Св. мученика Евстафия Мцхетского
В 541 г. прибыл из Персидской деревни Арбукети, принадлежавшей к городу Ганракили, в город Мцхет сын одного жреца (мага), по имени Бробандав – 30 лет от роду и стал жить тут, пропитывая себя своими трудами. – В Мцхете жило в это время много христиан; видя их благочестивую жизнь и искреннее служение Богу – Христу, сын жреца полюбил веру этих людей и, узнав, в чём состоит учение христианское, уверовал во Христа всей душой, принял святое крещение, при котором наречён был Евстафием, и стал жить чистой христианской жизнью, вступив при этом в брак с женой христианкой.
Обращение Перса в христианскую веру ускользало в продолжение некоторого времени от внимания его соплеменников, но оно обнаружилось при одном случае, когда он не явился на одно из их религиозных празднеств и на вопрос, почему он не принимает участия в исполнении требуемого их законом, отвечал прямо, что он – христианин и, просвещённый светлой истиной, не может принимать участия в празднике тьмы, соблюдаемом непросвещёнными людьми...
Услышав это, бывшие приятели Евстафия донесли начальнику Мцхетской крепости, что в городе живёт их бывший единоверец, который называет себя христианином и хулит народную веру и закон. Комендант велел привести к себе Евстафия. Сначала смутился духом новообращённый и хотел даже скрыться, но, размыслив, сказал: «вот, прежние друзья сделались моими врагами... но неужели я убоюсь их? Пойду, явлюсь перед лицом властелина и исповедаю перед ним Христа, потому что знаю слова моего Бога, Который говорит в Евангелии: – всякого, кто исповедует Меня перед людьми, исповедаю и Я перед Отцом Моим Небесным, а кто отречётся от Меня перед людьми, отрекусь от того и Я перед Отцом Моим Небесным» (Мф. 10:32–33). Затем, осенив себя знамением креста, сказал: Господь со мной! – и последовал за воином к коменданту.
На вопросы коменданта об его звании, происхождении и вере Евстафий отвечал:
– Был я жителем села Арбукети, отец мой был маг и меня также готовил быть магом, но не по душе мне было это дело. Я не захотел быть магом; ещё в селе моём я сознал, что вера христианская превосходнее нашей, и вот теперь я узнал Христа и уверовал в Него и хочу служить Ему одному...
Комендант постарался отвратить исповедника от его христианских убеждений, но, видя его твёрдость в новой вере, препроводил его в Тифлис, к сатрапу Карталинскому Арванд-Губнабу, который один во всей Грузии имел власть казнить или миловать.
Здесь, после нового допроса и после отказа Евстафия отречься от Христа, он был подвергнут истязаниям и брошен в цепях в темницу. После шестимесячного заключения он был однако же освобождён по просьбе Грузинских вельмож к Арванд-Губнабу, чтобы он «отпустил Мцхетских граждан, заключённых в темницу за принятие ими христианства», и вместе с другими возвратился домой.
Но через три года после того, когда в Грузии назначен был сатрап Бежан-Бузмил, человек жестокого нрава, Евстафий был снова вызван в Тифлис по настояниям прежних доносчиков. На этот раз уже не оставалось надежды на пощаду; спокойно и без страха, но зная, что теперь прощается он навсегда в этой жизни с своей дорогой семьёй, Евстафий отправился в Тифлис, в свой последний путь... По прибытии его в Тифлис снова был сделан ему допрос; ответив показаниями о своём звании и происхождении, Евстафий продолжал: – «переселившись в Грузию, я сказал себе самому: сличу я веру Христову с нашей верой, и которая из них окажется лучшей, ту и приму всей душой. Днём отец учил меня магованию, а ночью я тайком уходил в христианский храм и, входя внутрь, слушал службу христианскую. Молитва христиан и их пение казались мне пением ангельским, и с величайшим наслаждением слушал я службу их. Раз, войдя в храм, когда я старался пройти вперёд, чтобы лучше слушать пение, подошёл ко мне архидиакон Самуил, знающий хорошо закон и свящ. Писание, и спросил меня: отчего ты с таким усердием стремишься в храм? – Я ему отвечал: – «господин, ты знаешь, кто я; не по душе мне моя отечественная вера и я желаю, чтобы кто-нибудь объяснил мне и веру Иудейскую и веру христианскую, и которая окажется святой, ту и возлюблю всем сердцем и приму её». Тогда Самуил сказал мне: – «если желаешь знать истину, то я тебе расскажу, но выбор истинной веры не зависит от тебя, но от воли Господней».
«Я стал просить его и сказал: «укажи мне и то, какую веру принять и какую отвергнуть» ... Тогда архидиакон начал рассказ своей о вере Иудейской и о пришествии в мир Иисуса Христа, Сына Божия, и о том, как Он пострадал от народа Еврейского, и о воскресении, и о вознесении Христа на небо, и о сошествии Святого Духа на Апостолов, и как распространялась потом христианская вера, и какую перемену в людях сделала эта чудная, истинная вера... и о судьбе Евреев, рассеянных по всему миру...
«И когда узнал я обо всём этом подробно от архидиакона Самуила, то уверовал в Бога Безначального и Единородного Сына Его Иисуса Христа, и Святого Его Духа, и крестился во имя Пресвятой Троицы, и теперь никто не может отвратить меня от Господа Иисуса Христа. До самой смерти пребуду верным Ему... А о вере предков моих не хочу и говорить; разве могу я, узнав Творца, поклоняться Его творению? Творению, созданному для пользы и для служения человеку самому»...
Сатрап Бузмил, выслушав Евстафия, стал уговаривать его отречься от чужой веры, поберечь свою жизнь для родной семьи.
– Если я уже перенёс жестокие мучения и не повиновался правителю, бывшему прежде тебя, то послушаю ли тебя теперь? Нет, не будет этого никогда, – отвечал исповедник.
Поняв из этих слов, что нет возможности отвратить от христианства Евстафия, сатрап приказал заключить его в темницу и тайно отсечь ему голову, чтобы христиане не могли воздать почестей его телу, и затем, по отсечении, велел бросить его за городом на съедение птицам и зверям.
Когда воины приступили в темнице к исполнению приговора властелина, то Евстафий попросил их дать ему несколько времени для молитвы и в таких словах выразил своё предсмертное моление к Господу: – «Господи Боже Вседержителю, Который хочешь всем человекам спастися, с верою надеющимся на пресвятое имя Твоё; Который услышал молитву прежде бывших мучеников, убиенных мечами Иудеев, и тех, которые ради имени Твоего ввержены были во время страшного холода в озеро и умерли в исповедании Твоём, и сожжённых огнём, и за исповедание имени Твоего растерзанных и съеденных зверями, наследовавших обещанные Тобой вечные блага! Удостой и меня, Господи, быть участником их небесной радости, удостоивший меня ради святого имени Твоего в последнее время быть также мучеником и исповедником! Ты знаешь, Владыко Господи Боже мой Иисусе Христе, что всесвятейшему Твоему имени не предпочёл я ни отца, ни мать, ни братьев, ни семейство, ни родных и близких; Тебя только одного Господа моего возлюбил я всем сердцем и всей душой моей и ради имени Твоего полагаю голову мою. Владыко мой! прошу ещё и молю Твою благость, чтобы тело моё не осталось здесь; не попусти, чтобы оно съедено было псами и птицами, но повели, чтобы оно было предано земле в Мцхете, где Ты открылся мне, где я принял святое крещение!» ...
– Теперь я готов, – обратился к воинам мученик после молитвы, – исполните надо мной то, что вам велено.
Поколебались воины умертвить святого исповедника... Но зная, что иначе погибнут и они вместе с ним, они отсекли голову мученику Евстафию и, вынеся тело его за город, оставили его в поле. Об этом узнали некоторые христиане, и успели унести тело мученика и тайно перевезли его в Мцхет. Тамошние христиане довели об этом до сведения католикоса Самуила, который с великой честью предал земле тело мученика под престолом патриаршего Мцхетского собора, построенного в честь 12 Апостолов, где Бог прославил его чудными исцелениями болезней, продолжающимися и доныне. Это послужило основанием католикосу Самуилу II причислить мученика Евстафия к лику святых и установить в честь его памяти празднование 29-го июля – в день его кончины.