Житие прп. Прокопия, игумена Сазавского

Жизненный путь преподобного Прокопия Сазавского неразрывно связан с драматической историей утверждения христианства в славянских землях. Родившись в конце X столетия в кметьской (дворянской) семье в деревне Хо́тунь, он с юных лет впитал духовное наследие святых равноапостольных братьев Кирилла и Мефодия. Обучаясь в Вышегра́де у наставников славянской школы, он стяжал глубокие познания в Священном Писании. Некоторое время Прокопий служил в сане белого священника и был каноником, но душа его жаждала иного служения.

Оставив мир, семью и церковные почести, он удалился в пустынные, непроходимые леса по течению реки Са́завы. Здесь он поселился в пещере на крутом берегу, проводя дни и ночи в непрестанной молитве и тяжелом физическом труде. Житие повествует о великой духовной власти подвижника над силами тьмы: народная память запечатлела образ святого, который, подобно древним отцам, укротил беса, запряг его в плуг и принудил пахать каменистую землю. Этот образ стал иконографическим символом победы смирения над гордыней и злом.

Промыслом Божиим уединение святого было нарушено чешским князем О́лдржихом. Преследуя лань на охоте, князь обнаружил отшельника, мирно трудящегося в лесу. Пораженный беседой со старцем и чудом претворения воды в превосходное вино, князь испросил у Прокопия духовного наставничества. На месте подвигов святого была основана обитель, ставшая духовным центром Чехии. Сазавский монастырь был уникальным явлением: живя по западному уставу святого Бенедикта, монахи совершали Литургию на понятном народу церковнославянском языке, бережно храня глаголические книги.

Как игумен, преподобный Прокопий был строг к себе и милостив к братии и паломникам. Господь наделил его даром чудотворения: он исцелял безнадежно больных, изгонял нечистых духов и прозревал будущее. Перед своей блаженной кончиной, последовавшей в 1053 году, преподобный с грустью предсказал наступление тяжелых времен: «Настанет время, когда лжебратья из чужой земли проникнут в это место и будут преследовать моих чад». Пророчество сбылось вскоре после его смерти: славянские монахи были изгнаны германофилами, и в обители утвердился латинский обряд. Однако предание гласит, что дух преподобного не оставил своего дома: являясь во снах новым насельникам и грозно обличая их, он предвозвестил возвращение славянской службы, что и случилось спустя несколько лет по милости Божией. Почитание преподобного распространилось далеко за пределы Чехии, достигнув Киевской Руси еще в домонгольский период.