Память преподобного Григория Синаита
Св. Григорий родился ок. 1275 г. в деревне Кукул, располагавшейся к северу от Смирнского залива. Он происходил из зажиточной семьи. В первые годы правления императора Андроника II Палеолога (1282–1328) Григорий был захвачен в плен во время одного из набегов турок сельджуков, разорявших в то время всю Малую Азию, и угнан со всей семьей в Лаодикию. Когда пленники пришли в церковь и приняли участие в службе, местные христиане, тронутые тем, насколько искусно они исполняли песнопения, собрали сумму денег, достаточную для выкупа.
Освободившись, Григорий отправился на Кипр, где правила в то время династия Лузиньянов. Он полюбился местным жителям за веселый и приветливый вид, отражавший внутреннюю жизнь его души. Вняв пламенной любви юноши к добродетели, которую он питал в своем сердце, Бог послал ему встречу с неким пустынником. Тот принял Григория к себе в качестве послушника.
Наставленный в основах монашеской жизни, Григорий отправился на гору Синай в чаянии больших трудов, и принес там монашеские обеты, отбросив вместе с пострижением волос всякое желание угождать плоти. Очень скоро он уже изумлял других монахов своим образом жизни, подобным тому, который свойствен бесплотным Силам. Его посты, бдения, псалмопение и продолжительные молитвы были беспримерны. Также Григорий без промедления исполнял любое поручение и всегда представлял себе, что Бог пристально взирает на его труд.
Каждый вечер, получив благословение настоятеля, он удалялся в келью и от всего сердца приносил Богу воздеяние рук и ума в жертве хваления. Затем он полностью прочитывал Псалтирь и так приходил в состояние Небесной радости и ликования. Утром, как только раздавался призыв на молитву, Григорий первым являлся в церковь, а уходил последним, лишь по окончании богослужения. Он поддерживал жизнь своего тела малой толикой хлеба и воды, хотя в течение трех лет нес тяжелые послушания повара и хлебопека. Святой почитал этот труд равным служению у алтаря и смиренно служил всем братиям, как если бы они были Ангелами. К тому же он был искусным каллиграфом и дни и ночи напролет собирал, подобно усердной пчеле, мед, содержащийся в богодухновенных Писаниях. Помимо всех этих трудов, преподобный насколько возможно часто совершал восхождение на гору Синай, чтобы поклониться местам, где Господь явился пророку Моисею.
Видя, сколь преуспел юный монах, враг всяческого добра возбудил среди братии пагубную страсть зависти. Но как только Григорий понял, что эта страсть грозит разрушить единство общины, он тотчас оставил монастырь. Святой ушел вместе с Герасимом [7 дек.], юношей из знатной семьи, который впоследствии стал одним из наиболее выдающихся его учеников.
Сначала они отправились в Иерусалим на поклонение святым местам, затем достигли о. Крит. Не без труда удалось им найти пещеру, представлявшую собой место, удобное для жизни в безмолвии и нерассеянной молитве, которые были им столь желанны. Св. Григорий с удвоенной силой предался подвижническим трудам. Крайнее воздержание сообщило его лицу желтоватую бледность, а иссохшие члены почти отказывались служить ему в подтверждение слов пророка: Колена моя изнемогоста от поста, и плоть моя изменися елея ради (Пс 108,24). Но он по-прежнему не переставал искать человека Божия, способного научить его искусству созерцания.
Однажды, ведомый Святым Духом, безмолвник Арсений, стяжавший дар предвидения, постучал в его дверь и разъяснил, что именно святые отцы понимают под хранением ума, внутренним трезвением и чистой молитвой. Расспросив о том образе жизни, который Григорий вел до того времени, Арсений сказал Григорию, что все предпринятые им труды во имя добродетели относятся к тому, что святые зовут деятельным подвижничеством, но сами по себе не ведут к духовному созерцанию. Чтобы стяжать его, необходимо, очистив ум соблюдением заповедей, предаться внутренней молитве с пламенной любовью к Богу. Лишь непрестанным призыванием святого имени Господа нашего Иисуса Христа сердце безмолвника может просиять благодатью – и весь человек станет светом. Затем по просьбе Григория Арсений научил его, какие препятствия могут встретиться человеку в молитве, поведал об искушениях бесовских, исходящих от десных и от шуиих, и о скорбях, которые ему предстоит претерпеть от завистников.
После беседы с Арсением прп. Григорий незамедлительно отправился на Святую Гору Афон, в эту столицу безмолвия, в надежде обрести там других вдохновленных Богом людей. Он посетил все монастыри, кельи, скиты и узнал многих отцов, украшенных добродетелями деятельного подвижничества. Но когда он спрашивал у них, как они занимаются хранением ума и внутренней молитвой, они не понимали даже, о чем идет речь.
Наконец он отыскал трех монахов – Исаию, Корнилия и Макария, которые занимались умной молитвой в скиту Магула, близ монастыря Филофей. Григорий выстроил себе келью по соседству. В одиночестве предстоя пред Богом, он сосредоточивал в себе все чувства и пригвождал ум ко Кресту Христову. Так подвижник проводил дни и большую часть ночей, сидя на низкой скамеечке и повторяя: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя, грешного!» – с болью душевной и сокрушением сердца, глубоко вздыхая и орошая землю горячими слезами. Когда ум его утомлялся от длительного внутреннего вопля, он вставал, чтобы «предоставить [уму] незначительный отдых высвобождением его из стеснения безмолвия на простор псалмопения», или же обращался к размышлениям о каком-нибудь изречении из Священного Писания, памяти смертной, рукоделию или чтению. При этом он стоял, чтобы утрудить тело, а вскоре возвращался к внутренней молитве.
Для тех безмолвников, которые удаляются от людей, почти не имеют значения ни труды, ни богослужение, но все их внимание сосредоточено на достойнейшем из человеческих занятий – молитве. «Молитва,– пишет св. Григорий, – у новоначальных есть как бы огонь радости, излучаемый сердцем, а у совершенных – как благоуханный свет, действующий в душе... Молитва есть проповедь апостолов, действие веры, лучше же – вера непосредственная, неколебимость надеющихся... Евангелие Божие... знак освящения, символ святости... откровение крещения, очищение купели, обручение Святого Духа... милосердие Божие, печать Христова, луч разумного солнца, утренняя звезда сердец, утверждение христианства, выявление Божия примирения, благодать Божия, премудрость Божия или, лучше, начало премудрости в себе, Божие явление, занятие монахов, образ жизни безмолвников, причина безмолвия, признак ангельского строя жизни. И что говорить много? Moлитва есть Бог, производящий все во всех, потому что одно действие Отца, Сына и Святого Духа, совершающего все во Христе Иисусе».
Так, усердно пребывая в молитве, с верой и смирением, Григорий испытал «благое изменение» и действием благодати увидел однажды, что вся его келья наполнилась Божественным светом. Вознесенный за пределы плоти и мира, он был исполнен любви Божией, то есть Самого Бога, о чем позже рассказывал ученику следующими словами: «Тот, кто поднялся к Богу посредством такого святого вознесения, ведущего от деятельной жизни к созерцанию, по благодати Духа Святого видит, словно в зеркале, всю тварь световидной». Когда Григорий выходил из своей кельи с сияющим от радости лицом, он говорил, что душа, пламенеющая любовью к Богу, не может сокрыть этого от других людей. И действительно, если сердце под действием благодати ликует и трепещет от радости, то эта радость переполняет человека и отражается на его лице, по слову Премудрого: Веселое сердце делает лице веселым (Притч 15,13).
Однажды ученик и составитель «Жития прп. Григория» св. Каллист спросил его, как можно увидеть воскресение своей души. Св. Григорий ответил: «Когда душа со всей ревностью и смирением борется за стяжание деятельных добродетелей, она побеждает и покоряет все страсти. Тогда естественные добродетели пребывают с ней, подобно тому как душа пребывает в теле, и ведут ее по ступеням духовной лестницы, пока она не достигнет вышеестественного состояния. И когда ум возвышается над самим собой, весь осиянный блистанием Святого Духа в меру полученной им благодати, он более ясно созерцает природу всех существ, но не так, как мудрецы мира сего, но в истинном их отношении с Творцом. Возрастая таким образом в созерцании, забывая заднее и простираясь вперед (Флп 3, 13), душа расстается со всеми естественно присущими ей мыслями и вступает в невыразимую беседу с Богом, вне всяких внешних образов и понятий. Осиянная бесконечным светом, она уже совсем не ощущает этого вещественного, земного тела и обретает себя вознесенной к единому Богу в неудержимом порыве любви. Достигнув такой духовной высоты прилежным упражнением во внутренней молитве, человек, восстановленный в славной свободе чад Божиих, может узреть воскресение своей души прежде чаемого всеобщего воскресения».
Так, исполненный любви, божественный Григорий благоуханием своих добродетелей и сиянием благодати привлекал к себе множество насельников Святой Горы. Его веселость и доброжелательность только свидетельствовали о том, какой великой близости к Богу он достиг. Услышав его наставления о созерцательной жизни и сердечной молитве, многие из святогорцев оставляли своих духовных отцов и вверялись его руководству. Когда он говорил своим посетителям об очищении души и о том, как человек становится богом по благодати, тогда, словно в апостольские времена, Дух Святой сходил на них и наполнял необоримым желанием вести такую же Небесную жизнь. В совершенной простоте, уподобляясь Христу, святой с радостью принимал всех тех, кто приходил к нему, томимый духовной жаждой, но брал в ученики не раньше, чем их смирение и послушание подвергнутся суровому испытанию.
Тогда бес, не вынеся столь сильного сияния, нашептал некоторым из наиболее ученых монахов Святой Горы из зависти осудить учение Григория о безмолвии и молитве, совершаемой умом в сердце, как недопустимое новшество. Сперва святой предпочел дать место лукавому и хранил молчание. Затем, взяв с собой двух других почтенных безмолвников, он направился в Карею, чтобы представить свое духовное учение на суд прота Святой Горы. Тот легко признал их правоту и во время разговора с подвижниками воскликнул: «Сегодня я беседую с великими апостолами Петром и Павлом!» С того времени все афониты признали Григория своим всеобщим учителем, а поток посетителей так возрос, что ему пришлось скрыться и удалиться в труднодоступные места, такие, как окрестности монастыря Симонопетра, чтобы предаваться там молитве и созерцанию.
Однако новые нападения турок, разорявших скиты и захватывавших в плен разобщенных и беззащитных монахов, не давали Григорию и его ученикам наслаждаться безмолвием, поэтому в 1326 г. они перебрались с Афона в Фессалонику, думая добраться до горы Синай. Узнав, однако, что и там ему не удастся избавиться от турецкой угрозы, Григорий отправился на Хиос, а потом на Митилену. Зиму он провел в Константинополе и, наконец, отправился в пустыню Парории – горную область, удобную для безмолвной жизни, в нескольких километрах к югу от Созополя. В то время там пролегала граница между Болгарией и Византийской империей.
Он обосновался в месте под названием Месомилион, предоставленном ему главой небольшой общины отшельников по имени Амирали. Но вскоре Лука, один из тамошних пустынников, который был учеником прп. Григория еще на Афоне, оказался настолько охвачен злобной страстью зависти к человеку Божию, что бросился на него с мечом. Чудом избежав смерти, ученик кроткого Иисуса не возмутился и даже не испытал ненависти по отношению к недругу, но явил Луке трогательное участие, составив впоследствии по его просьбе одно из своих главных сочинений о безмолвии и молитве.
Немного спустя и сам Амирали, доведенный завистью до безумия, изгнал безмолвников и призвал разбойников, чтобы те разорили их кельи. Ни великодушие, ни кротость святого так и не смогли одолеть этой злобной зависти. Тогда прп. Григорий в сопровождении нескольких учеников через Созополь вернулся в Константинополь, а затем и на Святую Гору.
Для Великой Лавры возвращение безмолвников стало подлинным духовным торжеством. Сперва подвижники поселились в кельях, рассеянных в окрестностях Лавры, но вскоре из-за угрозы новых набегов турок им пришлось перебраться в ограду монастыря, где постоянные посещения многочисленных монахов и весь порядок общежительной жизни мешали обретению желанной для Григория и его спутников тишины.
Тогда Григорий, взяв с собой одного из учеников, морем отправился в Адрианополь, а оттуда пешком – в Парорию, где вскоре под его началом собралось множество монахов разных национальностей. Там он основал лавру на горе Катакекриомени, вокруг которой в уединенных кельях жили отшельники, а затем еще три лавры поменьше были созданы неподалеку.
Но и это место оставалось неспокойным из-за разбойников, причинявших много беспокойства монахам и непрестанно нарушавшим их безмолвие. Тогда Григорий воззвал к болгарскому царю Ивану Александру через посредничество своего ученика св. Феодосия [27 н.]. Государь, благосклонный к монашеству и почитавший византийскую культуру, с радостью откликнулся на просьбу святого и сразу же прислал денег и рабочих, чтобы те возвели башню, большую церковь и кельи. Кроме того, он снабдил монастырь всем необходимым для существования, даровал деревни, скот и рыбные ловли. За это Господь был милостив к царю и помог спастись от составленного против него заговора.
Пребывая во главе этого духовного града, божественный Григорий с апостольским рвением стремился зажечь во всех то пламя, которое возводит на высоту созерцания посредством деятельной жизни и усердия в Иисусовой молитве. Он неустанно проповедовал, так что многие окрестные разбойники стали духовными чадами преподобного.
Слово его воистину распространилось даже до края земли (Деян 1,8), и Парория стала колыбелью обширного духовного движения, благодаря которому исихастская духовность распространилась в славянских странах. Среди учеников св. Григория, число которых, как говорили, было безмерно, помимо греков были болгары, сербы и румыны. Так св. Феодосию [27 н.] предстояло основать Келифаревский монастырь близ Тырнова, ставший наиболее значительной обителью на Балканах и знаменитым очагом духовности и культуры. Св. Ромил [18 сен.] и св. Григорий Безмолвник [7 дек.] принесли в Сербию искусство сердечной молитвы, благодаря помощи князя Лазаря [6 м.].
Государи той поры: византийский – Андроник III Палеолог, сербский – Стефан Душан Сербский, болгарский – Иван Александр и валашский – Николай Александр – искали дружбы св. Григория и переписывались с ним, получая духовные наставления. Так что можно сказать, что св. Григорий Синаит стал родоначальником широкого исихастского движения, которое Византия вскоре передала славянскому миру как самое драгоценное свое наследие.
Несмотря на свои апостольские труды, Григорий попрежнему не переставал жаждать одиночества. Он сделал себе уединенную келью на некотором расстоянии от монастыря. Получив от Бога извещение о своей скорой кончине, преподобный удалился туда, чтобы пребывать в полном безмолвии, отражая нападения бесов, устремлявшихся на него, подобно диким зверям. Они делали все, чтобы в последний миг лишить его уготованного венца славы, но все их усилия были тщетны. По прошествии трех дней Божественная сила обратила бесов в бегство и исполнила святого невыразимым блаженством. Вскоре, 27 ноября 1346 г., прп. Григорий Синаит с радостью вступил в жизнь бесконечную.