Преп. Сисоя Великого, преставившегося в 429 году
Подвижничество преп. Сисоя продолжалось от ранней юности до глубокой старости. Сначала жил он в ските, потом и эта пустыня показалась ему многолюдной и, услышав, что Великий Антоний (пам. 17-го января) почил, он перешёл Нил и уединился на той горе, где подвизался Антоний и где всё напоминало ему о дивном образце иноческого жития.
Уединение не скрыло однако же пустынника от внимательного взора людей, жаждущих просвещения духовного, и они стали посещать Сисоя, чтобы пользоваться его наставлениями. Он же не отказывался принимать их, предпочитая любовь к людям – тому удовлетворению, какое находил в сохранении безмолвия. В беседах его с людьми заключались преимущественно уроки смирения.
– Отец! – сказал однажды Сисою один пустынник, – я замечаю за собой, что памятование о Боге всегда со мной...
– Это ещё немного, сын мой, – отвечал ему Сисой, – ещё важнее того – видеть себя ниже всех, потому что такое уничижение способствует к приобретению смирения...
Другому брату сказал он: – «имей смирение, отвергайся своей воли, отрешись от пустых забот мирских, и ты найдёшь мир сердца» ...
О себе самом Сисой постоянно говорил: «грешником я засыпаю, грешником и пробуждаюсь» ... –Три пустынника, привлекаемые слухом о святости Сисоя, пришли видеть его: – что делать, чтобы избавиться от мук, предстоящих грешникам в будущей жизни, одно воспоминание о которых приводит в ужас и трепет?..
– Признаюсь вам, братия, что я не думаю об этих предметах, – отвечал им Сисой, – и зная, что Бог исполнен благости, думаю, уповаю, что Он окажет мне милосердие... Но вы, братия, блаженны! если у вас душа проникнута таким воспоминанием, то вам невозможно грешить... Что же делать мне, жестокосердому, которому не дано знать, что есть наказание человекам? Оттого я каждый день и согрешаю...
Сисой говорил, что в продолжение тридцати лет он молился так: «Господи Иисусе, не дай мне согрешить сегодня моим языком» ... «И между тем, – прибавляет он, – я постоянно согрешаю в этом роде» ...
Не только смирен, но и кроток сердцем был проникнутый духом Христовым подвижник. Один брат, обиженный другим, пришёл к авве Сисою и жаловался: «брат обидел меня, я хочу отомстить ему». – «Не мсти, – сказал ему Сисой, – предоставь Богу отмщение».
– «Не успокоюсь, пока не отмщу»... – настаивал брат. – Тогда Сисой сказал: – «помолимся, брат»... И он начал молиться:
– Боже! мы не имеем больше нужды в Твоём попечении о нас... мы сами хотим мстить за себя...
Тронутый кротостью старца, брат упал к ногам его со словами, вырвавшимися из глубины сердца: «прощаю, прощаю брата... и ты прости меня, отец» ...
Сам – искренний подвижник, Сисой не приходил в ужас от проступков брата и вместо того, чтобы с негодованием упрекать за них, он с непоколебимым терпением помогал исправляться в них и научал неослабно бороться с своими страстями. – «Нет человека, который мог бы избежать искушения, – говорил он, – но при каждом искушении и падении должно быть в человеке и стремление к восстанию, потому что Бог всегда готов и безгранично принимать падшего, но раскаивающегося» ...
«Но сколько же времени ты полагаешь на восставание после того, как я буду падать? – спросил его один пустынник, живший по соседству и часто приходивший говорить, что он впал в грех, между тем, как Сисой неизменно отвечал ему на это: «восстань» ... – «До тех пор, пока не наступит конец, человек непрестанно должен стремиться к восстанию, чтобы кончина застала его в этом спасительном расположении» ...
В обстоятельствах кончины преп. Сисоя выразилось и великое смирение его, и великая благодать Господня, пребывающая на смиренных. Руфин, рассказывая о ней, говорит, что, чувствуя приближение смерти, старец пришёл в восхищение, лицо его просияло и он заговорил: «вот авва Антоний идёт ко мне» ... Немного спустя воскликнул: «я вижу лик пророков» и в то же мгновение лицо его ещё более просветлело, – «вот, пришли Апостолы», – стал он говорить тихо и как будто разговаривая с кем-то из святых.
Пустынники, собравшиеся вокруг него, чтобы выслушать его последние изречения, спросили: с кем он разговаривает? И он прибавил: «вот, ангелы пришли взять мою душу, и я молил их подождать ещё несколько, чтобы я успел совершить покаяние... Они же сказали: ты не имеешь более нужды в покаянии» ... «Не знаю, начинал ли я ещё его?» ... Эти последние слова, при знании о глубоком смирении Сисоя, дали понять ученикам его, что добродетель его была совершенна...
Наконец, лицо подвижника просияло, как солнце, и в то же время он воскликнул: «смотрите, Господь идёт ко мне!» и с этими словами переселился в иной мир...
На земле остался жить в своих изречениях, содержащих светлые и спасительные истины, не умирающие во век.
Когда между воспоминающими о великом Сисое возникал разговор о нём, то подвижник авва Пимен, останавливая их, говорил: «перестаньте говорить о Сисое, потому что дела его выше повествования» ...