Глава 2

1. «Слово, которое было в видении к Исаии, сыну Амосову» (Ис 2:1). Отсюда видно, что пророки изрекали не все пророчества вдруг, но, получая вдохновение в различные времена, возвещали их по частям, которые впоследствии, будучи собраны вместе составили целую книгу. Потому он здесь так и начинает. И не отсюда только это делается ясным и понятным для нас, но и из дальнейших слов, где пророк означает и время пророчества, то прибавляя: «В лето, в которое вошел Нафан во Азот» (Исх. 20:1), то замечая: «В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном» (Исх. 6:1). Пророчества собраны вместе не так, как послания Павла и Евангелия, но, как я сказал, в различные времена. Потому и настоящее «слово» он начинает особым предисловием, и не потому только, но потому, что предмет, о котором он намеревается говорить, весьма отличен от преждесказанного и возвышеннее его. Здесь именно он говорит нам о призвании язычников, об открытии проповеди, о распространении ведения по всей вселенной, о водворении мира на земле. Если же он, намереваясь говорить о таких догматах, упоминает об Иудее и Иерусалиме, – это нисколько не странно. Речь его была пророчеством прикрытым до времени приведенными именами. Так и Давид, приступая к составлению 71 псалма, надписал его, «Соломону», а далее изрек видения, которые гораздо важнее достоинства Соломона и даже природы всех людей. Ведь слова: «будет имя его... вовек; доколе пребывает солнце... доколе пребудет... луна престол его» (Пс. 71:17, 5), и тому подобные, конечно, никто из людей самых безумных не станет относить к природе человеческой. Так же поступил и Иаков, когда предсказывал то же, о чем теперь намеревается говорить Исайя, и даже больше этого, он вместе с призванием язычников, предсказал и о смерти (Христовой), и о воскресении, и о времени, в которое имел прийти (Христос). И он изложил все это не открыто, но названием сна прикрыв то, о чем намеревался сказать; так, например, он предсказывал, по-видимому, о том, что случится с Иудой, но, как свидетельствуют последующие события, предсказал и о том, что совершит Христос, так как Иуда не был «чаянием языков», и не тогда прославилось колено его, когда «оскудело» их (иудеев) государство, но все это произошло, когда пришел Христос.

Если же иудеи бесстыдно будут отвергать этот закон пророчеств, то из самих изречений (пророческих) весьма легко можно обличить их, если кто, тщательно раскрыв пророчества и с надлежащим вниманием исследовав каждое слово, приложит сказанное к событиям. А чтобы сильнее заградить уста их, я постараюсь объяснить это пророчествами не о Христе, но об их патриархах, и покажу, что многие пророчества, хотя были изречены о родоначальниках, но исполнились на потомках. Я изложу, для примера, одно или два события, и потом обращусь к своему предмету. Так, когда Иаков, призвав Симеона и Левия, предсказывал случившееся с ними, то сказал: «Симеон и Левий братья», и укорив их за преступление и несправедливое избиение сихемлян, продолжал: «разделю их в Иакове и рассею их в Израиле» (Быт. 49:5–7). Но всякий может видеть, что это не сбылось на Симеоне и Левии, а на коленах, происшедших от них. Колено Левино действительно было рассеяно, – десятая часть его принадлежала каждому из прочих колен; колено Симеоново, которое испытало почти такую же участь, заняв пространство по жребию вне всех колен, не получило, как все другие, совокупного и сосредоточенного наследства (см. Нав. 19:1–9; 1 Пар. 4:24–43). И сам Иаков, получив благословение от отца, не пользовался ни одним из них. Отец предсказал ему великое благоденствие и постоянное господство над Исавом; но он имел недостаток в необходимом, питался, будучи наемником, и был так далек от господства над братом, что опасался  даже за свою жизнь, и встретившись с ним только однажды с великим страхом, был рад, что мог удалиться от него и спастись. Что же сказать на это? Неужели пророчество ложно? Да не будет! Но обычай пророчества часто бывает таков, что случившееся с одними лицами предсказывается под другими, и одни имена употребляются вместо других, как было и с Ханааном. Мы не видим, чтобы он был рабом у братьев, но проклятие, изреченное на него, не осталось без исполнения, а исполнилось на гаваонитянах, происшедших от Ханаана. Сказанное в виде проклятия было пророчеством.

2. Если же столь многие и такие примеры показывают нам, что многое из сказанного говорится об одних, а сбывается на других, и если пророки употребляют имена таким образом, то что удивительного, если и теперь пророк, приводя имена Иудеи и Иерусалима, предвозвещает о Церкви? Так как он говорил к людям неблагодарным, которые убивали пророков, сжигали книги, разрушали жертвенники, то для них справедливо покрывало лежало при чтении Ветхого Завета, по словам блаженного Павла (см. 2 Кор. 3:14). Иначе они истребили бы и книги, если бы понимали силу пророчества о Христе. Если они не устыдились Его, когда Он сам присутствовал, творил чудеса и представлял совершеннейшие доказательства Своей силы, согласия и единомыслия с Отцом, и не отстали дотоле, пока распяли Его, то едва ли они пощадили бы тех, которые говорили о Нем, которых они и без того беспрестанно побивали камнями. Потому пророки, употребляя собственные и известные им имена, таким образом прикрывали пророчества. А что здесь говорится не об Иудее и Иерусалиме, это мы обстоятельно докажем, обратив внимание на каждое слово.

«Яко будет в последняя дни явлена гора Господня» (Исх. 2:2). Заметь точность пророка он не только возвещает события, но обозначает и время. Что говорит Павел в словах: «но когда пришла полнота времени» («Егда же приде кончина времен«) (Гал. 4:4), и в другом месте: «в устроении полноты времен» («в смотрение исполнения времен») (Еф. 1:10), также и пророк говорит: «в последние дни». «Горою» же он называет Церковь и непобедимость догматов. Как если бы бесчисленные войска нападали на горы, натягивая луки, бросая копья, подводя осадные орудия, горам они не могли бы повредить, но сами отступили бы, проявив собственную силу, так и все, воевавшие против Церкви, ее не поколебали, а потеряв собственную силу, посрамились, при самом нанесении ударов оказываясь бессильными, при самом нападении впадая в изнурение, при самом действии испытывая поражение от страждущих; в этом и состоит дивный способ ее победы, возможной не для людей, а только для Бога. В Церкви достойно удивления не только то, что она победила, но и то, что победила таким образом. Будучи гонима, преследуема, терзаема бесчисленными способами, она не только не уменьшалась, но и возрастала, и само ее терпение поражало старавшихся причинить ей эти страдания. Таково действие алмаза в отношении железа: тем самым, что он получает удары, он уничтожает силу ударяющего; таков и рожон в отношении к тем, которые идут против него: он нисколько не делается от того слабее, когда окровавливает ноги идущих против него (Деян. 9:5). Потому пророк и назвал Церковь горою. Если же иудей не допускает здесь переносного смысла, то пусть он обличится собственными словами пророка. Сам пророк сказал, что волки и агнцы будут пастись вместе, что свистнет Бог мухам и пчелам и наведет на иудеев руку сильную, потому что они не хотели иметь воду силоамскую (см. Ис. 7:18, 8:6, 11:6). Если бы кто-нибудь стал принимать это буквально, то получил бы много непонятного; но принимающим означаемое этими выражениями должно представлять ход мыслей таким образом. Что же означается этими выражениями? Названиями волков и агнцев означаются нравы людей – зверские и кроткие; мухами – бесстыдство египтян; рекою – стремительность неприятельского войска; Силоамом – кротость и доброта начальствовавшего тогда царя иудейского. Никто из людей самых безумных, конечно, не будет противоречить нам в этом. Потому, как это пророк означил другими названиями, так и твердость Церкви, ее непоколебимость, высоту, непобедимость, он выразил названием горы. И другой пророк сравнивает с горою надеющихся на Бога, означая их непобедимость. «Явлена». Это уже не требует объяснения. Сами события по свойству своему громче трубы возвещают славу Церкви. Не так блистательно солнце и происходящий от него свет, как дела Церкви. «И дом Божий на версе гор».

3. Как истолковал бы это иудей? Храм его никак не на верху гор; а сила Церкви касается самых небес. Как дом, находящийся на вершине гор, бывает виден всеми, так, и еще больше того, Церковь сделалась славною у всех людей. «И возвысится над холмами». Этим пророк опять выражает то же самое, – чего с храмом никогда не бывало, даже и тогда, когда он, по-видимому, был в самом лучшем состоянии. И как относить это к храму, когда он и самими иудеями часто был непочитаем, и разрушаем руками иноплеменников? А сила Церкви, хотя испытывала нападения более жестокие и более частые, нежели он, но никогда не была покоряема руками нападающих, а напротив особенно от врагов делалась еще более высокою и славною. Тогда были сонмы мучеников, тогда лики исповедников, тогда являлись души крепче железа и сияли светлее самых звезд; тела их были рассекаемы, но душа не была побеждаема, а побеждала и увеличивалась. Кто видал, кто слыхал, чтобы убиение приносило венец, чтобы заклание доставляло победу, чтобы войско делалось более славным тогда, когда больше являлось убиваемым неприятелями?

«И потекут к ней все народы» («и придут к ней вси язы́цы»). Продолжая речи, пророк делается более ясным, говорит более открыто, выражает пророчество более вразумительно, и сильнее заграждает уста иудеев. Хотя бы они были весьма бесстыдны, этого они никак не могут отнести к своему храму. Язычникам было запрещено и тщательно возбранялось входить в храм. Что я говорю: входить в храм? И самим иудеям с великими угрозами закон запрещал иметь смешение с язычниками и подвергал их за это величайшему наказанию. Пророк Аггей все свое пророчество составил из того, что обличал, угрожал, требовал наказания за такое непозволенное смешение посредством брака. Но наше – не таково; Церковь, со всею щедростью раскрывая свои недра, с распростертыми объятьями ежедневно принимает все народы вселенной. Такое повеление и первые учители догматов получили от Единородного, немедленно услышав от Него такие слова: «Итак идите, научите все народы» («шедше убо научите вся языки») (Мф. 28:19). Заметьте, как пророк указывает не только на призвание язычников, но и на усердное их послушание. Он не сказал: «приведутся», но: «приидут». И другой пророк, выражая это яснее, сказал: «И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: `познайте Господа`, ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого» (Иер. 31:34). Для иудеев и тварь изменяла свои свойства, и были постоянные угрозы, и беспрестанные наказания, и непрерывные чудеса, и явления пророков, и страх законодателя, и угрожавшие войны и нападения иноплеменников, и бедствия, попускаемые Богом, и наказания, ниспосылаемые с неба; но они оставались «жестоковыйными и необрезанными», как говорил Стефан (Деян. 7:51), упорными и непреклонными; а для язычников достаточно было простого слова и одного слышания, и все они тотчас притекли. Потому и Давид, указывая на это, сказал: «людие, ихже не ведех, работаша Ми» и, удивляясь их послушанию, прибавил: «в слух уха послушаша Мя» (Пс. 17:44–45). И Иаков, выражая то же самое более загадочно, сказал: «Он привязывает к виноградной лозе осленка своего и к лозе лучшего винограда сына ослицы своей» («привязуяй к лозе жребя свое и к винничию жребца осляте своего») (Быт 49:11). Кто видел жеребенка, привязанного к «лозе винограда» («винничию»), стоящего у виноградника, и не повреждающего плодов? Между бессловесными – никогда; а между людьми это совершилось с великою точностью. Иудеи, будучи связаны бесчисленными узами, «сокрушили иго, расторгли узы», как говорит пророк (Иер. 5:5); а язычники, не будучи принуждаемы никакою необходимостью, охотно послушались, как «сын ослицы», привязанный к «лозе винограда», не нарушили ни одной из заповедей, но стояли, показывая великую покорность. «И пойдут многие народы и скажут: придите, и взойдем на гору Господню, в дом Бога Иаковлева» (Исх. 2:3). Посмотри, как они составляют лики и торжества, убеждают друг друга, и все делаются учителями, – не один, не два и не три, но многие  стекающиеся народы. Придут, говорит, «многие народы» и из различных стран, – чего у иудеев никогда не было. Если некоторые и приходили к ним, то разве немногие прозелиты, и притом с великим трудом, и они никогда не назывались народами, но – пришельцами. «Пришельцы, – говорит пророк, – придут к тебе и будут твоими слугами» (Исх. 54:15). Если же пророк продолжает иносказательную речь, называя Церковь горою и домом Бога Иаковля, то не удивляйся этому. Он, как я прежде сказал, то раскрывает, то закрывает пророчество; первое делает для того, чтобы людям более разумным дать способ к уразумению сказанного; а второе – для того, чтобы удержать беспорядочное стремление неразумных; и везде он разнообразит свою речь.

4. Если он сказал: «Бога Иаковлева», то не смущайся этим, возлюбленный. И Единородный Сын Божий был Богом Иаковлевым. Он и дал закон, и совершал у них все чудеса. Это ясно можно видеть и из ветхого завета, если иудеи не приписывают никакой важности новому. Так Иеремия говорит: «Я заключу с вами новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами» («завещаю вам завет нов, не по завету, егоже завещах отцем вашими«) (Иер. 31:31–32), выражая, что Сын Божий был законодателем обоих законов. А что Он и освободил евреев из Египта, об этом пророк прибавляет: «в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской» («в день, в оньже емшу Ми за руку их, извести я от земли Египетския») (Иер. 31:32). Если же Он вывел их, то Он же совершил и все чудеса в Египте и в пустыне. «И возвестить нам путь свой, и пойдем по нему». Видишь ли ищущих некоторого другого закона? «Путем» Писание обыкновенно называет заповеди Божьи. Если бы он говорил о прежнем завете, то не сказал бы: «возвестить нам», потому что тот завет был ясен, понятен и известен всем.

А что мы говорим это без лжеумствования, в этом самые слова (пророка) могут убедить и крайне бесстыдных. Упомянув здесь только о пути, он объясняет, о каком он говорит пути, и излагает много отличительных его признаков. Потому продолжает: «ибо от Сиона выйдет закон, и слово Господне – из Иерусалима» («От Сиона бо изыдет закон, и слово Господне из Иерусалима»). Против этого и бесстыднейшие сыны иудейские не могут открыть рта. И что здесь говорится о Новом Завете, это можно видеть и из места, и из времени, и из того, кто принял закон, и из самих действий по принятии закона, и из всего вообще. И во-первых, из места: «от горы Сиона». Закон Моисеев дан был предкам их на горе Синай. Как же здесь говорится: «от Сиона?» Не довольствуясь этим, он прибавил и время. Не сказал: «изыде закон», но «изыдет», что относится к будущему времени и к предмету еще не бывшему. Закон Ветхий уже дан был за много лет прежде того, как пророк говорил это; закон же Нового Завета будет дан спустя много лет. Потому он и не сказал: «изыде», но: «изыдет», т.е. впоследствии. Потом он опять переходит к самому месту, говоря: «и слово Господне – из Иерусалима». Здесь он с точностью показывает нам отличительный признак Нового Завета. Действительно, Христос преподавал высокие и достойные небес заповеди то сидя на горе, то находясь в Иерусалиме. Сказав таким образом о месте и времени, пророк прибавляет и то, кто примет закон, заграждая со всех сторон уста противоречащим. Кто же примет его? Народ ли еврейский и сыны иудейские? Нет, но происходящие из язычников. Потому и прибавляет: «будет Он судить народы» («и судити будет посреди язык») (Исх. 2:4). Закону особенно свойственно – судить противящихся ему. А что здесь идет речь не о Ветхом Завете, это ясно из самих действий. Мы не соблюдаем субботы, не принимаем ни обрезания, ни праздников их и ничего другого из ветхого, потому что мы слышали Павла, который говорит: «если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа» (Гал. 5:2); и еще: «Наблюдаете дни, месяцы, времена и годы. Боюсь за вас, не напрасно ли я трудился у вас» (Гал. 4:10–11). Отсюда очевидно, что о Новом Завете говорится в словах: «будет Он судить народы» («и судити будет посреди язык»), как и Павел говорит: «в день, когда… Бог будет судить тайные дела человеков» («в день, егда судит Бог тайная человеком») (Рим. 2:16). Как, скажи мне, будет судить? По Ветхому Завету? Нет, но «по благовествованию моему». Видишь ли, – хотя слова различны, но мысли согласны? Исаия говорит: «будет Он судить народы» («и судити будет посреди язык»). И Павел говорит: «будет судить... по благовествованию моему» (Рим. 2:16). И изобличит людей многих», т.е. противящихся и преступающих. Это и Христос объясняя говорил: «Я не сужу его но... слово, которое Я говорил, оно будет судить» («не Аз сужду вам, но... слово, еже глаголах, то судит вам») (Ин. 12:47–48). «И перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать». Пророк не довольствуется прежними признаками, – велико ведь богатство истины, – но прибавляет еще признак Нового Завета, сияющий по всей вселенной. Какой же именно? Мир и прекращение войн. Когда это будет, говорит, тогда водворится такое спокойствие во вселенной, что самые воинские оружия будут перекованы на земледельческие орудия. А этого, как всякий может видеть, не было во времена иудеев, но было все напротив. Во все продолжение своего царства они не переставали воевать и подвергаться войнам, когда враги то продолжительное, то краткое время наступали на них. Жители самой Палестины часто ставили их в затруднительные обстоятельства, так что они подвергались крайней опасности.

5. Это ясно показывает история царств, вся составленная из войн; показывают и все пророки, возвещавшие эти события и предсказывавшие о них прежде, нежели они случились. С того самого, можно сказать, дня, в который евреи освобождены были от египетского рабства, они проводили все время в войнах.

А теперь не то, но великий мир во вселенной. Если же и бывают войны, то не так, как прежде. Тогда вооружались города против городов, страны против стран, народы против народов, и один народ разделялся на многие части. Кто прочитает книгу Иисуса Навина и Судей, тот увидит, сколько войн испытала тогда Палестина в короткое время. И не это только было тяжело, но и то, что закон повелевал всем браться за оружие и никто не был свободен от такой службы. Этот закон имел силу не только у иудеев, но и по всей вселенной, так что и ораторы и философы, не имевшие ничего, кроме плаща, по призыву к войне, брали щиты и становились в воинский строй. Так Сократ, сын Софрониска, весьма славившийся между афинянами своим спокойствием и любомудрием, раз или два стоял в строю; и глава их ораторов, Демосфен, часто с кафедры выходил на войну. Если же ораторов и философов никакой закон не освобождал от войны, то еще менее кто-нибудь другой из народа освобождался от такой обязанности. Но теперь нельзя видеть ничего подобного. После того, как воссияло Солнце правды, и города, и народы, и все племена стали столь далеки от жизни в таких опасностях, что даже не умеют взяться за что-нибудь воинское, но, сидя внутри стен и городов, издали узнают о делах воинских, и весь народ живет на свободе и без обязанности к такой неприятнейшей службе. Если же и теперь бывают войны, то где-нибудь далеко, на крайних пределах римского государства, а не по городам и селениям, как было прежде. Тогда и в одном народе, как я сказал, непрестанно происходили бесчисленные возмущения и многоразличные возмущения и многоразличные войны; а ныне где только светит солнце, вся земля от Тигра до Британских островов, и Ливия, и Египет, и народ палестинский или, лучше сказать, все подвластное римлянам, находится в мире; вы знаете, каким совершенным спокойствием наслаждаются эти города, узнающие о войнах только по слуху. Христос мог бы уничтожить и остатки войн, но Он попускает быть набегам варваров для некоторого вразумления людей беспечных, делающихся во время мира более нерадивыми. И пророк для способных правильно понимать выразил то же самое, что я сказал, т.е. что уже более не будет частых возмущений. Он не сказал, что совершенно не будет войны, но что? «Не поднимет народ на народ меча», и о свободе народов прибавил: «не будут более учиться воевать», кроме немногих, назначенных для того воинов. «О, дом Иакова! Придите, и будем ходить во свете Господнем. Но Ты отринул народ Твой, дом Иакова» («И ныне ты , доме Иаковль, придите и пойдем светом Господним. Остави бо люди своя, дом Иаковль») (Исх. 2:5–6). Окончив пророчество о Церкви, пророк переходит опять к историческим событиям, как бы продолжая ход речи. Так обыкновенно поступают пророки: не только сжатостью сказанного, но и видом последовательности они прикрывают пророчество. Потому он и не оканчивает речи совершенно, но, как бы простирая одну какую-нибудь цепь, опять переходит к вразумлению иудеев и говорит: «О, дом Иакова! Придите, и будем ходить во свете Господнем», т.е. по заповедям Его, по закону Его. «Заповедь есть светильник, – говорит премудрый, – и наставление – свет, и назидательные поучения – путь к жизни» («Зане светильник заповедь закона и свет, и... жизни, и обличение, и наказание») (Притч. 6:23). Также Давид говорит: «заповедь Господа светла, просвещает очи» (Пс. 18:9); и еще: «Слово Твое – светильник ноге моей и свет стезе моей» (Пс. 118:105). И везде, как всякий может видеть, закон так называется. Так и Павел говорит: «и уверен о себе, что ты путеводитель слепых, свет для находящихся во тьме, наставник невежд» («уповая же себе вожда быти слепым, света сущим во тме, наказателя безумным») (Рим. 2:19–20). Подлинно, не так лучи солнца руководят наши очи телесные, как заповеди закона просвещают зрение душевное.

6. Таким образом пророк, желая показать, что еще прежде воздаяния и наград заповеди доставляют нам вознаграждение при самом их исполнении, назвал их «светом». Как глаз при самом освещении светом получает пользу, так и душа при самом повиновении закону получает величайшие плоды, очищается, освобождается от порока и восходит к самой добродетели; напротив того, преступающие закон, еще прежде наказания, получают наказание в самом преступлении, находясь в положении более жалком, нежели сидя во тьме, испытывая страх, терпя и угрызения совести, и в самый полдень боясь и страшась всех знающих и ничего не знающих. «Но Ты отринул народ Твой, дом Иакова» («Остави бо люди своя, дом Иаковль»), т.е. устранился, отступил,  презрел, лишил своего промышления. Внушив страх, пророк потом приводит и причину, чтобы они исправили совершившиеся. Какая же это причина? «Зане... наполнися страна их волхвований, якоже иноплеменников». Прежде он обвинял их в корыстолюбии, сребролюбии, презрении вдовиц; а здесь укоряет за неправые мнения и остатки нечестия, которые мало-помалу увлекали их к демонскому заблуждению. Притом в обличение их не просто сказал, что они волхвовали, но: «наполнися страна их». Порок их, говорит, опять увеличился чрезмерно. Как выше он говорил не просто: «народ» грешный («людие» грешники), но: «обремененный беззакониями» («исполнены грехов») (Исх. 1:4), так и здесь говорит: «наполнися». Далее, желая еще более усилить обличение, прибавляет: «якоже из начала». «Из начала», когда? Когда они еще не знали Бога, когда еще не получили закона, когда еще не испытали Его благодеяний, когда жили с язычниками; это заслуживало крайнего осуждения, – теперь, после таких действий промышления и попечения Божьего, быть нисколько не лучше таких, которые не испытали ничего подобного. Не останавливаясь и на этом, но желая тронуть их еще более, он прибавляет: «якоже иноплеменников», таким сравнением личностей делая осуждение более тяжким. Также постоянно делает и Павел, как, например, когда говорит: «Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших» («Не хощу же вас, братие, не ведети о умерших, да не скорбите, якоже и прочии не имущии упования») (Прем. 4:13); и еще: «чтобы каждый умел соблюдать свой сосуд в святости и чести, а не в страсти похотения, как и прочии язычники, не знающие Бога» (Прем. 4:4–5). Такой образ речи сильно трогает людей даже и сильно падших. Если же так осуждаются иудеи, то какое прощение, какое оправдание можем иметь мы, после такой благодати, неизреченной чести, надежды на бессмертные блага, впадая в такое же бедственное состояние, как и они? Действительно, и ныне есть много людей, которые заражены этою болезнью и губят свою жизнь, которые предаются безумию волхвователей и кроме того, что оскорбляют Бога, приобретают себе излишние скорби и ослабевают в подвигах добродетели. Так дьявол всячески старался убедить неразумных, что не в их власти добродетель и порок, что они не одарены свободным произволением, желая таким образом совершить два постыднейших дела: ослабить подвиги добродетели и лишить величайшего дара – свободы. То посредством гаданий, то через наблюдение дней, то через нечестивое учение о судьбе, то через многое другое, он ввел в жизнь эту тяжкую болезнь и низвратил все. Потому и пророк сильно обличает это, чтобы исторгнуть болезнь с корнем. «И чада многа иноплеменнича родишася им».

7. Что значит: «чада иноплеменнича»? У евреев, по причине их легкомыслия и удобопреклонности к обольщению, издревле был закон – не смешиваться ни с кем из прочих людей, чтобы такие связи не послужили поводом к нечестию. Так как они не только не могли исправлять других, но и сами неспособны были избегать вреда от других, то Бог, оградив их законом и удерживая от смешения с прочими народами, устроял и наставлял их особо, так как желательно было, чтобы они, хотя при таком руководстве, могли сохранить данное им от Бога устройство. Но подобно тому, как они преступали другие заповеди, так, презрев и эту, вступали в родство с соседями, от которых брали себе невест, – от моавитян, аммонитян и других нечестивых народов, – и, заводя другие связи, принимали учителей злочестия и оскверняли чистоту своего благородства. За это, между прочим, и укоряет их пророк. «И наполнилась земля его, – говорит он, – серебром и золотом, и нет числа сокровищам его; и наполнилась земля его конями, и нет числа колесницам его» (Исх. 2:7). Но какое преступление, скажет кто-нибудь, иметь деньги, приобрести коней, особенно в то время, когда было немного расположения к любомудрию? Что же мы скажем на это? Пророк осуждает не обладание ими, но настроение воли, употреблявшей их не так, как должно. Как тогда, когда он говорит: «горе крепким» (Исх. 1:24), он не власть осуждает, но худо пользующихся властью, так точно и здесь он укоряет не за то, что они приобрели богатство, но за то, что собирали его с великим избытком и сверх нужды. «И не бяше, – говорит, – числа сокровищ их». И не это только, но и то, что они, гордясь богатством и силою коней, мало-помалу уклонялись от надежды на Бога, как и в другом месте говорил им пророк: «горе надеющимся на силы свои и хвалящимся множеством богатства своего!» (Пс. 48:7); и еще в другом месте: «Не спасется царь множеством воинства; исполина не защитит великая сила» (Пс. 32:16); и еще в ином псалме говорит: «Не на силу коня смотрит Он, не к быстроте ног человеческих благоволит, – благоволит Господь к боящимся Его» («Не в силе констей восхощет, ниже в лыстех мужеских благоволит: благоволит Господь в боящихся Его») (Пс. 146:10–11). «И наполнилась земля его идолами: они поклоняются делу рук своих, тому, что сделали персты их» («и наполнися земля мерзостей дел рук их, и поклонишася тем, яже сотвориша персты их») (Исх. 2:8). Пророк, как мудрый врач, высказывает причину недуга и источник болезни. Намереваясь обличить их в нечестии, он предварительно показал причины болезни: сребролюбие, высокомерие, незаконные связи, объяснив что от этого они мало-помалу впали в бездну погибели и стали поклоняться идолам. Потом, осмеивая такое их служение, прибавляет: «дел рук их». Действительно, что может быть смешнее того, когда человек делает бога? «Мерзостию» же Писание обыкновенно называет идолов; потому и «мерзостью запустения» называется истукан, поставленный в храме. «Итак, когда увидите, – говорит Господь, – мерзость запустения... стоящую на святом месте: читающий да разумеет» (Мф. 24:15). Желая отклонить их от привязанности к предметам чувственным, Бог запрещал им делать всякое изображение и называл это мерзостью, чтобы далеко отвести их от нечестия. Чувствовать омерзение значит чрезмерно ненавидеть что-нибудь, как нечистое, как проклятое. Таким образом «мерзостью» в Писании называется достойное ненависти и отвращения. А всякий идол таков. «Они поклоняются делу рук своих, тому, что сделали персты их: и преклонился человек, и унизился муж» («и поклонишася тем, яже сотвориша персты их: и преклонися человек, и смирися муж») (Исх. 2:8–9). Как поклонение Богу возвышает человека, так поклонение идолам унижает и низводит с высоты. В самом деле, что ниже человека, который лишает себя спасения, имеет своим врагом Бога всех, преклоняется перед вещами бездушными, служит камням? Бог удостоил нас такой чести, что сделал выше самых небес, а дьявол старается низвести покоряющихся ему до такого бесчестия, что делает их бесчувственнее самых вещей бесчувственных. Потому и говорит пророк: «смирися муж». Это обличение само по себе достаточно было для того, чтобы имеющего ум отклонить от такой болезни; но так как многие из людей боятся не столько грехов, сколько наказаний, то он присоединяет и наказание, и говорит: «и не претерплю им». Не прощу, говорит, не оставлю, не пренебрегу, но потребую отчета и назначу наказания за преступления. «Иди в скалу и сокройся в землю от страха Господа» («И ныне внидите в камение и скрыйтеся в землю от лица страха Господня») (Исх. 2:10). Достаточно посмеявшись безумию поклоняющихся идолам и указанием на способ делания идолов обличив и глупость служащих им и бессилие идолов, Он еще подтверждает слова Свои, предоставляя испытать сказанное на опыте, и говорит: для Меня достаточно было и того самого, что идолы делаются людьми, чтобы показать безумие обольщаемых; но так как они, погрузившись в нечестие, как бы в опьянение, стали слепы к предметам ясным и очевидным, то город их постигнут такие бедствия, что и самые бесчувственные убедятся, каково бессилие идолов и какова сила Божья.

8. Для того, прежде, нежели сказать о войне, пророк говорит о том, что произойдет от нее, повелевая идти в скалу и сокрыться в землю (у св. И. Зл: войти в камни и скрыться под самую землю), не с тем, чтобы они действительно сделали это, но чтобы таким образом убедились, как невыносим гнев, который тогда покажет Бог. «Сокройся (скрыйтеся), – говорит, – в землю от страха Господа и от славы величия Его («в землю от лица страха Господня, и от славы крепости Его, егда восстанет сокрушити землю»). Не сказал просто: «от величия Его» («от крепости Его»), но: «от славы величия» («от славы крепости»). Таковы именно дела Божьи и таковы победы Его; в них – великая слава и знаменитость. Здесь, мне кажется, пророк указывает на победу, бывшую при Езекии, называя «землей» множество народа, «сокрушением» – поражение, а «восстанием» – явление Его на помощь. Потому и Давид говорит так: «Да восстанет Бог, и расточатся враги Его» (Пс. 67:2); и еще: «Восстань, Боже, суди землю» (Пс. 81:8), – означая делами и положениями людей действия Божьи. «Очи бо Господни высоцы, человек же смирен» (Исх. 2:11). Чтобы никто из тогдашних слушателей не сомневался в сказанном, – ведь случившееся для многих было невероятным и превышающим всякое чаяние, – он прибегает к могуществу Совершающего и слабости подвергающихся Его действию. Нет ничего, говорит, выше Бога, и ничего – слабее людей. Итак, не сомневайся, может ли столь Великий и Сильный внезапно так унизить слабых. Хорошо сказал он: «Очи Господни высоцы». Не сказал: «сила», но: «очи Господни», так как и одного воззрения Божьего достаточно для ниспровержения всего противного. Тоже и Давид говорил в другом месте: «Призирает на землю, и она трясется» (Пс. 103:32); и еще другой пророк: «и воззрю к нему и премогу ему» (Ос. 11:4). «И падет величие человеческое... и один Господь будет высок в тот день» («и смирится высота человеческая, и вознесется Господь един в день оный») (Исх. 2:11). По совершении чудной победы, после славных и дивных трофеев, бесы будут обличены, идолы поруганы, лжепророки принуждены молчать, господство иноплеменников разрушено, всякие уста, противоречащие Богу, заграждены. Потому он и говорит: «и один Господь будет высок» («и вознесется Господь един»). Никто уже не будет противоречить и сомневаться в могуществе Божьем, когда дела представят такое яснейшее доказательство. Высота существа Божьего постоянна, никогда не начиналась и всегда существует; возвышение же разумеется в мысли людей, когда противоречащие и противодействующие, убедившись доказательством самых дел, покорятся и вознесут приличное славословие. «Ибо грядет день Господа Саваофа на все гордое и высокомерное и на все превознесенное, – и оно будет унижено, – и на все кедры Ливанские, высокие и превозносящиеся, и на все дубы Васанские, и на все высокие горы... и на всякую стену высокую и на всякую высокую башню, и на все корабли Фарсисские, и на все вожделенные украшения их. И падет величие человеческое... и один Господь будет высок в тот день» («День бо Господа Саваофа придет на всякаго досадителя и горделивого, и на всякаго высокаго и величаваго и смирятся: и на всяк кедр Ливанский высоких и превознесенных, и на всяко древо желудя Васанска, и на всякую гору высокую... и на всякую стену высокую и на всякий столп высок, и на всякий корабль морский и на всяко видение доброты кораблей... и падется высота человеча, и вознесется Господь един в день оный») (Исх. 2:12–17). Здесь стеною, кедром, холмом и дубом он называет сильных людей, высотою этих дерев иносказательно означая власть их; а названием корабля и видения доброты кораблей указывает на богатейших из них.

9. Он хочет сказать следующее: всякий человек сильный, всякий властитель, всякий военачальник, всякий обладающий богатством, всякое, так сказать, великолепие и могущество человеческое тогда уничтожится и прекратится, и ничто не  поможет им избежать гнева Божьего: ни сила телесная, ни опытность в войне, ни изобилие богатства, ни покровительство власти, ни множество войска, и ничто другое подобное. О кедрах ливанских он упоминает потому, что особенно там растет это дерево, или потому, что эти предметы были близко; видением же доброты кораблей называет великолепие военачальников, окруженных богатством, оружием, копьеносцами. Впрочем, мне кажется, он намекает и на прибытие иноплеменников издалека. «И идолы совсем исчезнут. И войдут люди в расселины скал и в пропасти земли от страха Господа и от славы величия Его, когда Он восстанет сокрушить землю» («И рукотвореная вся скрыют, внесше в пещеры, и в разселины камений и в вертепы земныя, от лица страха Господня, и от славы крепости Его, егда восстанет сокрушити землю») (Ис. 2:18, 19). Боги их, говорит, не только не подадут им никакой помощи, но и сами будут нуждаться в помощи людей и безопасных местах, чтобы не быть взятыми. «От страха Господа и от славы величия Его, когда Он восстанет сокрушить землю». Чтобы кто-нибудь не приписал это нашествию иноплеменников и не подумал, будто страх зависит от их могущества, он обращает речь к Богу всех и говорит, что сам Бог будет управлять этою войною и в Его власти – среди такой опасности наказывать за совершенные преступления. «В тот день человек бросит кротам и летучим мышам серебряных своих идолов и золотых своих идолов, которых сделал себе для поклонения им, чтобы войти в ущелья скал и в расселины гор от страха Господа и от славы величия Его, когда Он восстанет сокрушить землю».  («В день бо оный изринет человек мерзости своея златыя и серебряныя, яже сотвориша себе , да покланяются суетным и нетопырем, еже внити в твердыя камения, и в разселины каменей от лица страха Господня, и от славы крепости Его, егда восстанет сокрушити землю») (Ис. 2:20, 21). Достаточно он посмеялся им, показав, как они скрываются вместе с богами и уходят в землю, и как драгоценность вещества не может нисколько помочь в предстоящем бедствии. Нетопырями же он называл идолов или по их бессилию, или по мрачности заблуждения и потому, что бесы все делают скрытно. Как для нетопырей  солнце и свет ненавистны, а ночь и тьма приятны, так и для бесов и для увлеченных ими в заблуждение пороков все преступное обычно и приятно, а добродетель и дела света – ненавистны, и когда сияют эти дела, то они тотчас погружаются в мрак, так что живущий добродетельно не нуждается ни в каком труде и усилии, потому что довольно только явиться свету, и все мрачное рассеется. «Перестаньте вы надеяться на человека, которого дыхание в ноздрях его, ибо что он значит?» («Оставите... вам человека, емуже есть дыхание в ноздрех его: яко в чем вменися им сей?») (Исх. 2:22). Здесь, мне кажется, он указывает на Езекию, который от страха и великого изнурения находился при последнем издыхании. Когда иноплеменники, как бы поймав его в сети, думали, что имеют в нем верную добычу, и что они без труда возьмут город и отведут царя в плен, тогда случилось противное ожиданию иноплеменников. Потому и пророк говорит: «Перестаньте вы надеяться на человека, которого дыхание в ноздрях его, ибо что он значит?» Т.е. он не значит ничего. Они надеялись истребить все набегом, но случилось все напротив, и тот, кого вы считаете за ничто, и за человека слабого, окажется славнее всех, получив помощь от Бога.