Огласительные гомилии

И не удивляйтесь, что мы пришли требовать плодов от семян только по прошествии десяти дней, ибо и за один день можно одновременно и посеять семена, и собрать жатву, потому что мы призываемся к состязаниям, укрепляемые не только своей крепостью, но и помощью Божией.

Итак, те, кто усвоил сказанное и исполнил на деле, пусть продолжают стремиться вперед, а кто еще не приступил к этому доброделанию, пусть приступят теперь, чтобы последующим усердием отклонить от себя осуждение за беспечность. Да, возможно, возможно и тому, кто был весьма беспечен, восполнить всю потерю прошедшего времени последующим усердием. Посему, говорит [псалмопевец],сегодня, если услышите глас Его, не ожесточите сердец ваших, как в раздражении. Этими словами он увещает и советует никогда не отчаиваться, но, пока мы здесь, иметь благие надежды, стремиться вперед и добиваться «почести вышнего звания Божия» (Фил. 3:14).

Но что я говорю об этом даре? Если ты поразмыслишь об общем имени нашего рода, то получишь величайшее научение и увещание к добродетели. Ведь это имя – «человек» – мы определяем не так, как внешние, но как повелело Божественное Писание. В самом деле, человек – это не тот, кто имеет просто человеческие руки и ноги, и не тот, кто только наделен разумом, но кто с дерзновением упражняется в благочестии и добродетели.

Так, послушай, что Писание говорит об Иове. Сказав, что «был человек в земле Авситидийской», оно описывает его не теми определениями, которыми [описывают человека] внешние, и не говорит, что он имел две ноги и плоские ногти, но, соединяя отличительные черты его благочестия, [Писание] говорит: «праведен, истинен, богобоязнен и удаляется от всякого злого дела», выражая, что это и есть человек. Так и другой говорит: «Бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом всё для человека» (Ек. 12:13).

И что я говорю – милостыню? Если ты подашь Ему хотя бы «чашу холодной воды» (Мф. 10:42), и она не пропадет, но и ее Он тщательно сохранит до того дня и воздаст с великим избытком. Ибо то и удивительно, что Он не только сохраняет вверенное, но и умножает его воздаяниями.

То же Он повелевает делать по твоим силам и тебе с тем, что тебе вверено: возрастать в святости, которую ты получил, делать более блистательной праведность, полученную в Крещении, творить более светлым этот дар, как поступал и Павел, который последующими трудами, ревностью и усердием умножил все полученные им блага. И заметь попечение Божие: Он и не все дал тебе здесь, и не всего лишил, но одно дал, а другое обещал. Почему же Он не все дал здесь? Для того, чтобы ты показал веру в Него, по одному Его обещанию веруя в то, что еще не дано. А для чего, с другой стороны, Он не отложил все до той жизни, но даровал и благодать Духа, и праведность, и освящение? Для того, чтобы облегчить тебе труды и благодаря уже дарованным [благам] подать благую надежду на будущие.

Потому тебе и предстоит называться новопросвещенным (νεοφώτιστος), что у тебя всегда будет, если захочешь, новый свет (νέον φῶς), никогда не угасающий. Ведь этот свет, желали бы мы или не желали, сменяется ночью, а то сияние не знает тьмы: «Свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин. 1:5). Действительно, не столь светел бывает мир при лучах восходящего солнца, сколь озарена и светла душа, получившая благодать Духа.

И узнай тщательнее природу вещей: ночью во мраке иной, увидев веревку, часто принимает ее за змею, и от приближающегося друга убегает как от врага, и, услышав какой-нибудь шум, бывает охвачен страхом, а днем не бывает ничего такого, но все является таким, каково оно есть.

То же происходит и с нашей душой. Ведь когда нисшедшая благодать изгоняет из помышления тьму, тогда мы узнаем точное значение вещей и прежние страхи становятся для нас ничтожными. Мы уже не боимся смерти, верно научившись из этого священного тайноводства, что смерть не есть смерть, а сон и временное упокоение; мы не боимся ни бедности, ни болезни, и ничего другого подобного, зная, что шествуем к лучшей жизни, чистой, нетленной и свободной от всякого подобного нестроения.

Хочешь ли узнать, как Он становится для тебя и трапезой? «Ядущий Меня, – говорит Он, – как Я живу Отцом, так и тот жить будет Мною» (Ин. 6:57). Он становится для тебя и домом: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем» (Ин. 6:56), и корнем: «Я есмь лоза, – говорит, – а вы – ветви» (Ин. 15:5). Он и брат твой, и друг, и Жених: «Я уже не называю вас рабами, ибо... вы друзья Мои» (Ин.15:15, 14). И Павел говорит: «Я обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою» (2 Кор. 11:2). И еще: «Дабы Он был первородным между многими братиями» (Рим. 8:29). И мы становимся не только Его братьями, но и детьми: "Вот Я, – говорит, – и дети, которых дал мне Бог» (Исх. 8:18). И не только детьми, но и членами Его и телом Его (См. 1 Кор. 12:27). Ибо, находя все названное как бы недостаточным для выражения любви и благоволения, которые Он проявляет к нам, Он предложил и другое, большее этого и ближайшее [наименование], назвав Себя нашей «главою» (Еф. 1:22).

Подумай, что ты принимаешь [Святые Тайны] не только рукою, но и приближаешь к устам, и сохраняй язык чистым от непристойных и дерзких слов, от богохульства, клятвопреступления и всего другого подобного. Ибо гибельно – язык, служащий столь страшным Таинствам, обагренный такой Кровью и ставший золотым мечом, обращать в орудие брани, оскорблений и насмешек. Устыдись чести, которой удостоил его Бог, и не низводи его до бесчестия греха.

Но обрати внимание еще на то, что после руки и языка еще сердце принимает это страшное Таинство, и никогда не строй козней против ближнего, но соблюдай свой ум чистым от всякого злоумышления; таким же образом ты можешь оградить и глаза, и слух. В самом деле, разве не нелепо после того таинственного голоса и нисходящего с небес, то есть от Херувимов, осквернять слух блудными песнями и развратными напевами? Не достойно ли крайнего наказания – теми же глазами, которыми ты созерцаешь неизреченные и страшные Таинства, смотреть на блудниц и мысленно совершать прелюбодеяние?

Храни же ту одежду, которую ты получил; ведь если ты потеряешь ее, то уже не сможешь ни занять, ни купить ее, потому что такая одежда нигде не продается. Ты слышал, как некогда посвященные в Таинства стенали и били себя в грудь от угрызения совести? Смотри же, возлюбленный, чтобы и тебе когда-нибудь не претерпеть этого; а как не претерпишь, если не оставишь дурной привычки ко злу?

Посему я и прежде сказал, и теперь говорю, и не перестану говорить, что, кто не исправил своих нравственных недостатков и не приготовил себя к добродетелям, тот пусть не крестится. Ибо эта купель может отпустить прежние грехи; но не мал страх и не незначительна опасность, как бы нам снова не возвратиться к ним, и лекарство не стало для нас язвою. Ведь чем больше благодать, тем строже будет наказание для тех, кто впоследствии согрешает.

Как бывает у живописцев, так пусть будет и теперь: те, положив перед собой доски, начертив на них белые линии и набросав царские образы, прежде чем нанести настоящие краски, со всей свободой одно стирают, а другое вместо того пишут, исправляя погрешности и переделывая то, что нехорошо сделано, но когда наконец нанесут краски, то уже не властны опять стирать и переписывать, поскольку повредят красоту образа, и работа выйдет дурная.

Так поступай и ты: представляй, что твоя душа есть образ. Итак, прежде чем будет нанесена истинная краска Духа, сотри находящиеся в тебе дурные привычки: клясться или лгать, или оскорблять, или сквернословить, или насмехаться, или, если имеешь привычку делать что-либо другое непозволительное, истреби эту привычку, чтобы после Крещения опять не возвращаться к ней. Купель уничтожает грехи, а ты исправь привычку, чтобы, когда уже нанесены краски и воссиял царский образ, тебе уже не стереть его и данной тебе от Бога красоте не причинить ран и рубцов.

И что я говорю о бедном, и рабе, и незнатном? Если бы ты был даже узником, и это не служит для тебя препятствием к добродетели. А каким образом, я скажу. Огорчил ли тебя кто из домашних и раздражил? Оставь гнев на него. Разве узы, и бедность, и бесчестие препятствуют тебе в этом? И что я говорю: препятствуют? Даже помогают и содействуют к обузданию надменности.

Ты увидел другого благоденствующим? Не завидуй, ибо и здесь бедность не становится препятствием. Также, когда нужно тебе молиться, делай это с трезвенным и бодрым умом, и здесь не будет никакого препятствия. Проявляй всякую кротость, скромность, целомудрие и степенность, ибо и для этого не нужна внешняя помощь. Величие добродетели главным образом и состоит в том, что она не имеет нужды ни в богатстве, ни во власти, ни в славе, ни в чем-либо другом подобном, но в одной только освященной душе, а больше она ничего не требует.

Смотри, то же самое бывает и с благодатью: хром ли кто, или лишен глаз, или увечен телом, или крайне слаб здоровьем, – ни к кому из них благодать не имеет препятствий приходить. Ибо она требует одной только души, принимающей ее с усердием, а все это внешнее оставляет в стороне.

Что может быть человеколюбивее этого? Что милосерднее? Он требует только того, что от нас зависит, а те – того, что не зависит от нас. Ибо рабство и свобода – не в нашей власти, так же как высокий и малый рост, старость и цветущий возраст, и все тому подобное зависит не от нас. А быть кротким и добрым, и тому подобное зависит от нашей воли. И Бог требует от нас только того, над чем мы властны; и это вполне естественно, потому что Он не для собственной нужды, а для благодеяния призывает нас к Своей благодати, тогда как цари – для службы себе; при том те ведут на войну чувственную, а Он – на борьбу духовную.

А здесь нет ничего такого, но все иначе, ибо у нас борьба – не в рукопашных схватках, но в любомудрии души и доблести разума. И Судья состязаний поступает иначе: Он не берет подвижника, не обводит его и не говорит: «Не обвиняет ли кто его?», но восклицает: «Хотя бы собрались все люди, хотя бы бесы с дьяволом обвиняли его в крайних и невыразимых ужасах, Я не отвергаю его и не отвращаюсь, но, избавляя его от обвинителей и освобождая от пороков, веду на подвиги». И это вполне естественно, потому что там судья состязаний ничем не помогает состязающимся за победу, но стоит посередине, а здесь Судья состязаний становится соратником и помощником в подвигах благочестия, содействуя подвижникам в борьбе против дьявола.

Посему разве не нелепо, что тогда как Он благодетельствует нам, довольствуясь одним нашим свидетельством, мы, оказывая Ему служение, ищем других свидетелей этого и делаем иное напоказ? Итак, удивляясь Его благоволению, окажем должное с нашей стороны, и прежде всего прочего обуздаем неистовство языка и не будем непрестанно говорить, ибо «при многословии не миновать греха» (Притч. 10:19). Если ты имеешь сказать что-нибудь полезное, раскрой уста; если же нет ничего необходимого, молчи, ибо это лучше.

Потому-то главным образом ты и сможешь любомудрствовать, что для благочестия бедность нам пригоднее богатства и деятельность – праздности, а для невнимательных богатство становится даже препятствием. Когда нужно укротить гнев, погасить зависть, обуздать ярость, совершить молитву, проявить скромность и кротость, благорасположение и любовь, каким образом бедность может быть препятствием? Ибо, чтобы исполнить это, нужно не серебро расточать, но являть доброе произволение. Главным образом милостыня нуждается в деньгах, но и она более воссияла в бедности: ведь положившая два обола была беднее всех людей, однако превзошла всех (См. Лк. 21:2–4).

Но для чего я сравниваю железо и золото? Ведь и простые камни нужнее драгоценных, так как из последних не может быть ничего полезного, а из первых сделаны и дома, и стены, и города. Покажи мне, какая может быть польза от этих жемчужин, или лучше – какого не может быть вреда? Ведь чтобы тебе носить одно зерно, тысячи бедняков томятся голодом. Какое же ты получишь оправдание, какое прощение?

Итак, украшай свое лицо целомудрием, скромностью, милостыней, человеколюбием, любовью, приветливостью к мужу, кротостью, смирением, терпением – вот краски добродетели. Ими ты привлечешь любовь не только людей, но и Ангелов, за них восхвалит тебя Сам Бог. А когда Бог будет благоволить к тебе, то Он непременно привяжет к тебе и мужа. Ибо если «мудрость человека просветляет лицо его» (Ек. 8:1), то тем более добродетель просветит лицо жены.

Если же ты считаешь великим свое украшение, то скажи мне, какая тебе будет польза в тот день от этих жемчужин? И нужно ли говорить о том дне, когда возможно будет показать все это и в отношении к настоящим [событиям]? Так, когда некоторые, обвиняемые в оскорблении царя, были привлечены в суд и подвергались крайней опасности, тогда их матери и жены, сняв с себя ожерелья и золотые вещи, и жемчуга, и все украшения, и золотые одежды и надев простую и бедную одежду, посыпав себя пеплом и повергшись пред дверями суда, таким образом преклоняли [к милости] судей.

И даже если бы мы постоянно пользовались ими, то при смерти непременно лишимся их. А от добродетели – всякая безопасность; и нет никакой измены и отпадения, но она и здесь делает нас более безопасными, и туда следует за нами. Хочешь ли приобрести жемчужины и никогда не лишаться этого богатства? Сними все украшения и передай их через бедных в руки Христовы. Он сбережет для тебя все богатство, и когда твое тело воскреснет с великой светлостью, тогда Он наденет на тебя лучшее богатство и большее украшение, нежели это настоящее – ничтожное и смешное.

Подумай, кому ты хочешь нравиться и для кого носишь это украшение, – чтобы канатчик, медник и лавочник, взирая на тебя, удивлялись? И после этого ты не стыдишься и не краснеешь, показывая себя тем, которых не считаешь достойными даже твоего привета, и делая все это ради них?

И посмотри на человеколюбие Божие! Мы прежде, нежели заплатим цену, спрашиваем продаваемых, и когда узнаем их желание, тогда и отдаем плату; а Христос не так, но Он уже заплатил цену за всех нас – Свою драгоценную Кровь. Ибо «вы куплены, – сказано, – дорогою ценою» (1 Кор. 7:23). И однако Он не принуждает тех, кто не желает служить Ему. Он говорит: «Если тебе не угодно, ты сам собою и добровольно не желаешь записаться под Мое владычество, Я не заставляю и не принуждаю».

Притом мы отнюдь не решаемся покупать дурных рабов, а если когда и решаемся, то покупаем их с дурным намерением и такую платим за них цену. Христос же, искупая неблагодарных и беззаконных рабов, заплатил за них цену, как за самого лучшего раба, и даже гораздо большую, причем настолько большую, что ни словом, ни мыслью невозможно представить ее величия. Ведь Он дал не небо, землю и море, но то, что драгоценнее всего этого, – заплатил Своей Кровью и таким образом искупил нас. И после всего этого Он не требует от нас ни свидетелей, ни расписок, но довольствуется одним возгласом, и если ты скажешь от [всего] помышления: «Отрекаюсь от тебя, сатана, и свиты твоей», то Он получил все.

Посему давайте скажем: «Отрекаюсь от тебя, сатана», как собирающиеся там в тот день отдать отчет в этих словах, и будем соблюдать их, чтобы возвратить тогда этот залог в целости. А сатанинскую свиту составляют театральные [зрелища], конские ристалища и всякий грех, а также наблюдение дней, предзнаменования и приметы.

Что ты говоришь? Ты видишь человека и принимаешь это за предзнаменование, а не видишь сети дьявола, как он подстрекает тебя к войне против того, кто не нанес тебе никакой обиды, как он делает тебя врагом брату без всякого справедливого основания? Бог повелел любить даже врагов, а ты отвращаешься от того, кто ничем тебя не обидел, не имея ничего, в чем винить его, и не помышляешь, сколь это смешно, сколь стыдно, а тем более сколь опасно?

Посмотри и здесь, как дьявол прикрывает свои козни, чтобы мы отвращались от целомудренной женщины, а приветствовали и любили распутную. Ведь поскольку он слышал слова Христовы: «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф. 5:28) и видел, что многие преодолевали распутство, то он, желая другим путем опять ввести их в грех, внушал им через эту примету с удовольствием заглядываться на гетер.

И вот что всего тяжелее в этом обольщении: когда мы увещаем и отклоняем от него, думающие оправдываться говорят, что женщина, заговаривающая таким образом, есть христианка и ничего другого не произносит, кроме имени Божия. Потому-то я особенно и ненавижу ее, и отвращаюсь от нее, что она употребляет имя Божие в оскорбление Ему, что, называя себя христианкой, совершает языческие дела. И бесы произносили имя Божие, но оставались бесами, и они так говорили Христу: «Знаем Тебя, кто Ты, Святой Божий» (Мк. 1:24), однако Он запретил им и изгнал их.

Все это усвой себе уже сейчас, дабы, когда ты получишь печать, тебе быть готовым воином и, воздвигнув трофей над дьяволом, принять венец правды, которого да сподобимся все мы благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава во веки веков. Аминь.

(серия Л. Пападопуло-Керамевса)

В палестре падения неопасны для борцов, ибо они борются с друзьями и упражняются на телах наставников. Когда же наступит время состязаний, когда откроется стадион, когда наверху сядут зрители, когда появится судья, тогда уже неизбежно предстоит [нам] или упасть по нерадению и удалиться с великим позором, или, проявив усердие, получить венцы и награды. То же самое предстоит и вам. Эти тридцать дней подобны некой палестре, гимнасиям и упражнениям. Давайте же уже теперь научимся одолевать того злого беса, потому что к борьбе с ним предстоит нам приготовиться после Крещения, с ним биться и состязаться. Итак, давайте уже теперь узнаем его уловки, в чем его сила и где он легко может повредить нам, чтобы, когда начнутся состязания, нам не смутиться и не прийти в замешательство перед лицом необычной битвы, но, поупражнявшись уже друг с другом и узнав все его уловки, смело приступить к битве с ним.

Итак, омыли ли вы язык от этой ужасной скверны? Избавились ли от поругания своей святой души? Надеюсь, что омыли. Ведь вам предстоит принять великого Царя и вкусить великого духовного учения более мудрых отцов. Прошло достаточно времени, и истек, наконец, срок, отведенный вам на исправление, и вот вы кротки и послушны: «Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны (Евр. 13:17), – говорит апостол, – и во всяком деле слушайтесь их». Полагаясь на все это, я думаю, что вы полностью исправились.

Но я бы хотел не полагать и думать, но знать точно. Ибо я приступил бы более ревностно к [объяснению] таинственных слов, не беспокоясь о клятвах, и с большей уверенностью посвятил бы вас в это страшное тайноводство, ввел в это святилище и показал Святая Святых и все, что там находится: не золотой сосуд с манной (Ср. Исх. 16:33–34), но Владычнее Тело, Небесный хлеб. Я показал бы вам не деревянный ковчег со скрижалями и законом, а непорочную и святую Плоть Самого Законодателя. Я показал бы там не непорочного закланного овна (Ср. Исх. 12:1–11), но принесенного в жертву Агнца Божия, тайную Жертву, при виде которой трепещут сами Ангелы. Я показал бы вам не Аарона, вступающего в золотой одежде (Ср. Исх. 28:6), но вступающего [Сына] Единородного, имеющего начатки нашей природы и показывающего Самому Отцу величие Своего подвига. Ибо сказано: «Христос вошел не в рукотворное святилище, по образу истинного устроенное, но на самое небо, чтобы предстать ныне за нас» (Евр. 9:24). Там есть завеса, не такая, какая была в иудейском храме (Ср. Исх. 26:31), но более страшная. Послушай же, что это за завеса, чтобы узнать, что означает та Святая Святых, а что эта. "Имея, – сказано, – дерзновение входить во святилище посредством Крови Иисуса Христа, путем новым и живым, который Он вновь открыл нам через завесу, то есть Плоть Свою» (Евр. 10:19–20). Ты увидел, что эта завеса страшнее той? Во все это я хотел вас посвятить сегодня.

Что же? Посвятим все наше наставление клятвам? Конечно же, нет, поскольку я надеюсь, что хоть кто-то исправился. Ведь когда вышел сеятель, не всякое зерно упало в терние, и не всякое на камни, но многие попали в добрую землю (Ср. Мф. 13:5–8). Так и ныне: не может быть, чтобы после такого наставления, [произнесенного] при стечении столького народа, не было никого, кто мог представить плод. Итак, поскольку многие исправились, хоть еще и не все, разделим и мы нашу речь. В самом деле, тем, кто не исправился, не следовало бы вообще слушать слова о Таинствах, но, дабы не навредить другим, мы окажем милость нерадивым ради ревностных: ибо гораздо лучше оказать милость этим ради тех, чем повредить ревностным из-за нерадивых.

Итак, в воспоминание того победного триумфа мы празднуем этот день.

Поэтому отцы законоположили раздавать царские дары, ибо таков закон триумфа. Так поступают и цари мира сего: дни триумфа они чествуют многими почестями. Только род этих почестей полон бесчестия, ибо какая честь в театральных зрелищах, в том, что совершается и произносится в театрах? Не преисполнено ли все это срама, не великое ли посмешище? А эта честь достойна великого дара Того, Кто почтил нас этой честью.

Поэтому они законоположили ныне самим этим временем напомнить тебе о победе Владыки, дабы на этом триумфе были облеченные в светлые платья и приходящие почтить Царя, и не только поэтому, но и затем, чтобы заодно ты приобщился Владыке. Сказано: «Он был распят на древе» (Ср. 1 Кор. 1:23, Гал. 3:13, Кол. 2:12), распнись и ты через Крещение, ибо Крещение – это крест и смерть, но смерть греха, а крест ветхого человека (Ср. Рим. 6:6).

Где Он говорит об этом? «Крещением должен Я креститься (Лк. 12:50), которое вы не знаете». Откуда же ясно, что Он говорит о Крещении? Пришли к Нему сыновья Зеведеевы (Ср. Мк. 10:35), а вернее, мать сыновей Зеведеевых (Мф. 20:20), говоря: «Скажи, чтобы сии... сели у Тебя один по правую сторону, а другой по левую в Царстве Твоем» (Мф. 20:21). Просьба матери, хоть и безрассудна! Что же Христос? «Можете ли пить чашу, которую Я буду пить, и креститься крещением, которым Я крестился» (Мф. 20:22; Мк. 10:38)? Ты видишь, что Он назвал Крест крещением. Откуда это ясно? "Можете ли, – говорит, – пить чашу, которую Я буду пить?» Чашей Он называет Свое страдание и поэтому говорит: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия» (Мф. 26:39). Ты увидел, как Он назвал Крест и страдание крещением? Он назвал их так не потому, что Сам очистился – ибо как [это возможно для] Того, Кто «не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его» (1 Пет. 2:22)? – но потому, что Сам очистил Кровью, истекшей оттуда, всю вселенную. Поэтому и Павел говорит: "Если мы крещением соединены с Ним подобием смерти Его» (Рим. 6:5). Он не сказал: «смертью», но «подобием смерти Его» (Рим. 6:5). И в том, и в другом случае говорится о смерти, но имеется в виду разное: в одном случае – смерть тела, а в другом – греха, поэтому [сказано]: «подобие смерти».

Чтобы ты знал, что промедление не от бессилия, [посмотри, что] Тот, Кто мог воскресить раба в краткий миг времени, тем более мог воскресить Себя Самого. Так ради чего это промедление? Ради чего три дня? Дабы по прошествии некоторого времени после смерти и благодаря этому времени стало неоспоримым доказательство Воскресения. Ведь даже и теперь после такого доказательства есть люди, утверждающие, что Он пострадал лишь призрачно. Если бы не было такого промедления, что бы наговорили они тогда? Ибо дьявол хотел поставить под сомнение не только рассказ о Воскресении, но и веру в смерть Христа, поскольку он знал, хорошо знал, что смерть Спасителя была лекарством для всей вселенной, и старался истребить человеческую веру в нее, чтобы упразднить спасение.

Поэтому Владыка медлит с Воскресением, и приходят иудеи, говоря: «Дай нам воинов, чтобы охранять гроб». Какое бесстыдство! Когда ты видел, о иудей, охраняемого мертвеца? Ведь если Распятый был обычным мертвецом и простым человеком, зачем ты совершаешь такие странные и нелепые поступки? Чего ты боишься, трепещешь и созываешь стражу? Впрочем, Бог не воспрепятствовал этому, но позволил [поставить] стражу, чтобы «нечестивый уловлен был делами рук своих» (Пс. 9:17). Ведь они говорили: «Дай нам воинов, чтобы ученики Его не украли Его и не сказали, что Он воскрес» (Ср. Мф. 27:64). Случилось же все наоборот: они взяли воинов, чтобы уже нельзя было сказать, когда Христос воскрес, что Его ученики украли Его и Он не воскрес (Ср. Мф. 28:13). И то, что замышлялось против Воскресения, оказалось в пользу Воскресения, и самих злоумышленников Христос сделал свидетелями Воскресения, чтобы лишить их всякого оправдания в тот день (Ср. Мф.28:4, 11–15).

Все вы – доспехи и добыча, и об этих доспехах упоминает Исаия, издавна прежде исхода событий предвозвещая так: «Он будет делить доспехи сильного», и еще: «Он пришел проповедовать пленным освобождение» (Исх. 61:1). А Давид, пророчествуя вместе с тем и об этом плене, говорил: «Ты восшел на высоту, пленил плен» (Пс. 67:19). Но не смущайся, слыша о плене, ибо нет ничего блаженнее этого плена. Человеческий плен ведет от свободы к рабству, а этот плен выводит из рабства к свободе, человеческий лишает отечества и ведет на чужбину, а этот плен прогоняет с чужбины и ведет в отечество, горний Иерусалим. Человеческий плен лишает матери, а этот ведет тебя ко всеобщей нашей матери. Тот разлучает родных и граждан, а этот ведет к вышним гражданам, ибо "вы, – говорит апостол, – сограждане святым» (Еф. 2:19). Итак, вот какой смысл имеет этот вид.

И действительно, оглашаемый – это не помеченный овен, пустая гостиница, проходной двор, прибежище разбойников, пристанище диких зверей, жилище бесов. Когда же Царь решил по Своему великому человеколюбию превратить эту пустую, проходную гостиницу, пристанище разбойников в царский дворец, Он для этого послал нас, наставников, и тех заклинателей, чтобы заблаговременно привести в порядок этот постоялый двор.

И мы, наставники, своим наставлением делаем прогнившие стены прочными, ибо «всякого, – говорит Христос, – кто слушает слова Мои... и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне» (Мф. 7:24). Итак, заложим надежное основание, пока не пришел Царь.

И если мы заметим какую грязь и скверну, уничтожим их, ибо таково свойство греха: зловоние и нечистота. Послушай же, что говорит о природе греха Давид: «Как тяжелое бремя отяготели на мне, воссмердели и загноились раны мои» (Пс. 37:5–6). Мы уничтожаем зловоние и налагаем духовное миро, а те, кто заклинает теми страшными возгласами, наблюдают, дабы не появился где дикий зверь, змей, ехидна или скорпион, ибо сколь бы ни был свиреп зверь, услышав тот страшный возглас, он уже не может зарыться или скрыться в норе, но выходит наружу и убегает, даже и вопреки желанию.

Но что со мной? Меня опять тревожит мысль о клятвах, призывает не спешить и вернуться к этой теме. Поэтому, отложив тот разговор на завтра, обратимся теперь к наставлению относительно клятв. Клятва страшна, возлюбленный, страшна и опасна: пагубный яд, ужасная отрава, скрытая рана, незримый нарыв, потаенная язва, заражающая своим ядом душу; сатанинское жало, огненное копье, обоюдоострая сабля, отточенный меч, непрощаемый грех, беззаконие, не имеющее оправдания, глубокая пропасть, обрывистая круча, грозная западня, раскинутая сеть, нерушимые оковы, неминуемые тенета. Итак, достаточно ли этого, верите ли вы, что клятва страшнее и ужаснее всех грехов? Послушайтесь меня, послушайтесь, прошу вас.

А если у кого-то есть сомнения, я сейчас же предоставлю доказательство.

Ибо этот грех имеет то, чем не обладает никакой грех. Ведь, не нарушая прочие заповеди, мы избавляемся от наказания, но что касается клятвы, то зачастую, сдерживаем мы ее или нарушаем, все равно подвергаемся наказанию.

Возможно, вы не поняли сказанного? Стало быть, нужно выразить это яснее.

Зачастую кто-то клянется совершить противозаконное дело и попадает в нерасторжимые сети: ведь тогда следует или преступить закон, сдержав клятву, или, не сдержав, быть уличенным в клятвопреступлении, но в обоих случаях глубока пропасть, в обоих случаях неминуема смерть и для сохранивших заповедь, и для не сохранивших. Так неужели есть что-нибудь пагубнее этого согрешения, соблюдается клятва или не соблюдается?

Однажды Ирод праздновал свое рождество и отмечал день, в который появился на свет. И, желая придать ему блеск, пригласил плясать дочь царицы, не зная, что тем самым немало обесчестил этот день. Ибо ему следовало возблагодарить Человеколюбивого Бога за то, что Он сотворил его из небытия, дал душу, ввел его в этот честной театр твари, сделал зрителем этого прекраснейшего и чудесного творения, следовало в песнях и благодарениях Владыки почтить этот день, а он почтил его бесчестием. Ибо какое бесчестие превзойдет пляску? В этот день плясала дочь Иродиады!

Послушайте все вы, мужи и жены, которые украшаете ваше лучшее время подобными плясками и песнями. Это немалое зло, хоть и кажется безобидным, и потому оно и есть великое зло, что кажется безобидным, ибо ему не придают большого значения. Об опасной болезни мы проявляем заботу, и она угасает; а та болезнь, которая кажется неопасной, из-за самого этого пренебрежения становится опасной. Что ты говоришь? Кто-то дерзает устраивать пляски в доме верного и не боится ли он, что низвергнется с неба молния и спалит все? Я обращаюсь и к женам, чтобы они вразумляли мужей и отвращали их от такого рода удовольствия.

В этот день вошла и плясала дочь царицы.

Благословен Бог! К какому целомудрию Он обратил нашу жизнь. Послушайте, верные, к какому Жениху вы приступаете: нашу жизнь, непристойную дотоле, Он украсил стыдливостью, целомудрием и благочестием, ибо то, что не постыдилась совершить тогда царевна, ныне не согласилась бы снести даже простая служанка.

Итак, она плясала и после пляски совершила другой более тяжкий грех: она убедила того безумца принести ей клятвенное обещание дать то, что она попросит. Ты видишь, как клятва лишает даже ума? Он легко поклялся дать, что она попросит (Ср. Мф. 14:7). А если бы она попросила твою голову? А если бы все царство (Ср. Мк. 6:23)? Но этот человек ничего такого не заметил. Ибо рядом стоял дьявол, расставив грозную западню, а закончив с клятвой, он снял западню и раскинул во все стороны сеть; и тогда внушает ту просьбу, чтобы нельзя уже было вырваться из его силков. "Дай мне, – говорит она, – на блюде голову Иоанна Крестителя» (Мф. 14:8). Постыдная просьба, безумный и пагубный дар. Виной тому и другому клятва. Итак, как же следовало поступить? Помните, я говорил, что, соблюдая заповедь и нарушая, мы все равно подвергаемся наказанию. Следовало ли отдать голову пророка? Кара невыносима. А если не отдать? Будет повинен в клятвопреступлении. Ты увидел, что со всех сторон пропасть?

"Дай мне, – говорит, – здесь на блюде голову Иоанна Крестителя». О проклятая просьба! Однако он внял, полагая, что заставит умолкнуть тот святой язык, который взывает и ныне, поскольку каждый день, более того, во всех церквях вы слышите в Евангелии, как вопиет Иоанн (Ср. Ин. 1:23) и говорит: «Не должно тебе иметь жену (Филиппа) брата твоего»(Мк. 6:18; ср. Мф. 14:4). [Царь] отсек голову (Ср. Мф. 14:10), но не отсек голос, он заставил умолкнуть язык, но не заставил умолкнуть обличение.

Помните об этом, и вы никогда не согрешите, потому что, соблюдая клятву и не соблюдая, вы все равно понесете наказание. Где теперь говорящие: «А если я поклянусь правдиво?» Где тут правда, когда ты преступаешь закон (Ср. Мф. 5:37)? Где правда, когда Бог запрещает, а ты делаешь? Но терпите теперь, когда мы перевязываем раны, ибо и перевязка имеет нечто мучительное.

Ужасно наказание и за клятвопреступление, и за верность клятве еще до нашего наставления, но еще ужаснее оно после нашего наставления. Ибо [Христос] говорит: «Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе» (Ин. 15:22). Это можно сказать и о вас, что отныне нет никакого оправдания вашим преступлениям.

А теперь [вернемся] к Крещению: если оно обнаружит хоть клятвопреступление, хоть верность клятве, хоть блуд, хоть прелюбодеяние, хоть любой другой порок, оно все смывает и очищает с великой тщательностью.

Да сохраните вы и впоследствии эту чистоту, избавившись от всякой скверны, чтобы и мы смогли вашими молитвами разделить в какой-то мере ваше дерзновение. Отныне вам можно молиться за наставников, ведь через некоторое время вам предстоит сиять нам с небес, сверкая ярче самих звезд .

Итак, да стяжаем все мы вашими молитвами дерзновение перед судом Христовым , через Которого и с Которым слава Отцу, вместе со Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Но, услышав, что грядет Жених, не оставьте без внимания это слово, ибо оно поистине важно и преисполнено великого человеколюбия. Не человеческой природе Он повелел возвратиться к Нему, но Сам пришел к нам. Ибо брачный закон таков, что жених приходит к невесте, даже если он весьма богат, а она проста и отвержена. Однако нет ничего удивительного, что так происходит у людей. Даже если велико различие достоинства, нет никакого различия природы; даже если жених богат, а невеста бедна и проста, у них обоих одна и та же природа. Это дивно в отношении Христа и Церкви: будучи Богом, [обладателем] блаженной и чистой сущности (а вам известно, сколь велика разница между Богом и людьми ), Он соблаговолил снизойти до нашей природы и, оставив Отчий дом, не в силу изменения, но благодаря домостроительству по плоти, поспешил к невесте. Зная об этом, сам блаженный Павел, дивясь такому преизбытку попечения и почести, громко возопил и сказал: «Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей... Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» (Еф. 5:31–32).

И, придя и обнаружив, что невесту собираются принести к Нему нагой и непристойной, Он покрыл ее чистой ризой, сияние и славу которой не сможет представить никакое слово или ум. Как же мне сказать? Он покрыл нас Самим Собой, как ризой: «Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Гал. 3:27). Увидев эту ризу свыше пророческими очами, Давид восклицал в таких словах: «Стала царица одесную Тебя» (Пс. 44:10). Нищая и презренная сразу сделалась царицей и стала близ Царя. И пророк представляет Церковь и Христа, словно Жениха и невесту в священном брачном чертоге: «В ризу златотканую облаченная, преукрашенная». Вот и о ризе он сказал тебе. Затем, дабы, услышав о золоте, тебе не впасть в чувственные [представления], пророк возводит твою мысль и обращает ее к созерцанию умопостигаемых вещей, добавляя такие слова: «Вся слава дщери внутри Царя» (Пс. 44:14).

Желаешь ли ты увидеть и ее обувь? Она сшита не из чувственной материи и сделана не из обычной кожи, но из благовестия и мира, ибо сказано: «Обуйте ноги ваши в готовность благовествовать мир» (Еф. 6:15). Хочешь ли, я покажу тебе и сам облик невесты, сияющий как молния и исполненный неописуемой красоты, в окружении великого множества Ангелов и Архангелов? Однако возьмем еще раз за руку невестоводца Павла, и он сможет сквозь это множество привести нас к ней. Итак, что он говорит? «Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова» (Еф. 5:25–26). Ты увидел ее чистое и сияющее тело? Ты увидел ее прекрасной, сияющей ярче солнечных лучей? Затем он добавляет: «Дабы она была свята и непорочна, ...не имеющая пятна, или порока, или чего-либо подобного» (Еф. 5:27). Ты увидел сам цвет молодости, саму вершину юности? Ты желаешь узнать также ее имя? Она зовется верной и святой. Ибо сказано: «Павел, ...Апостол Иисуса Христа, находящимся в Ефесе святым и верным во Христе Иисусе» (Еф. 1:1).

Отчего же мы так называемся? Нам, верным, были доверены дела, которые не могут увидеть наши телесные очи, настолько они велики, внушают трепет и превосходят нашу природу. Ибо ни мысль не может постичь их, ни слово человеческое изъяснить, только учение веры хорошо их знает. Поэтому Бог сотворил нам двоякие очи: очи плоти и очи веры. Когда ты приступаешь к священному тайноводству, плотские очи видят воду, а очи веры зрят Дух. Те созерцают крещаемое тело, а эти – погребаемого ветхого человека, те – омываемую плоть, эти – очищаемую душу, те видят тело, восстающее из вод, эти – нового сияющего человека, восстающего в озарении из этого святого очищения. Те видят иерея, возлагающего сверху десницу и касающегося головы, а эти созерцают Великого Архиерея, простирающего с небес невидимую десницу и касающегося головы. Ибо не человек крестит тогда, но Сам Единородный Сын Божий.

И что совершилось над Владычней Плотью, то совершается и над нашей. Ибо как Иоанн видимым образом касался головы, Бог Слово нисходил в потоки Иордана и крестил, а Отчий глас произносил свыше: «Сей есть Сын Мой возлюбленный» (Мф. 3:17), так и Дух Святой [действовал] Своим наитием. Это происходит и с твоей плотью, ибо крещение совершается во имя Отца и Сына и Святого Духа. Поэтому и Иоанн, наставляя нас, говорил, что не человек нас крестит, но Бог: "Идет за мной Сильнейший меня, у Которого я не достоин развязать ремень обуви Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем» (Лк. 3:16, Ин. 1:27).

Поэтому и иерей, крестя, не говорит: «Крещаю такого-то», но: «крещается такой-то во имя Отца и Сына и Святого Духа», показывая, что не он крестит, но Отец, Сын и Дух Святой, имя Которых и призывается. Поэтому и нынешнее наше провозглашение называется верой, и ничего иного мы не позволяем вам сказать, пока вы не скажете: «Верую». Это слово – незыблемое основание, имеющее непоколебимое строение свыше. Потому и Павел говорит: «Ибо надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть» (Евр. 11:6). Потому и ты, приходя к Богу, прежде веруешь и затем произносишь это слово. Иначе ты не смог бы ни сказать, ни уразуметь ничего прочего.

И, умолчав о том неизреченном и не имеющем свидетелей рождении, я скажу об этом, которое произошло на земле, чему было множество свидетелей, и самим изложением происшедшего приведу тебя к убеждению, что без веры невозможно никогда постичь даже этого. Невместимый, Сохраняющий и Содержащий вселенную вошел в девственную утробу. Как, скажи мне, и каким образом? Доказать это невозможно, но, если ты приступишь к вере, она вполне сможет тебя убедить. Ибо то, что превосходит немощь наших мыслей, следует предоставить учению веры. Об этом образе рождения не знает даже Матфей, который сам написал о нем. Ведь он сказал: «Оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святого»(Мф. 1:18), сам же образ рождения не разъяснил. И Гавриил не разумеет [этого], ибо даже и он говорит только: «Дух Святой найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя» (Лк. 1:35). А как и каким образом, этого он не разумеет.

Надлежит также, чтобы вы приступили [ко Крещению] тогда все сообща. Ибо заметь, что всем вам подается все сообща, дабы ни богатый не презрел бедного, ни бедный не считал, будто у него чего-то меньше, чем у богатого. Ибо во Христе Иисусе нет ни мужеского пола, ни женского, ни скифа, ни варвара, ни иудея, ни эллина, но уничтожается неравенство не только возраста и природы, но и всякого достоинства: одно у всех достоинство, один дар, одни у нас узы братства, одна и та же благодать. Итак, вам надлежит тогда, приступив, всем вместе преклонить колени, а не стоять прямо, и, простирая руки к небу, возблагодарить Бога за этот дар. Священные законы повелевают опуститься на колени, дабы и видом своим исповедать владычество [Господа]. А о том, что преклонение колен свойственно исповедующим покорность [Господу], послушай, что говорит Павел: «Пред ним преклонится всякое колено небесных, земных и преисподних» (Фил. 2:10). Итак, преклонившим колени тайноводцы повелевают произносить такие слова: «Отрекаюсь от тебя, сатана».

Свитой же дьяволу служит всякий вид греха: беззаконные зрелища, конские скачки, собрания, исполненные смеха и сквернословия; свитой дьяволу служат ворожба и гадания, предсказания и наблюдение времен, приметы, амулеты и заклинания. Крест – дивный амулет и самое великое заклинание, и блаженна душа, произносящая имя распятого Иисуса Христа. Призови его, и всякая болезнь убежит, всякое сатанинское злоумышление отступит от тебя.

Итак, запомни эти слова, это – договор с Женихом. Ибо как при бракосочетании непременно заключаются соглашения о брачных дарах и приданом, то же самое происходит и ныне до брака. Жених нашел тебя нагой, нищей и безобразной и не прошел мимо, ибо нужно всего лишь твое произволение. Посему вместо приданого принеси эти слова, и Христос сочтет их за великое богатство, если ты сохранишь их навсегда, ибо Его богатство – спасение наших душ. Послушай, как говорит Павел: «Богатый для всех и ко всем призывающим Его».

Крест изображается через помазание, помазанием же служат одновременно елей и миро: миро как невесте, елей как борцу. И опять-таки о том, что не человек, но Сам Бог помазывает тебя руками иерея, послушай слова Павла: «Утверждающий же нас с вами во Христе и помазавший нас есть Бог»(2 Кор. 1:21). И поскольку этим помазанием помазуются все члены, ты сможешь безопасно сдерживать этого змея и не поддаваться никаким страхам.

Ныне велико дерзновение всех вас к Царю: мы посылаем вас вместе как ходатаев за человеческое естество. Вы подносите Ему не золотой венец, но венец веры, и Он примет вас с большим благоволением. Поэтому помолитесь за всеобщую матерь [Церковь], чтобы быть ей незыблемой и непоколебимой, и за архиерея, руками и словами которого вы получаете эти блага. Замолвите в беседе с Ним несколько слов за иереев, восседающих рядом с нами, за род человеческий, дабы были отпущены нам не денежные долги, но грехи. Пусть ваши преуспеяния станут общими, ибо велико ваше дерзновение к Владыке, и Он примет вас с лобзанием.

Есть и иное таинственное объяснение этого целования. Дух Святой соделал нас храмами Христовыми. Поэтому, целуя уста друг друга, мы целуем преддверия храма. И пусть никто не совершает этого с лукавой совестью, с коварным умыслом, ибо это целование свято: «Приветствуйте друг друга, – говорит апостол, – святым целованием» (1 Кор. 16:20).

Памятуя обо всем этом, сохраним навсегда это сочетание [со Христом], отречение [от дьявола] и дерзновение, которое дарует нам ныне Владыка, и соблюдем себя чистыми и непорочными, дабы с великой славой встретить нам Небесного Царя, удостоиться быть восхищенными на облаках и явиться достойными Царствия Небесного. Да сподобимся и мы все достигнуть его благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Ему же слава во веки. Аминь.

5. «Благословен Бог, – скажем снова, – единый творящий чудеса» (Пс. 71:18), творящий все и преображающий! Вчерашние пленники ныне свободны и граждане Церкви; прежде облеченные позором грехов ныне в дерзновении и праведности. В самом деле, они не только свободны, но и святы, не только святы, но и праведны, не только праведны, но и сыновья, не только сыновья, но и наследники, не только наследники, но и братья Христовы, не только братья Христовы, но и сонаследники, не только сонаследники, но и члены, не только члены, но и храм, не только храм, но и орудия Духа.

Яд наносит вред телу, а они мешают спасению самой души. Поэтому сначала, на первых порах, нужно избегать таких разговоров с ними, до тех пор, пока со временем, хорошо защитив себя свидетельствами Божественного Писания, словно духовным оружием, вы не сможете обуздать их нечестивый язык.

Если поручители в денежных делах подвергают себя ответственности, то тем более те, кто ручается за других в духовных делах, где речь идет о добродетели, должны проявлять великое бодрствование, назидая и советуя, исправляя и проявляя отеческую любовь.