Личность св. Кирилла Александрийского. Годы образования

Св. Кирилл Александрийский родился приблизитфльно в 80-х годах 4 столетия (370 – 380)). По матери своей он был племянником архиепископа александрийского Феофила (Сокр. Ц. Ист. VII, 7). 0 первоначальных годах воспитания и образования его сохранилось очень мало прямых и положительных известий. Историки церковные Сократ и Евагрий решительно умалчивают об этом предмете. Частные же и случайные указания касаются уже взрослой жизни Кирилла, когда он избрал пустынную жизнь и подвиги монашества около 395 – 400 годов. Между тем сочинения Кирилла, и даже одни только проповеди его, показывают, что время отроческого и юношеского возраста проведено было им в изучении светских свободных и христианских наук. Архимандрит Порфирий (Попов ) в своей монографии о Кирилле Александрийском (Приб. к Твор. св. Оо. т. 13) говорит, что воспитание и образование в свободных науках Кирилл получил под руководством и наблюдением своего дяди архиепископа Феофила. Допуская со своей стороны наблюдение Феофила над воспитанием и образованием Кирилла, мы, однако, нф имеем оснований думать, что самое образование Кирилла было получено от архиепископа Феофила.

Область философских и других специальных знаний Кирилла в так называемых свободных науках была настолько обширна, что едва ли могла быть преподана одним человеком. Оригены и Дидимы составляют редкие и исключительные явления. Притом такие, напр., сведения, как о греческой мифологии и поэтах, едва ли могли быть получены от епископа. Разве можно, напр., допустить, чтобы сведения об образе блудодействия Менад, с которым Кирилл сравнивает гнусный порок евнухов (h.d. 19, р. 1108), могли быть сообщены Феофилом ? При сем Кирилл замечает: ώς άληθώς χαί άχρίβώς μεμαθήχαμεν (Ibid. р. 1109). Само собой разумеется, что доскональных и обстоятельнейших знаний о данном предмете Кирилл не мог получать ни во время отшельнической жизни (395 – 400), где предметом его занятий были аскетические подвиги и изучение Священного Писания и творений отцов Церкви, ни во время епископского служения, так как указанная речь была произнесена в первые годы епископства. Более оснований думать, чего как эти и подобные им, так и все прочие знания Кирилл получил чрез обучение в христианской александрийской школе и чрез слушание философов и риторов александрийских, где философия (неоплатоническая) поддерживалась в то время знаменитой Ипатией, уроки у которой, между прочим, слушал Синезий, епископ птолемаидский (V век). Следы обширного знакомства Кирилла со свободными науками, как мы же сказали, можно находить не только в крупных его богословских и полемических сочинениях (наприм. пролив Юлиана), но и в проповедях. Из этих последних видно, что пастырю александрийскому были известны – философия, астрономия, математика, поэзия, риторика, силлогистика и диалектика Аристотеля и красноречие Платона и ораторов вообще. Кирилл свободно цитирует Гомера и легко указывает на мифологические сказания и вообще те или другие мнения греческих поэтов. В 14 пасхальной проповеди (β, р. 717) он, наприм., вообще характеризует лицемерие греческих поэтов: «я думаю, говорит он, что лукавому человеку, который одно скрывает в уме, а другое говорит, как это бывает у греческих поэтов, естественно было и будет иметь дурной конец». Но в большей части случаев он ссылается на мнения и свидетельства греческих поэтов и Гомера преимущественно в доказательство так называемое ad hominem. Говоря, напрпм., о том, что явление Бога во плоти было необходимо для людей, так как они не могут созерцать славы чистейшей Природы в непосредственном Её виде, он указывает, между прочим на Гомера (Ил» V, 72): «я знаю одного из греческих поэтов, не смотря на то, что все они вращались в многобожии, (говорящим ): невыносимы боги, являющиеся видимыми“ (h. р. 15, δ, р. 744). Но обличая греческих поэтов в лицемерном двоедушии («одно говорят пред толпой, а другое думают про себя»), Кирилл у них же находит и обличение этого порока, замечаемого в самом христианстве (именно некоторые, считаясь христианами, не расставались с языческой мифологией). Сославшись вообще на греческих поэтов, называвших таких лицемеров обманщиками и нечестивцами, он продолжает (h. р. 9, е, р. 592): «но одного из них я помню ясно говорящим, что не менее, чем врата ада, ненавистны те, которые одно держат на уме, а другое извергают на словах в (Илиад. IX, 112 и д.). В других местах он ссылается на некоторые мифологические названия и на свидетельства против многобожия у поэтов: «прельщаясь, говорит он, красивыми растениями священных рощ на горах, (иудеи) возносили там жертвы демонам, называя нимф, как мне кажется, согласно с греческими поэтами «гамадриадами» и «ориадами» (Ь. р. 1, ς, р. 420). «Внося в жизнь, рассуждает он о греках в другом месте (Ь. р. 4, δ р. 460), кроме единого, истинно-сущаго по природе (Бога), столько богов, сколько каждому угодно, они, отворачивающиеся от наших речей, пусть услышат, что сказал один из их, по общему признанию, поэтов: «не хорошо многовластие; вождь должен быть один, один царь» (Ил. V, 204)... во всех и чрез все и над всеми Бог “. Знакомство Кирилла с языческой мифологией видно между прочим из довольно подробной передачи мифов о Тантале, Титии, Иксионе и Сизифе (h. р. 6, δ, р. 509 – 512). Есть выдержки у Кирилла из малоизвестных древних поэтов, как напрнм. в 15 пасхальной проповеди (ϒ, р. 741): «ни в чем, ни в чем не свойственно погрешать Богу, напротив, во власти Его – всф правильно совершать“ (Феоктист у Стобея). – Выражаясь несколько в образной Форме (h. р. 6, ά. P. 500) святой Кирилл дает основание заключать о своем знакомстве с историей вообще, что подтверждается затем и прямыми некоторыми историческими указаниями, приводимыми им в одной из проповедей (h. р. 28, δ, р. 949): «когда Моисей жил в Египте, повествует он, было узаконено у туземцев, чтобы в священные места идолов не допускаемы были по какой-либо неосмотрительности обутые в кожи умерших животных: это считалось у них ничем иным, как осквернением». Можно думать, что данное свидетельство почерпнуто автором из истории Египта. Вполне несомненным представляется, далее, знакомство Кирилла с риторикой, красноречием, диалектикой и силлогистикой Аристотеля и с Философией. В пасхальных проповедях и особенно так называемых «прологах» и «профеориях » к этим проповедям проповедник весьма часто извиняется, что слово его поставлено не по правилам красноречия, не имеет аттической прелести языка, тщательного подбора и расположения слов (h. р. 2, β, р. 429), не блистает обширностью, достоинством речи, внешними украшениями и риторическими приемами (h. р. 16, р. 748, prilog.; сравн. h. р. 19, pag. 280, prilog.; h. р. 22, 857, prilog; h. р. 23, р. 875, профеор.; h. р. 28, р. 941, профеор.; h. р. 29, р. 957, профеор.), что между тем вполне подобает проповеди о таком великом событии, как Пасха Христова (h. р. 18, р. 800, профеор.). Подобные извинения, свойственные почти всем писателям и проповедникам IV и V вв, необходимо предполагают в извиняющемся знание того, в чем или в отсутствии чего он извиняется; средневековый афоризм : «nullus timor” или nulla cupido ignoti” приложим в данном случае и к извиневию. Только имея вкус к красноречию и обладая знанием приемов ораторского искусства, можно соразмерять с ними свои силы и уменье. Тем не менее, по свидетельству Сократа (Ц. Ист. кн. Ѵ40;II, гл. 13), Кирилл имел удовольствие слышать овации и рукоплескание от своих слушателей. – В одной из пасхальных проповедей (h. р. 12, δ’ε’Ϛ p. 684 – 692) св. Кирилл ясyо излагает философское учение о сущности и субстанциальности в намерении устранить то возражениф диалектиков, что на основании различия между понятиями «рожденный“ и «нерожденный» а необходимо признать сущности Бога Отца и Бога Сына различными. Мало того, он сам чисто диалектическим же и силлогистическим путем доказывает обратвое, именно, что у «рождающаго“ и «рожденного“ сущность необходимо должна быть одинаковой (ibid. р. 689). «Удивляюсь, говорит он иронически, как это могло ускользнуть от людей весьма проницательных и мудрых, какими они считают себя“ (ibid. р. 688). Не довольствуясь этим, он продолжает (ibid. р. 689 – 691): «хотя из сказанного очевидно, как неразумно утверждают они, будто «нерожденность» есть обозначение сущности, однако позвольте мне вкратце доказать это от многочисленных философов», и переходить к изложению (именно как у Аристотеля) учения об «определениях », «сущностях », «род», «разности» и проч., и пояснив все эти определения примерами, прилагает их к понятиям «рожденный» и «нерожденный». Кирилл отзывается здесь о еретиках, что они незнакомы даже с внешней мудростью (ibid, р. 689).

Из 6 пасхальной проповеди мы узнаем, что Кириллу известиы были – астрономия, учение неоплатоников и стоиков . Осмеивая внешний вид и надменную осанку астрономов («выдергивая брови над маковкой простых смертных, расчесывая рукой длинную бороду» и пр.), проповедник изображает их занятия и выводы их науки (h. р. 6, δ᾿, р. 505). Но обширныя познания свои в астрономии н математике) св. Кнрилл показыоает в сочинениях, относящихся до пасхальных и вообще астрономических и математических вычислений, каковы – «epist. 86, ad sanctum Leonem papam” (р. 377 – 384), изобличающее в авторе глубокое и основагельное знание законов течений и фаз луны, затем – «epistola 87, sive prologus s’riptus pro cyclo ХСѴ40; аппоrum, quem cum anno Christi vulgari 437, Diocletiani 153, Cyrillus inchoavit (р. 383 – 390) и самый цикл наконец определение времени праздвовавия Пасхи в каждой пасхальной проповеди.

На странице 508 (в 6 пасхальной проповеди) св. Кирилл характерно описывает суеверия и зоолатрические религиозные верования тогдашних философов, чем ясно указывается на одряхлевший и буквально впавший в детство александрийский неоплатонизм IV и V вв., перешедший к тому времени в смесь всевозможных суеверий, чародейств, магии и проч.). Далее (pag- 509 – 517), он ратует против философов, учащих о законе нфобходимости, о «судьбе», «роке“ и «рождении», которые будто бы определяют всю жизнь и все действия человека. Примерами Тантала, Иксиона, Тития и СизиФа, тяготение «судьбы» над которыми признавали означенные философы, проповедник доказывает, наоборот, закон свободы, так как только именно последний обусловливает собою закон нравственного вменения, что опять признают в отношении к Танталу и К° те жф философы, считая их пострадавшими заслужфнно. Ясно, что речь идет о стоическом мировоззрении и этике, вошедших составными частями в филосовию неоплатонизма.

Таким образом, на основании приведенных мест и указаний, заключающихся в одних только проповедях Кирилла, можно заключать, что святитель александрийский в молодых годах основательно изучил так вазываемую «внешнюю мудрость», пройдя полный курс общеобразовательных, или свободных наук, и притом в Александрии.

После окончательного образования под посторонними влияниями – школы александрийской, философов И риторов, а затем и дяди своего архиепископа Феофила, Кирилл около 395 года избирает пустынную жизнь в горе Нигрийской, в скиту сватого Макария, сколько для упражнения в подвигах иноческих, столько же и для самостоятельного изучения Священного Писания. Здесь он проводит около 5 лет ). В подвигах монашеекой жизни св. Кирилл упражеялся под руководством монаха Серапиона).

Для изучения же Священного Писания и творений знаменитых отцов и учителей Церкви он нередко проводил целые ночи за чтением их, и достиг того, что все почти книги Священного Пиисания изучил на память, ознакомился с сочинениями знаменитых отцов и учителей Церкви – Дионисия и Афанасия александрийских, Василия Великого, Амфилохия иконийского, Аммона адрианопольского, Иоанна Златоустого и других. В проповедях св. Кирилла мы встречаем такое обширное и глубокое знание Священного Писания, какое встречается только у весьма немногих богословов и учителей. Каждую мысль свою он подтверждает словом Божиим екзегесис Писания в приложении к догматике досгигает у Кирилла поразительной высоты и совершенства. Св. отец ни наминуту не отступает от Писания, постоянно замечая пред слушателями, что он будет вести (и ведет ) речь от божественных Писаний, или что «сему-то, и сему то сдедует научиться из Священоых Писаний» (h. р. ϒ, р. 433; h. р. 5, р. 472, 485 и др.). В некоторых проповедях он почти всю речь ведет словами Писания. Обширное изучение Кириллом Священного Пипсания подтверждается между прочим тем, что св. отец свободно приводит места из всех книг Священного Писания, даже менее, чем другие, употребительных. С законом же и пророками, с учительными книгами, и также с Новым Заветом св. Кирилл так хорошо и близко знаком, так свободно доказывает свои мысли местамя их, что необходимо предположить, что он знал все их наизусть, Несомненность этого предположения, кроме исторических свидетельств, подтверждается по нашему мнению тем, что Кирилл во 1-х вфсьма часто приводит тексты из оных книг не буквально и слово в слово, а с пропусками или прибавкой некоторых слов, вообще несколько изменивши библейский текст ; во 2-х нередко приписывает то или другое место из известной книги не автору её, а другому лицу; в 3-х часто смешивает слова разных писателей свящ. книг, начав говорить словами одного лица, оканчивает словами другого, сходными или очень близкими по смыслу и выражению с первыми. Особенно расходится с нашим славянским переводом (по тексту 70– ти) текст, приводимый Кириллом, в местах из пророка Иерфмии. Иногда трудно бывает найти между ними и неблизкое соответствие. В доказательство трех своих указанных положений приведем несколько примеров . Так, прежде всего, Кирилл приводит иногда текст в несколько изменевном виде. Напр. в 1 й пасхальн, пропов. (ϒ, р. 409) слова ап. Иакова (I, 27): «вера чиста и нескверна”, у Кирилла читаются: νηστία χαθαρά χαί άμίαντος; нф буквально приводятся слова из Премудр. XV, 16, во 2-й пасх.беседе (ζ, р. 444); в 5 пасх. пр. (β᾿, р. 470) вместо σοϕοί (Иер. VIII, 8 – –10) у Кирилла – πτωχοί в 6-й пасх. проповеди (ϒ', р. 505) читаем: »...δι’ ένός τών προϕητών ίδετε ότι σποδός ή χαρδία αύτών χαί πλανώνται” Подобных слов у пророков собственно нет ; есть же схожее место в книге Премудрости Соломона (очень возможно, что пророком здесь и называется Соломон ), XV гл. 10 читаюееся так: пепел бо есть сердце его, и землн худшее упование его; или в той же беседе (ή. р. 520); βλέπετε τους χαχούς έρϒάτας, βλέπετε τήν χατατομήν... Очевидно место взято из послания ап. Павла к Филиппийцам (гл. III, 2 – 3 СТ.), но слова: βλέπετε τους χαχούς έρϒάτας лишние сравнительно с текстом, читающимся теперь: блюдитеся от псов, блюдитеся от сечения и пр. В той же опять проповеди (θ, р. 524) слова еванг. Матфея: затворяете царствие небесное пред человеки.. у Кирилла переданы иначе: ήρατε τήν χλείδα τής ϒνώσεωϛ... В 7 пасх, проповеди (β, р. 548) есть такое место (приводимое как слова одного из пророков ): Аί άνομίαι ήμών άντέστησαν ήμίν, Кύριε, ποίησον ήμίν ένεχεν τού όνόματός σου, δτι πολλαί αί άμαρτίαι ήμών έναντίον σου δτι σοι ήμάτομεν, ύπομονή Iσραήλ, Кϋριε, χαί σώζεις έν χαιρϕ χαχών. Место это по всей вероятеости из Иеремии (XIV, 20 – 21), но наш славянский текст решительно расходится с Кирилловым: Познахом, Господи, грехи наша, беззакония отец наших, яко согрешихом пред Тобою. Престани ради имене Твоего, не погуби престола славы Твоея: воспомяни, не разори Завета Твоего, иже с нами. В 8-й пасх. проп. (Ϛ, р. 573) есть перестановка слов и сокращение 14 и 15 стих. ХLѴ40; гл. книги прор. Иса ии. – Уподобляя ревнителя добрых подвигов боевому коню (h. р. 9, а́, р. 577), Кирилл приводит место из Иова в таких словах: πόῤῥωθεν όσϕραίνεται πολέμον, σύν αίματι χαί ϕωνή в славянской же библии это место (Иов. XXXIX, 25) читается так : издалеча же обновляет рать, со скаканием и ржанием . – в 24 пасх. проп. (ϒ.р. 892) читаем: ώς ϒάρ ό πάνσοϕος ϒράϕει Пαύλος ούδείς λέϒεί άνάθεμα ‘Iησού εί μή ό έν βεελϚεβούλ. Эти слова конечно составляют несколько изменененое выражение ап. Павла в 1– м посл. к Коринфянам (3 ст.), никтоже Духом Бож иим глаголяй, речет анафема Иисуса. – Во 2-х, автор часто приписывает приводимые им слова Писания другому лицу, чем кому они принадлежат на самом деле. Напрпмер, в 5 пасх. пропов. (έ᾿, р. 485) слова: «се дни грядут, глаголет Господь, и завещают дому Израилеву и дому Иудину завет нов “, – несомневно принадлежащие прор. Иерем ии (XXXI, 31), он приписывает прор. Иоилю; слова (h. р. 13, β᾿, р. 697): «горе умножающему себе несущая его, доколе? и отягчающему узу свою тяжце» – Кирилл приписывает прор. Иеремии, между тем как они буквально читаются у Аввакума (11, 6), В 12 пасх, проп. (р. 6б4) – слова из книги Премудрости Соломоновой (II, 12) Кирилл приписывает прор. Иса ии. Слова: зело отягчают ярем свой (h. р. 24, у́, р. 892) он относит не к Исаии, (ХLѴ40;II, 6), как бы следовало, а к Иеремии. 8-й стих X гл. книги прор. Захарш (возвещу им и прииму и, занф искуплю их и умножатся, якоже бяху мнози) Кирилл приписывает между тем пр. Исаии. – В 3-х, как мы сказали, Кирилл нередко сливает в один текст слова из разных мест и писателей, – мест схожих между собою или по внутреннему смыслу, или по выражению. Например, во 2 пасх. проп. (Ϛ, р. 444) притча о Сеятеле передается собственно по Матфею (XIII, 3 – 8), но начальные слова приводятся по Луке. В 13 пасх. проп. (а’ р. 696) текст составлен из выражений 3-х богодухновенных писателей: Иса ии (LII, 6 – 7), Наума (II, 15) и ап. Павла (Римл. I, 15). Принадлежащее же одному лицу разделяет и приписывает разным писателям, напр. h. р. 4, β, р. 453. – Все означенные и подобные места свидетельствуют, как нам кажется, между прочим и о том, что проповедник, приводя их, не справлялся с текстом Библии, а воспроизводил на память. Отеческие свидетельства св. Кирилл редко приводит в своих проповедях, но все-таки приводит . Например во 2 й пасх. проиоведи (ϒ', р. 433) говорится: «устраняя скверну от тела и, как некто из святых выразился, ненавпдя плотию запачканный хитон “. В двух местах (h. р. 8, Ϛ, р. 572 и h. d. 21, р. 1114) проповедник ссылается на св. Афанасия Великого и приводит выдержки из его сочинений.

Изучение Священного Писания и творений живших прежде отцов и учителей Церкви сопровождалось у Кирилла глубоким и серьезным размышлением . Кирилл обдумывал каждую строку Писания; всякую догматическую мысль он старался прочно и незыблемо утвердить на непререкаемом авторитете Откровения. 0 том, как много и глубого думал Кирилл над трудными богословскими вопросами, соображая свои выводы и решения с прямым учфнием Откровения и отцов Церкви, можно видеть из первых его проповеднических произведений, где затронуты и почти целиком решены те пункты христианской догматики (т. е. собствевенно христологическое учение), время раскрытия которых наступило только впоследствии. Такова между прочим 8 пасх. проповедь, произнесенная Кириллом в 420 году, следовательно за 8 лет до появления ереси Нестория. Между тем в этой проповеди полно и обстоятельно раскрыто то христологическое учение, которое утверждено впоследствии на Ефесском и Халкидонском вселенских соборах .

Таково было образование св. Кирилла Александрийского. Обширное по предметам, глубокое по внутренним своим свойствам, оно носило на себе печать Духа и направления богословия александрийской школы и церкви. Захватывая не только специальные предметы богословского ведения, но и все почти отрасли тогдашних светских наук, оно по характеру своему было спекулятивно – или умозрительно богословское, родственное по своему стремлению к идеальному и таинственному с философией Плотина, встретившей себе в Александрии весьма радушный прием . В методе изъяснения Священного Писания главное место занимает у Кирилла аллегорическ ий способ . Но эти, как умозрительно богословское направление, так и аллегорический дух екзегесиса, были строго сдерживафмы в области христианской догматики подчинением разума вере и преданию, что составляло отличительную особенеость так называемого ново- александрийского богословия (со времени св. Афанасия Великого) в сравнении с восточным – антиохийским . Вера и догматика Кирилла традиционно – церковная, отеческая. Он Философствует, но подчиняя разум вере, не дозволяя переступать себе предание веры, отцов и богословия своей церкви, – хранительннцы православия и апостольской веры со времени Никейского вселенского собора (h. р. 8, a’, р. 556 – 557). Хранить чистоту и неповрежденвость православной веры, мудрствовать согласно с Свящ. Писанием и великими учителями, проникать в глубокий и сокровенный смысл Писания, сдерживая однакож испытующую силу разума, – вот отличительные черты богословствования св. Кирилла.

Но для полной обрисовки личности рассматриваемого нами проповедника необходимо охарактеризовать и ту почву, на которую пали названные семена образования; тогда для нас вполне уяснится личность Кирилла и его деятельность по всех сФерах фго служения. Отличительной природной чертой в характере св. Кирилла служит напряженная возбудимость духа, постоянная энергия, неослабное мужество в деятельности. Это не был спокойный, хотя сильный и глубокий характер . Кирилла мучит жажда деятельности, борьбы, подвига. Дух его это непрорывно натявутая струна, готовая издавать звук при малейшем соприкосновении с предметами, – но издавать звук правильный и верный. Достаточно прочитать несколько проповедей св. Кирилла, чтобы по одному слогу сделать заключение о характере александрийскаго проповедвика. Кирилл постоянно торопит, возбуждает своих слушателей к деятельности, к борьбе, к подвигам, к неослабному мужеству и стойкости. Любимые его добродетели – мужество и терпение: «это прекрасная и светозарная двоица добродетелей“, как выражается он сам (h. d. 18, А́, р. 1100; h. d. 9, р. 1009). При этом Кирилл даже редко указывает, в чем именно должны обнаруживаться эти добродетели; он любит и высоко ценит их самих по себе, по сродству их с холерическим темпераментом своего духа. Излюбленными примерами благочестивой жизни христианина у него постоянно являются – образ воина, всегда находящегося в полном вооружении, ни на минуту нф смыкающего глаз или предающегося бездействию, но всегда готового к битве с врагом ..., к битве упорной, до поту лица. Показать на себе «пот добродетели” – вот высшая степень христианского совершенства. Христианин должен брать пример и с атлета и борца. Не перед самой только борьбой и состязанием тот внутренне возбуждает себя, упражняется и пробует свои силы, но развивается и укрепляется в своем искусстве многие годы, всю жизнь, непрерывно, настойчиво. Без этих предварительвых подвигов и упражнения и распорядитель состязаний не допустил бы к ним такого борца при открытии зрелища. Так и христианин должен непрерывно поддерживать в себе внутренний жар возбудимости и энергии, должен постоанно быть деятельным, упражняться и укреплять свои духовво-нравственныя силы в подвигах добродетели (Ь. р. 8, а’, p. 556)

Если характеры наиболее выясняются через сравнение с другими, то Кирилл в этом отношении составляет прямую противоположность с характером св. Григория Богослова и Григория Нисского. В то время как последние, и особенно св. Григорий Богослов, все помыслы свои устремляют к тихой, созерцательной жизни, к уеднению, не возмущаемому никакими заботами и треволвениями жизни, Кирилл – человек борьбы, деятельности. Что для первых созерцаниф и самоуглубление, то для Кирилла – открытая деятельность, служащая вывеской внутреннего человека. И Кирилл избирает на время пустынническую жизнь; но тогда как для свв. Григориев она составляла цель их стремлений, для Кирилла она только средство воспитать свою волю, закалить характер . Очевидно св. Василий Великий, этот муж практической деятельности, нф составлял еще такой противоположности с св. Григорием Богословом, как рассматриваемый нами пастырь алексавдрийский.

Другой отличительной природной чертою духа св. Кирилла является проницательносгь его мысли, сказывающаяся в необыкновенно быстрой способности различать и оценивать предметы с внутренней их стороны. То, до чего доходит другой путем долгих соображений и размышлений, Кириллу дается как бы сразу, готовым ; Кирилл с первого взгляда схватывает предмет и определяет его достопнство и свойства.

Не трудно видеть после сего, какой личностью вступил в жизнь св. Кирилл Александрийский, соединивший в характере своем основные природныя черты и содержание и дух учености и богословия александрийской школы и церкви. Именно мы видим его как замечательнейшего богослова, строгого и решительного ревнитфля по правой и согласной с преданием вере, неутомимого борца со всякого рода заблуждениями, чуткого ко всем вопросам веры, нф уступающего ни пред какими препятствиями и затруднениями. Посему девизом его жизни и деятельности всего уместнее, как нам кажется, можно было бы выставить следующие слова самого же Кирилла, сказанные им в разгаре борьбы с еретиком Несторием: «я не дам, говоря словами Писания, сна очам моим и веждам моим дремания и покоя вискам (χροτάϕοις) моим, доколе не совершу подвига за спасение всех . Посему, зная таковую мою решимость, мужайтесь”, писал он клирикам константинопольским (epist. 10, р. 68 – 69): «ибо я решился за веру во Христа положить последние свои усилия, перенести всякие мучения, сколь бы тяжкими ни считались они, и, наконец, с приятностью претерпеть и саму смерть за это“ (сравн. epist. 28, р. 145).