Глава 22

Речь Павла к народу (1–21). Новое возбуждение народа, допрос Павла тысяченачальником, собрание Синедриона (22–30)

«Мужи, братья и отцы!» Почтительное обращение ко всем присутствующим (ср. Деян.7:2).

«Мое оправдание» – против обвинений, взведенных малоазийскими иудеями (Деян.20:27–28).

См. Деян.21:40, прим.

Довольно подробное изображение Павлом своего происхождения, воспитания и первоначального направления имеет целью показать, что, вопреки взведенным обвинениям, он по самому рождению принадлежит к народу иудейскому, по воспитанию своему связан тесными духовными узами с Иерусалимом и отличался направлением самым строгим, фарисейским, преданным закону и враждебным христианству. «Иудеянин, родившийся в Тарсе» (ср. Деян.9:11 и паралл.), – хотя и родился не в Иерусалиме и не в Палестине, а в городе языческом, однако же – от иудеев: этим опровергается обвинение, что он учил всюду «против народа сего» (Деян.21:28).

«Воспитанный в сем городе» – т. е. Иерусалиме, центре иудейской народности; этим подчеркивается, что если бы даже по своему рождению вдали от Иерусалима Павел мог быть недостаточно привязан к родному народу, то воспитание в Иерусалиме с детства (ανατεθραμμένος) во всяком случае должно было завязать в нем узы неразрушимой связи с общеиудейской столицей и родным народом.

«При ногах Гамалиила» – этого знаменитейшего фарисейского учителя (Деян.5:34 и дал.). Это еще более сильное ручательство за иудейство Павла – не только по происхождению, но и по настроению. Выражение означает также почтительное отношение ученика к уважаемому учителю, «постоянство, рачение, усердие к слушанию и великое уважение к этому мужу» со стороны Павла (Златоуст, ср. Феофил.).

«Тщательно наставленный в отеческом законе», за что ручается самое имя Гамалиила. «Тщательность» здесь разумеется и в смысле усердия изучения закона, и в смысле строго иудейского его изучения и понимания.

«Ревнитель по Богу, как и все вы ныне». Это, конечно, принято ими за похвалу, хотя в этой похвале скрыто достаточно горечи. Но прежде всего слова эти имеют целью показать, что Павел не мог быть таковым, каковым выставляют его обвинители.

«Гнал последователей сего учения», – точнее: гнал «сей путь» (ср. Деян.9:2, 18:25, 19:9, 23).

«Даже до смерти» – выражение для обозначения особенной страстности чувства или действия, в данном случае – гонения.

«Связывая и предавая» – ср. Деян.8:3.

Очевидно, лица, на которых ссылается апостол, были еще живы, хотя первосвященник был уже смещен с должности (см. к Деян.9:2).

Рассказ об обращении совершенно сходен с повествованием о сем дееписателя (Деян.9:3–8 и далее), за исключением лишь очень немногих различий. Так, апостол говорит, что свет осиял его около полудня, что указывает на его особую чрезъестественную силу, затмившую наиболее яркий свет солнца. В ответе Господа к имени Его добавляется «Назорей».

«Бывшие со мною свет видели, .. но голоса... не слыхали». В рассказе дееписателя (Деян.9:7) здесь, по-видимому, разница: «слыша голос, а никого не видя». Но эта разница не существенная и лишь кажущаяся. Спутники Павла могли действительно «слышать» какие-то звуки, но не слыхать их смысла, не понимать ничего, что изрекалось только для Павла («мне»), так сказать – «слыша, не слышать» (ср. Ин.12:28–29). Могло быть и то, что они и «свет видели», и «никого не видали» при этом. Все предназначалось и совершалось для Павла, спутники же его видели и слышали, так сказать, только отблеск и отголосок этого откровения, быть может, постольку, поскольку это могло послужить большим уверением в действительности события, а не его обманчивости, мечтательности, в случае, если бы кто стал толковать это событие, как субъективную галлюцинацию Павла.

Святой Златоуст (ср. Феофил.) находит и другое примирение этих кажущихся разногласий дееписателя и Апостола Павла. Он полагает, что выражение дееписателя – «слыша голос» – относится к голосу самого Павла, отвечавшего Тому, Кого они не видели. Выражение же самого апостола – «голоса, говорившего мне, не слыхали» – относится к голосу Самого Господа.

Дальнейший рассказ Апостола о встрече с Ананиею, в общем совершенно согласный с рассказом дееписателя (Деян.9:10–18), отличается от него, между прочим, тем, что более подробно приводит слова Анании, известное и уважаемое имя которого в глазах народа придавало этим словам особую важность и значение. Вообще, в обоих рассказах различие имеет характер не разногласия и противоречия, а лишь взаимного восполнения и уяснения, и достаточно оправдывается особыми обстоятельствами, применительно к коим апостол хотел сделать более убедительною свою речь.

Характеризуя Ананию, апостол выражается сильнее, чем дееписатель: «муж, благочестивый по закону», который, следовательно, не мог научить Павла быть врагом закона. «Одобряемый всеми иудеями» дамасскими, следовательно – признанный в своем благочестии всеми, не только христианами, но именно иудеями самими.

«Прозри» – краткое выражение самой сущности сказанного Павлу Ананиею при прозрении (ср. Деян.9:17). Зато далее подробно передаются слова Анании, сказанные после прозрения, опущенные дееписателем.

«Бог Отцев наших» – см. Деян.3 и паралл. «предызбрал тебя» – ср. Рим.8 и д.; Иер.1:5.

«Увидел Праведника» – ср. Деян.3:14, 7:52.

«Свидетелем пред всеми людьми», – то же, что – «перед народами и царями и сынами израилевыми» (Деян.9:15), т. е. не пред иудеями только, но и язычниками.

«О том, что ты видел и слышал», – т. е. обо всем содержании Евангелия, в истине которого Господь убеждает Савла посредством того и другого чувства, т. е. посредством зрения и слуха» (Феофил., ср. Златоуст).

«Крестись и омой» – см. к Деян.2:38, 41, 4:12.

К рассказу о своем обращении апостол присоединяет и рассказ о бывшем ему видении в храме, после того как он, уже обращенный, возвратился в Иерусалим из Аравии (см. к Деян.9:26). Об этом явлении Господа не упоминает ни дееписатель, ни сам Павел в других своих речах и посланиях. Но в данном месте этот рассказ как нельзя лучше был уместен и шел прямо к цели. Он хотел им показать, что и по обращении в христианство он не разрывал связи ни с Иерусалимом, ни с храмом и его законным Богослужением, уважение к которым могло лишь еще более санкционироваться этим явлением ему Господа именно в храме и во время молитвы здесь. Что он, далее, не враг народа, достаточно доказывается трогательною подробностью беседы его с Господом, повелению Которого – уйти из Иерусалима – он пытался противопоставить ревностное желание проповедать Его Имя именно в Иерусалиме (Деян.22:19–20). Так достаточно ясно и убедительно опровергнута клевета, будто он враг закона, народа и храма. И в то же время так ясно и убедительно указывался и всем другим тот путь, которым надо было идти. До сего времени Павла не прерывали, хотя в толпе, вероятно, росло возбуждение уже от самого бессилия опровергнуть столь резкую убедительность его слов. Возбуждение прорвалось со всею злобою, когда Павел закончил повелением ему Господа – идти из Иерусалима и, по причине ожесточения иудеев, проповедовать язычникам. Эта мысль, означавшая, что Бог оставляет иудеев, представляется величайшим преступлением в их глазах, и толпа снова приходит в неистовство, требуя смерти Павла.

«Метали одежды и бросали пыль на воздух» – усиленное выражение дикой ненависти к человеку, находившемуся вне их власти.

По-видимому, тысяченачальник не понимал еврейской речи Павла и, не поняв причины нового столь неистового возбуждения против него, хотел бичеванием выведать суть этого загадочного для него дела.

Апостол указывает двоякое нарушение закона: 1) бичевание римского гражданина (см. прим. к Деян.16:37–39) и 2) бичевание без всякого суда и доказанного проступка. Первое, кажется, более возымело свое действие (слова сотника, 26 ст.).

Тысяченачальник испугался не только того, что хотел «пытать» Павла, но и того, что «связал» его (прим. к Деян.16:38), что также не позволялось производить над римскими гражданами без предварительного дознания вины. Если после Павел был заключен в узы (Деян.23:18, 26:29), то уже после дознания вины его пред Синедрионом (Деян.23 и д.). Правда, здесь вина его осталась невыясненной, но она все же подозревалась более основательно, – и это придавало некоторую законность содержанию его в узах, несмотря на римское гражданство.

«На другой день... освободил его от оков». Заявление Павла о своем римском гражданстве освободило его от бичевания, но от оков он освобождается лишь на другой день. В этом сказалось капризное упорство тысяченачальника, который, хотя и «испугался», но не хотел выказать свою слабую сторону немедленным освобождением пленника.

«Повелел собраться... синедриону» – Так принижена была власть этого высшего иудейского судилища, что не только прокуратор-правитель области, но даже и простой полковой начальник «повелевает» ему собраться.