Апостола Андрея Первозванного (ок. 62).
Свт. Фруме́нтия, архиеп. Индийского (Ефиопского) (ок. 380).
Сщмч. Иоанна Честнова пресвитера (1937).
Чтения дня: Утр. – Мф., 9 зач., IV, 18–23. Лит. – Ап.: 1 Кор., 131 зач., IV, 9–16. Ин., 4 зач., I, 35–51. Ряд.: Гал., 213 зач., V, 22 – VI, 2. Лк., 67 зач., XII, 32–40.
Мысли на каждый день святителя Феофана Затворника
Позвал Господь Петра и Андрея, и они тотчас, оставя все, пошли за Ним. Позвал Он Иакова и Иоанна, и они тоже тотчас оставили все и пошли за Господом. Отчего же они так скоро и охотно пошли? Оттого, что увидали лучшее. Таков уж закон у нас в душе, что узнав и вкусив лучшее, она отвращается от худшего и бросает его. Тут совершается то же, что потом Господь изобразил в притче о сокровище, сокрытом на селе, и о бисере многоценном. Это сокровище и бисер – вера в Господа и общение с Ним по силе веры. Обладателями этого мы нарицаемся еще в крещении. Отчего же мы так мало ценим такое сокровище и, мало ценя, меняем на пустошь? Оттого, что во время воспитания не вводят нас во вкус этого сокровища, и оно становится чуждо нашему сердцу. Сердце наше не знает этого лучшего. Оно знает только, что из нехорошего меньше нехорошо и что больше, и на этом основывает свой взгляд. Тут причина вся, отчего иных зовет Господь и они идут, а мы, и призванные, бежим от Него.
«Сей род изгоняется только молитвою и постом» (Мф. 17:21). Если сей род изгоняется молитвою и постом другого лица, то тем более войти не может в того, у кого есть собственный пост и молитва. Вот ограда! Хоть бесов бездна и весь воздух набит ими, но ничего не смогут сделать тому, кто огражден молитвою и постом. Пост – всестороннее воздержание, молитва – всестороннее богообщение; тот совне защищает, а эта извнутрь устремляет на врагов всеоружие огненное. Постника и молитвенника издали чуют бесы и бегут от него далеко, чтобы не получить болезненного удара. Можно ли думать, что где нет поста и молитвы, там уже и бес? Можно. Бесы, вселяясь в человека, не всегда обнаруживают свое вселение, а притаиваются, исподтишка научая своего хозяина всякому злу и отклоняя от всякого добра; так что тот уверен, что все сам делает, а между тем только исполняет волю врага своего. Возьмись только за молитву и пост – и враг тотчас уйдет и на стороне будет выжидать случая, как бы опять вернуться, и действительно возвращается, как только оставлены бывают молитва и пост.
Истину Воскресения разум может доказывать своими соображениями на основании Писания, и силу его доводов не может не признать неверующий, коль скоро не заглушено еще в нем чувство истины. Верующий же не требует доказательств, потому что Церковь Божия преисполнена светом Воскресения. Верны и убедительны оба эти указателя истины. Но против соображений разума могут рождаться и встречаться противосоображения, и вера может быть препираема и колеблема недоумениями и сомнениями, извне приходящими и внутри возникающими. Нет ли неприступной ограды для истины Воскресения? Есть. Это будет, когда сила Воскресения, воспринятая еще в крещении, начнет действенно обнаруживаться в истреблении растления души и тела, водворении в них начал новой жизни. Такой будет ходить во свете Воскресения, и ему безумным покажется всякий, говорящий против истины Воскресения, как тому, кто ходит днем, говорящий – будто теперь ночь.
«Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам. Ей, Отче, ибо таково было Твое благоволение» (Лк. 10:21). Вот суд над человеческой мудростию и разумностью. И он видимо исполняется. Откровение теперь пред глазами в Божеских писаниях, и разумники читают его, но не понимают. Дивиться надобно: писано просто, а им все представляется там не так, как написано; словно ослепило их. Младенцы видят и понимают; а для них открытое сокрыто. Такой порядок угодно было учредить Отцу Небесному; стало быть, и нечего спорить. Если бы совсем не было открыто существенно нужное, ну тогда разумники могли бы еще возражать; а то открыто – приходи и бери, затем открыто, чтоб ты брал: стань только младенцем. – «Как – я?.. Ни за что!» – Ну, как хочешь; и оставайся себе премудрым и разумным, ничего, однако же, существенно нужного не понимающим и не вмещающим в своей голове, блуждающим среди призраков и иллюзий, порождаемых твоим умничанием и держащих тебя в полном ослеплении, по которому ты думаешь, что ты зрячий, а ты «слеп, мжай» (2 Пет. 1:9), т. е. кое что видишь, как сквозь густую мглу. Но это не указывает тебе настоящей дороги и не ведет к цели, а только держит в неисходном кругу самопрельщения. Избави нас, Господи, от такого страшного состояния!
«Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи» (Лк. 12:35). Надо быть готовым на всякий час: не знать когда придет Господь или для последнего суда, или для взятия тебя отсюда, что для тебя все одно. Смерть все решает; за нею итог жизни; и что стяжешь, тем и довольствуйся всю вечность. Доброе стяжал – блага участь твоя; злое – зла. Это так верно, как верно то, что ты существуешь. И решиться все это может сию минуту, – вот в эту самую, в которую ты читаешь эти строки, и затем – всему конец: наложится печать на твое бытие, которой никто уже снять не сможет. Есть о чем подумать!.. Но надивиться нельзя, как мало об этом думается. Что за тайна деется над нами! Все мы знаем, что вот-вот смерть, что избежать ее нельзя, а между тем совсем почти никто о ней не думает; а она придет внезапно и схватит. И то еще... когда даже схватывает смертная болезнь, все не думается, что конец пришел. Пусть решат это психологи с ученой стороны; с нравственной же нельзя не видеть здесь непонятного самопрельщения, чуждого только внимающим себе.
Нашли ошибку на сайте? Пожалуйста, помогите нам стать лучше! Выделите текст ошибки и нажмите Ctrl + Enter.
Также вы можете сообщить об ошибке, перейдя по ссылке: Сообщить об ошибке