Рождество Христово, с избранными святыми на полях

Около 1650 года. Ярославль. Святые на полях: конец XVII века. Оклад: 1773 год. Ярославль

32,5 х 27,5 х 3,3. Дерево, доска цельная, две резные встречные гладкие шпонки, двойной ковчег, паволока не просматривается, левкас, темпера, оборот обтянут тканью. Оклад: серебро, чеканка, гравировка.

Происхождение не установлено. Ранее находилась в собрании М. Вайсмана (Москва). Приобретена для музея в 2010 г. Инв. № ЧМ-523.

Раскрыта до поступления в музей. В среднике удалена темная покровная пленка, нанесены точечные тонировки. Небольшая чинка между изображениями яслей и правым плечом Богоматери.

Авторская живопись очень хорошей сохранности, за исключением сильно потертых поздних фигур палеосных святых. Местами остатки недовыбранной олифы (на фоне, одеждах, в нижнем левом углу). На полях и по лузге – толстый слой потемневшей покровной пленки, не удаленной при реставрации. Незначительные утраты живописи на изображении купели, в нижней части пещеры рядом с ногой Иосифа и в нижней части мафория Богоматери. Мелкие выкрошки на фоне и горках. Отверстия от оклада вокруг лика Марии. След от прогара свечи в верхней части фигуры мученика Лавра. Оклад местами потемнел. Прорези под фигуры изображенных на полях святых сделаны уже после изготовления оклада, причем достаточно неаккуратно.

Клейма на окладе: клеймо города Ярославля и клеймо пробирного мастера Григория Люсинова (1766–1805), ученика Михаила Серебрякова, с указанием года: 1773.

В основу сцены Рождества Христова положены тексты евангельских рассказов о чудесном рождении Девой Марией Младенца Иисуса (Мф. 1, 18–23; 2, 1–12; Лк. 2, 6–20) и ряд апокрифических сочинений, в частности Протоевангелие Иакова. Иконография сцены складывалась в палеологовском искусстве XIV в. и получила распространение в двух основных вариантах, известных в новгородской и московской живописи. Композиционная схема публикуемого памятника во многом восходит к новгородскому изводу и характеризуется отсутствием путешествующих волхвов (они представлены в момент принесения даров) и сокращением числа изображенных ангелов, расположенных лишь в верхней части, на уступах высокой горы. Изображение полусидящей на ложе Богоматери появляется в ряде икон конца XVI – начала XVII в., представляющих собой расширенный извод.

Образ из собрания Музея русской иконы представляет собой сокращенный вариант развернутой иконографии Рождества Христова. К числу отличительных особенностей сцены, помимо фигуры восседающей на ложе и склонившейся над Младенцем Богоматери и возлежащих у основания яслей животных; относится изображение припавшего на одно колено волхва, возглавляющего поклоняющихся царей. Следует отметить также появление сцены благовестия двум пастухам и фигуры несущего Вифлеемскую звезду ангела в развевающихся одеждах, помещенной между отрогами горок. Сложившийся в таком виде извод получает широкое распространение в русской иконописи с середины XVII столетия и с небольшими вариациями встречается как в московских, так и в поволжских иконах, в основном входящих в состав иконостасных комплексов. Например, на иконе из праздничного ряда иконостаса церкви Троицы в Никитниках (Москва), датируемом 1640-ми гг., на четырехчастной иконе середины XVII в. из церкви Ильи Пророка в Ярославле (отличающейся от публикуемой иконы тем, что Младенец сидит на коленях Матери, а фигура льющей воду служанки располагается справа), на образе 1650 г. из праздничного ряда придела Трех святителей церкви Воскресения на Дебре в Костроме (вместо четырех ангелов изображены два). Ближайшим иконографическим аналогом, в мельчайших деталях повторяющим публикуемую икону, является более поздний памятник из собрания М. Е. Елизаветина, исполненный уже в конце XVII столетия ярославским мастером. Оба произведения относятся к типу аналойных поклонных образов, обладают сходными размерами и явно написаны по одной прориси. Поражает сходство поз и жестов персонажей, а также присутствие таких деталей, как полностью обнаженные головы волхвов, представленных не в коронах, а с пророческими шапочками в руках, и характерный образ юного пастуха в шляпе, приобнимающего старца в зеленой милоти (повторно тот же старец изображается перед горюющим Иосифом). Сохраняются и все особенности общего композиционного построения, отличающегося особой гармоничностью и соразмерностью частей, которые находятся в тесной взаимосвязи друг с другом, не распадаясь на отдельные мизансцены. По всей видимости, описанная композиционная схема получила широкое распространение в Поволжье, и в частности в Ярославле.

Икона относится к лучшим образцам ярославской живописи середины XVII столетия – ее по праву можно назвать маленьким шедевром. Блистающая великолепием живопись прекрасной сохранности отличается декоративностью и драгоценностью письма. Звучная, красочная палитра строится на сопоставлении чистых контрастных цветов – яркой киновари, изумрудно-зеленого, светлой охры, болотно-зеленого и полупрозрачного малиново-красного – и дополняется активными золотыми разделками и тонкими узорами. Тщательно выписанные лики, исполненные по светлому санкирю с яркими локальными плоскостями белильных высветлений, тронутые на висках и скулах нежной подрумянкой, а также характерная обводка губ двумя тонкими киноварными линиями типичны для ярославской иконописи середины XVII столетия. В качестве очень близких аналогов можно привести целый круг икон, происходящих из церкви Ильи Пророка в Ярославле – «Христос Вседержитель, мученики Вонифатий и Мина» (отметим сходный характер написания нимбов по охре с помощью тончайшего твореного золота), «София Премудрость Божия», а также пророческий и праотеческие чины из главного иконостаса церкви Иоанна Златоуста в Коровниках (датируются временем около 1654 г.). Заполняющие средник горки, исполненные в легкой манере и кажущиеся тающими, их общий светло-охристый тон, мелкие, почти сливающиеся с основной массой лещадки, нежно подцвеченные полупрозрачным малиново-розовым и болотно-зеленым, также имеют многочисленные аналоги в ярославской иконописи середины – второй половины XVII в.

Позднее, видимо ближе к концу XVII столетия (более точная датировка затруднительна в связи с плохой сохранностью красочного слоя), на полях были приписаны фигуры преподобного Иоанна и неизвестного святого. Покрывающий поля иконы басменный оклад, исполненный, судя по клеймам, в 1773 г. в Ярославле, снят с другой иконы. Изначально на его правом поле находилась фигура мученика Лавра (сохранились надпись, остатки плаща и позема). Позолоченные нимбы в среднике также поздние.

Икона хранится в Музее Русской иконы.

Прочитать подробнее об этой иконе можно на странице музея.