков. Узнав о нем, игумен Синайской горы, отец Дула, начал тщательно расспрашивать его, желая в подробности узнать о всем постигшем святых отцов, также и о том, каким образом ему самому удалось спастись бегством. Тогда инок рассказал следующее:

– Я, отцы, немного жил с ними, – только около двадцати лет, – но были там и такие, которые жили подолгу: одни по сорок лет, другие по шестьдесят, а некоторые и по семьдесят. Местность эта весьма ровная и очень широкая; в длину она простирается на семьдесят поприщ, с востока ограничена горою, – как бы какою-либо стеною, – до самого Чермного моря. Там обитало много отшельников, которые, согласно апостольскому слову (Евр. 11:38), скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли. У подошвы горы стояла церковь, в которую еженедельно собирались эти поистине небесные мужи. Живя на земле, они были похожи по душе и образу жизни на Ангелов. Тела свои они так изнуряли, – как будто то были не их тела, а чужие; души же они украшали не одною какою-либо добродетелью, но весьма многими. Желая изобразить их страдания и смерть, вообще – все причиненное им бесами искушение, не могу, возлюбленные, рассказать по порядку о всех их добродетелях. Но я передам вам об одном или о двух отцах, и этого будет довольно для вас, чтобы иметь понятие о жизни и всех прочих.

Был между ними один старец, по имени Моисей. Происходя по рождению из соседней страны Фаранской, он с юности возлюбил иноческую жизнь. Он был настоятелем у живших там прежде отцов, пробыв в иночестве семьдесят три года. Живя в одной пещере, поблизости от монастыря, он поистине был вторым Илией Фесвитянином, ибо Господь подавал ему все, чего бы он ни просил у Него. Чудесными знамениями и исцелением всяких болезней он обратил в христианство всех жителей, находившихся в пределах фаранских, равно как и измаильтян, живших в этой стране. Видя чудеса и совершаемые Моисеем исцеления, все преисполнялись верой во Христа и, принимая крещение, вступали в святую Церковь Христову. Много святой отец исцелял и бесноватых, ибо, по благодати Христовой, имел власть и над бесами. С самого начала своей подвижнической жизни он ни разу не вкусил хлеба, хотя и имел его в небольшом количестве для странников; этот хлеб давали ему навещавшие его Египтяне. Сам же он довольствовался несколькими финиками и простой водой; из той же финиковой пальмы он приготовлял и одежду себе; время проводил в строгом молчании – как никто другой, – нарушая его лишь ради приходивших к нему для исповедания своих помыслов; таких он принимал со вниманием и кротостью. Спал он очень немного, да и то уже после утренней службы, ночь же всю проводил без сна. В продолжение всего Великого поста, до самого Великого Четверга, он не говорил ни с кем. Во все это время пища его состояла приблизительно из двадцати фиников, питье – из одной кружки воды, и этого, по свидетельству его ученика, часто доставало ему до самых Страстей Христовых. Однажды Великим постом к нему привели для исцеления Ведиана, начальника одного эфиопского племени, который был одержим нечистым духом. Когда подошли к келье старца на расстояние одного поприща, нечистый дух поверг Ведиана на землю и начал восклицать:

– Горе мне! К кому ведут меня! Ни на минуту не мог я соблазнить и искусить этого человека!

После таких слов он вышел из Ведиана и тот тотчас выздоровел, уверовав во Христа вместе со многими другими, и потом удостоился святого крещения. Следовало бы рассказать вам и многое другое об этом праведнике, но по недостатку времени приходится умолчать. Он умер от руки напавших на нас варваров.

У этого дивного и блаженного отца был одноименный ему ученик, называвшийся тоже Моисеем. Будучи родом из Фиваидской страны, он прожил при нем в безмолвии сорок шесть лет, ни в чем не отступая от правил своего отца, и был примером для прочих молодых иноков. Вместе с ним первоначально жил и я, но потом, по причине крайнего воздержания его, отделился от него. Вместе со святыми отцами и он был также убит. Весьма полезно было бы вспомнить и рассказать о жизни и добродетелях каждого из этих отцов. Но, за недостатком времени, умолчав о прочих, я скажу лишь об одном еще праведнике.

Был между ними один отец, по имени Иосиф, родом Аналитин. Живя от моря на расстоянии двух поприщ, он построил себе своими руками жилище; он был человек святой жизни и поистине муж мудрый и добродетельный. Он пробыл на том месте около тридцати лет; ученик его жил не вместе с ним, но недалеко от него в другой келье. К сему преподобному Иосифу пришел однажды за наставлением один из братий. Он постучал в дверь, но, не слыша ответа, заглянул в оконце и увидел старца стоящим посреди кельи как бы в пламени с головы до ног. Он упал от страха и лежал в оцепенении, как мертвый, до двух часов. Придя в себя, он сел у дверей кельи. Погруженный в богомыслие старец не знал о случившемся. В пять часов брат этот снова постучал. Старец впустил его и спросил:

– Когда ты, сын мой, пришел?

– Часа четыре или больше, – отвечал он, – прошло с тех пор, как я пришел, но не стучал до этих пор, чтобы тебе, отче, не помешать.

Святой старец догадался, что брат знает о бывшем с ним; ничего он не сказал ему об этом и, дав ему душеполезное наставление, с миром отпустил его. Но, по уходе этого брата, дивный старец, боясь человеческой славы, оставил свою келью и скрылся. Спустя несколько дней ученик его Геласий, придя в келью старца, уже не нашел его. Сколько потом он ни искал его в той пустыне, все поиски его оставались тщетными. С горькими слезами возвратился он в келью старца и поселился в ней, чтобы хотя в этом найти утешение для своей души.

Прошло шесть лет, и вот однажды, в девятом часу дня, кто-то постучался в двери кельи. Выйдя, Геласий вдруг увидал своего авву, стоящим около кельи. Изумленный неожиданному появлению его, он подумал, не дух ли это, но все же радостно сказал ему:

– Сотвори, отец мой, молитву.

Старец сотворил молитву, поцеловался с учеником и потом сказал ему:

– Хорошо ты сделал, сын мой, что сначала попросил о молитве, ибо многоразличны бывают козни дьявола.

Брат сказал ему:

– Почему захотел ты уйти от отцов и оставить меня, своего сына, – и вот я до этих пор был в горе и слезах?

– Сын мой! – отвечал старец, – почему я уходил, это ведает один Бог. Однако знай, что на самом деле до этого самого времени я не покидал ни этого места, ни тебя, и не было ни одной недели, в которую я не причащался бы в церкви, вместе с отцами, святых бессмертных Таин Христа Бога, нашего.

Брат очень удивился, что старец жил среди них, и никто не видел его.

– Зачем же ты, отец мой, теперь пришел ко мне, сыну твоему? – спросил он.

Старец отвечал:

– Уже настало, сын мой, время моей смерти, и я пришел, чтобы ты похоронил меня.

Преподав брату много душеполезных наставлений и утвердив его в благочестии, старец поднял к небу свои руки, помолился о нем и потом с миром почил о Господе. Тотчас же, после того как брат рассказал нам об этом, мы собрались с пальмовыми ветвями в руках, и с песнопениями перенесли его в церковь, причем лицо почившего сияло, как в древности – у пророка Моисея (Исх.34:29–30, 35). Мы похоронили его вместе с почившими раньше святыми и Божественными отцами. Много и другого я мог бы еще рассказать вам, но не буду, ибо уже пора приступить к рассказу о варварах: я вижу, что вы хотите знать, как они перебили святых отцов.

Так добродетельны были эти блаженные отцы, которые, живя в полной нищете, твердо претерпевали ради Господа всякие скорби и непрестанно пребывали в молитве и богомыслии. Всех нас жило там сорок три человека. И вот однажды пришли к нам двое каких-то людей и сообщили, что из Эфиопской страны приплыло через море на корабле множество варваров.

– Они схватили нас, когда мы плыли на лодке, – говорили пришельцы, – взяли в плен и стали говорить: покажите нам дорогу к городу, и мы пощадим за это вашу жизнь. Мы, против своей воли, должны были дать обещание, но сами стали выжидать, не подует ли южный ветер, чтобы нам уплыть от них. С Божией помощью, нам удалось ночью спастись на лодке, из их рук. И вот мы предупреждаем вас, чтобы вы побереглись на некоторое время, – как бы эти варвары не открыли вашего убежища и не перебили вас; их триста человек.

Узнав об этом, мы поставили при море сторожей, чтобы те известили нас, когда увидят корабль. Сами же мы собрались на всенощную службу и молились, чтобы Господь послал нам то, что служит на пользу душам нашим.

В первом часу ночи показался корабль с поднятыми парусами, который направлялся к нам. Жившие в Фаране миряне приготовились к битве, чтобы защищать своих жен и детей. Их было двести человек, не считая женщин и детей. Мы же собрались в свою, обнесенную оградою, церковь. Корабль с варварами, достигнув, под управлением кормчих, пристани, оставался в продолжение ночи у западного берега, под прикрытием горы, близ источников. При наступлении утра варвары, связав кормчих, удалили их, оставив на корабле только одного, а чтобы он не уплыл с кораблем, они оставили для надзора за ним своего товарища. Высадившись у источников, они вступили в бой с местными жителями, и с обеих сторон было пущено очень много стрел. Варвары, будучи более опытными в стрельбе, победили и обратили жителей в бегство, перебив из них сто сорок семь человек; остальные же убежали – кто куда мог, причем жен и детей их нечестивые варвары захватили себе. После этого они бросились, как дикие звери, на нашу, упомянутую выше, ограду, рассчитывая найти у нас много золота. Окружив стены ограды, они начали громко поносить нас, намереваясь устрашить своими свирепыми криками. Среди такого бедствия и горя мы не знали, что делать, – только плакали и взывали к Богу. Одни из нас переносили эту скорбь мужественно, другие плакали, иные же молились и благодарили Бога; все же вместе, утешая друг друга, восклицали:

– Господи, помилуй!

Настоятель наш, святой Павел, стал среди церкви и сказал нам:

– Отцы и братия! Послушайте меня, грешного и недостойнейшего из всех. Всем вам хорошо известно, что мы по любви к Господу нашему Иисусу Христу удалились из суетного мира и, пребывая в этой суровой пустыне, удостоились понести Его благое иго в голоде, жажде и крайней нищете. Всяческую земную суету презрели мы, чтобы удостоиться участия в Небесном Царстве Его, и ничего другого мы не желаем, как чтобы постигла нас сейчас смерть. Зачем же нам предаваться печали и скорбеть, если наш Владыка хочет скорее освободить нас от этой суетной жизни и взять к Себе? Не радоваться ли нам должно, напротив? Радоваться и благодарить Господа должны мы, но отнюдь не унывать! Что может быть для нас более любезного и сладостного, как созерцать славу Господню и видеть Его Святой Божественный Лик? Отцы и братия! Вспомните, как мы всегда величали и прославляли святых мучеников, живших прежде нас, как, рассказывая друг другу о страданиях их за имя Христово, пылали желанием последовать им. Вот, наконец, время настало, и наше желание – пребывать вместе с ними в будущей жизни – исполняется. Поэтому не унывайте, не скорбите и не бойтесь, но соберите все свои силы и ободритесь, с твердостью примите смерть, и Бог с любовью примет вас в Свое Царство.

Иноки единогласно отвечали:

– Как ты сказал, честный отец, так мы и поступим, ибо, что «воздадим Господу за все благодеяния Его к нам? Чашу спасения примем и имя Господне призовем» (Ср. Пс. 115:3–4).

Став лицом к востоку и подняв руки к небу, святой отец наш возгласил:

– Господи Иисусе Христе, Боже Вседержитель, упование и помощь наша! Не забудь нас, Своих недостойных рабов, но вспомни о нашем бедствии и нашей скорби, ибо весьма прискорбна душа наша. Укрепи нас в этот час бедствия нашего, прими с благоволением, как приятную жертву, наши души, ибо Тебе подобает слава и честь, ныне и всегда и во веки веков.

И лишь только успели все сказать: «аминь», тотчас же из святого алтаря во всеуслышанье раздался голос:

– «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф. 11:28).

Страх и ужас напали на нас от этого голоса, у всех ослабели колена и сердца, ибо хотя дух и бодр, как сказал Господь (Мф. 26:41), плоть же немощна; так что мы уже отчаялись в своей жизни и только обращали лица наши к небу. Между тем варвары, не встречая никакого сопротивления, перелезли с помощью длинных бревен через стены нашей ограды. Открыв двери, они ворвались внутрь с обнаженными мечами в руках, подобно диким волкам и хищным зверям. В дверях церкви сидел один святой, почтенного вида, старец по имени Иеремия. Схватив его, они стали требовать:

– Укажи нам вашего начальника!

Старец, нисколько не смутившись при виде их свирепых лиц и обнаженных мечей в руках, посмотрел на них и сказал:

– Что вы устрашаете меня, враги Христовы? Ничего не скажу я вам о том, о чем вы меня спрашиваете.

Стоял там поблизости и настоятель. Варвары удивились смелости этого мужа, – что он не только не боится их, но еще более раздражает. Удивление их перешло потом в ярость. Они связали ему руки и ноги, поставили его посреди себя обнаженным, и стали пускать в него стрелы. Все тело праведника было изранено стрелами. Восстав таким образом мужественно на дьявола и сокрушив главу змея, он прежде всех сподобился мученического венца и показал пример страдания старым и молодым.

Вслед за этим вышел к варварам и святой отец наш Павел и, указывая на себя перстом, воскликнул:

– Вот я, кого вы ищете!

И мужественный раб Христов безбоязненно предал себя врагам. Он не хотел и думать о тех ранах и муках, которые причинят ему нечестивцы, прежде чем умертвят его.

– Скажи нам, – где у тебя спрятано золото? – спросили они.

Он отвечал им тихо и кротко, как всегда привык говорить:

– Поверьте мне, что ничего земного я не приобрел во всю свою жизнь, кроме этих ветхих одежд, которые вы видите на моем теле.

При этом, взяв в руку одежды, он показывал их.

Тогда варвары изранили стрелами все тело его и пробили голову камнем, приговаривая: «Отдай свое богатство». Не достигнув ничего, после долгих истязаний они разрубили ему голову надвое, так что половины головы повисли на плечах, одна в одну сторону, другая – в другую. Получив множество и других ран, он лежал мертвым у ног убитого ранее отца – второй после него победитель дьявола. Я же, недостойный, при виде мучительной смерти святых, их крови и распростертых на земле тел, испугался и стал искать места, чтобы скрыться и потом спастись бегством. Заметив, что по левую сторону от церкви лежат сучья финиковой пальмы, я побежал туда и, пока варвары были заняты истязанием святого отца нашего Павла, успел спрятаться под ней. При этом я думал, что со мной непременно будет одно из двух: или я скроюсь здесь и избавлюсь от смерти, или меня найдут здесь и убьют вместе с отцами. Нечестивые варвары, оставив двух упомянутых отцов, когда те умерли, ворвались в церковь; неистово крича и размахивая мечами, они бросились на отцов и беспощадно перебили всех без исключения, от старого до малого.

Рассказывая нам об этом, инок горько плакал и рыдал; его рассказ, – передает Аммоний, – вызвал и с нашей стороны громкий плач и рыдание. Плакали все много. Слезы, подобно ручьям, струились из наших очей и омочали наши одежды.

– О братия, – продолжал со слезами этот инок свой рассказ, – как мне изобразить или как описать все горестное, что видели глаза мои! Был там один великий отец, по имени Адам. У него был молодой ученик Сергий, лет пятнадцати. С младенческого возраста он воспитывал его, поучая иноческой жизни и борьбе с бесами. Варвары сжалились над красотой и молодостью Сергия и не умертвили его. Они вывели его за руку вон и хотели взять с собою. Юноша, видя, что его не хотят убивать вместе с отцами и братьями, но что он должен сопутствовать нечестивым варварам, горько плакал и рыдал. Потом, воспылав духом и отбросив всякий страх, он смело подбежал к варвару и, выхватив у него меч, ударил им в плечо одного варвара; он хотел возбудить этим против себя злобу варваров, чтобы они убили его. Желание его исполнилось. Обезумев от злобы, варвары изрубили его в куски. Под ударами мечей он улыбался и говорил:

– Благословен Господь, Который не предал нас живыми в руки грешников, – и потом почил о Господе.

Я видел все это и молил всемилостивого и человеколюбивого Бога, чтобы нечестивые варвары не заметили меня, и чтобы таким образом было кому похоронить тела святых.

Тела убитых святых отцов наполняли кровью всю святую церковь. Они приняли смерть без страха и скорби, радуясь и благодаря Бога за свою участь. Мысли их были обращены к своему Владыке. Через праведную жизнь они сделали себя храмами для Святого Духа. Презрев прелесть и суету мирскую, они последовали одному Богу и, наконец, умерли за имя Его среди разного рода мучений.

Между тем варвары, перебив отцов, стали обыскивать весь монастырь, рассчитывая найти в нем много всяких богатств. Нечестивцы не знали, что святые отцы не заботились о приобретении ничего земного, но, живя во плоти, были подобны Ангелам. Пока все это происходило, я, хотя не имел на себе ни одной капли крови, лежал, однако, как мертвый. Я боялся, что варвары, ища сокровищ, могут приподнять сучья. Часто я высматривал из-под них и ждал, когда, наконец, придут ко мне и, найдя, убьют меня, как прочих. Смерть стояла пред глазами моими, и я молил Бога спасти меня, если это угодно Ему. Действительно, варвары подошли к сучьям, но Бог ослепил их сердца и глаза: вещь эта показалась им нестоящей внимания, и они ушли. Затем, оставив мертвых святых отцов и не найдя никакой добычи, они снова возвратились к пристани, чтобы отправиться морем в свой путь. Но когда они пришли на место, то нашли свой корабль разбитым, ибо оставленный для охраны корабля кормчий перерезал, тайно от бывшего с ним варвара, веревку корабля. Ветер прибил корабль к берегу, и он разбился об него, кормчий же, убив варвара, убежал и скрылся в горах. Потеряв корабль, варвары не знали, что им делать и как возвратиться в свою землю. В отчаянии и свирепой злобе, они бросились с мечами на своих пленников и перебили их всех, не исключая женщин и детей, потом развели огонь и пожгли все финиковые деревья.

Между тем из города Фарана пришло множество отборных воинов, числом до шестисот, ибо до них уже дошел слух об избиении святых отцов в Раифе. Узнав об этом, варвары приготовились к битве и с восходом солнца вступили на берегу моря в бой с пришедшими. С обеих сторон было пущено множество стрел, причем фаранские жители, как более многочисленные, стали одерживать верх и перебили уже много варваров. Так как для последних не было надежды на спасение, то они защищались и держались до девятого часа. Ими было убито восемьдесят четыре фаранских жителя, не считая многих раненых. Варвары же пали все поголовно, отнюдь не сдаваясь врагам и не сходя со своего места. Пока это происходило, я, собравшись понемногу с духом, выполз из места, в котором скрывался. Когда я ощупал тела убитых святых, то оказалось, что умерли уже все, кроме лишь троих: Домна, Андрея и Ориона. Из них Домн мучился жестоко от тяжкой раны в боку. Андрей, хотя имел и много ран, но не очень тяжелых, почему и остался жив. Орион же совсем не был ранен. Варвар ударил его мечом в правый бок, и меч, совсем не коснувшись его тела, вышел через одежду с левой стороны. Варвар, думая, что Орион убит, оставил его и обратился к другим; Орион же лег между убитыми и лежал как мертвый. Встав теперь, он обходил вместе со мною тела святых, плача и рыдая о постигшем их бедствии.

После этого фаранские жители, оставив тела варваров у морского берега на растерзание зверям и хищным птицам, собрали тела своих друзей и с плачем похоронили их под навесом горы, где были источники. Потом они возвратились к нам; пришел с ними и князь их Ведиан, которого, как раньше было сказано, преподобный Моисей исцелил от беснования. Войдя вместе с ним в церковь, мы рыдали, били себя в грудь и горько плакали, видя стадо Христово поверженным на землю, – подобно овцам, растерзанным зверями. Почтенные старцы, украшенные честными сединами, казались юными, подобно Ангелам, ибо добродетельность их жизни сияла на их лицах, как свет утренней зари. Рабы и мученики Христовы лежали, покрытые страшными и тяжкими ранами: один имел рану от плеча до живота, другой лежал перерубленный пополам; у одного была отсечена голова, у другого выколоты глаза, третьему отрубили руки и ноги, четвертому в сердце вонзилось копье. Так скончались они все с различными ранами на своих телах. При жизни они всегда носили в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле их (2 Кор. 4:10). После богоугодно проведенной жизни они просветились при кончине своею кровью и причислились через то к сонму святых.

Мы собрали тела святых в одно место. Благочестивый князь Ведиан принес, вместе с другими, из Фарана светлые одежды, и мы похоронили тридцать девять святых отцов. Все, кто оказался там в то время, взяли вербы и финиковые ветви и понесли честные мощи святых с пением псалмов, вместе – и с горькими слезами. Их похоронили всех вместе, кроме лишь Домна. Вышеупомянутый же Домн, по происхождению римлянин, был еще жив; к вечеру же и он почил о Господе. Его похоронили рядом со святыми отцами. Святые мученики Христовы скончались четырнадцатого числа месяца января, в девятом часу дня. Отец Андрей и отец Орион колебались, не зная, на что решиться – оставаться ли там, или уходить. Я же не мог вынести печали и запустелого вида этого места, не мог осилить слез об убитых отцах, и вот пришел к вам, хотя благочестивый Ведиан и уговаривал меня остаться там, обещая часто посещать меня и приносить нам все нужное. Прошу вас, отцы, в свою очередь, рассказать мне о всем случившемся здесь, подобно тому как сами подробно узнали от меня обо всем.

– Мы, – говорит Аммоний, – рассказали ему обо всем, что произошло здесь, и дивились чудным судьбам Божиим, – как в один день и в одно число и там и здесь были убиты святые отцы, – и снова все вместе стали плакать и рыдать. Преподобный отец наш Дула встал и сказал:

– Возлюбленные мои! Святые мученики, как избранные рабы Христовы, поистине удостоились теперь, когда запечатлели свои подвиги мученическим венцом, блаженства в Царстве Небесном, великой славы и чести. Мы же, уцелевшие от недавнего бедствия, позаботимся о себе и будем просить их молитв за нас ко Господу, чтобы и нам унаследовать вместе с ними Царство Небесное; теперь же вознесем благодарственное пение Богу, спасшему нас от руки варваров.

Такими словами он ободрил всех нас, обратил в радость печаль наших сердец и утешил наши души.

Я, грешный Аммоний, с помощью Божией возвратился в Египет и написал рассказ обо всем этом. Я не пошел уже снова на прежнее место, называемое Каново, но поселился в небольшой келье, близ Мемфия. Живя в ней, часто с благоговением я вспоминаю о мучениях и подвигах преподобных мучеников Христовых. Вместе с ними, да подаст Господь и нам удостоиться участия в Его Небесном Царстве и насладиться неизреченными и нетленными благами со всеми любящими Его, ибо Ему подобает всякая слава, честь и поклонение, с Безначальным Его Отцом и Всесвятым и Благим и Животворящим Его Духом, ныне и присно и во веки веков, аминь.

Боже отец наших, творяй присно с нами по Твоей кротости, не остави милость Твою от нас, но молитвами их в мире управи живот наш.

От мирския молвы избегосте и к тихому пристанищу преставистеся, мученичества кровьми и постничества трудами венчаеми. Темже и показастеся мучеников и преподобных единовсельницы.