Беседа против тех, которые злоупотребляют апостольским изречением: «Как бы ни проповедали Христа, притворно или искренно» (Флп.1:18), и о смирении

Говорю это не для того, чтобы мы не заботились о праведности, но чтобы избегали гордости; не для того, чтобы мы грешили, но чтобы были умеренны. Смиренномудрие есть основание нашего любомудрия. Хотя бы кто бесчисленное сверху построил – милостыню ли, молитвы ли, пост ли, всякую ли добродетель, но если в основание предварительно не положил этого, то все будет строиться тщетно и напрасно и легко разрушится, подобно зданию, построенному на песке. Ничего нет, ничего из наших правых дел, что не нуждалось бы в нем; нет ни одного, которое могло бы устоять без него. Укажешь ли на целомудрие, девство, презрение денег, или на что другое, – все нечисто, обременено проклятием и отвратительно, если нет смирения. Итак, будем всюду им начинать, в словах, в делах, в мыслях, и созидать все с ним.

Кто не будет поражен? Кто не удивится? Или лучше – кто по достоинству будет поражен и надивится этой благородной и достигавшей до неба душе того, кто, будучи связан и заключен в Риме, писал к филиппийцам из такого отдаленного места? Вы знаете, какое расстояние между Македонией и Римом, но ни длина пути, ни продолжительность времени, ни обременение делами, ни опасность и беспрерывные бедствия и ничто другое не изгнало в нем любви и памяти об учениках, но всех их он имел в душе, и не так руки его были связаны узами, как душа была связана и пленена сильным влечением к ученикам. Выражая это самое в начале послания, он говорит: «Как и должно мне помышлять о всех вас, потому что я имею вас в сердце в узах моих, при защищении и утверждении благовествования» (Фил. 1:7). Как царь, взошедши на престол с зарей и сев в царских чертогах, тотчас принимает отовсюду бесчисленные послания, так точно и он, сидя в темнице, как бы в царских чертогах, гораздо больше и принимал, и отправлял посланий, так как все народы о всех своих делах относились к его мудрости; и устроял тем более дел в сравнении с царем, чем большая власть ему была вверена. В его руки Бог отдал не только жителей Римской области, но и всех иноземцев, и с землей и морем. Объявляя это римлянам, он говорит: «Не хочу, братия, оставить вас в неведении, что я многократно намеревался прийти к вам (но встречал препятствия даже доныне), чтобы иметь некий плод и у вас, как и у прочих народов. Я должен и Еллинам и варварам, мудрецам и невеждам» (Рим.1:13, 14). Итак, каждый день он заботился то о коринфянах, то о македонянах, в каком состоянии – филиппиийцы, в каком – каппадокийцы, в каком – галаты, в каком – афиняне, в каком – жители Понта, в каком – вообще все люди. Притом, приняв на себя попечение о всей земле, он заботился не только о целых народах, но и об одном человеке, и посылал послания то об Онисиме, то о прелюбодее коринфском. Он смотрел не на то, что один был грешник и нуждался в покровительстве, но на то, что это был человек, человек – драгоценнейшее для Бога существо, за которого Отец не пощадил даже Своего Единородного.