Повесть о покаянии Феофила

Память 23 июня

Незадолго до нашествия персов на греческие владения, во второй Киликийской епархии, в городе Адане жил эконом святой соборной кафедральной церкви этого города, по имени Феофил. Жил он добродетельно и свято, справедливо и разумно распоряжаясь церковным имуществом, праведно и согласно с волей Божией управляя делами. Для архиерея он был оком, присматривающим за всем, и правой рукой, исполняющей все дела и повеления. Он был очень любим своим епископом, да и не только епископом, но и всем церковным причтом и всеми жителями города за свои добродетели, ибо он был отцом сирот, кормильцем вдов, щедрым прибежищем нищих, заступником обижаемых, помощником беспомощных; одним словом, не было человека, которого бы он не утешил в печали словом и делом. За это все почитали Феофила, как отца, любили, как благодетеля, и превозносили похвалами.

Когда же Божиим изволением преставился от временной жизни епископ Аданы, то все благочестивые жители этого города всякого чина, от большого и до самого малого, движимые истинною христианскою любовью к Феофилу за его многие благодеяния, и знакомые также с его чистою и непорочною жизнью, единодушно избрали его себе в епископа. Затем они послали несколько особенно почитаемых граждан к Киликийскому митрополиту с письменным извещением об этом. Прочтя письмо, митрополит согласился утвердить их избрание: Феофил был и ему самому известен за человека добродетельного и богоугодного, способного к управлению епархией, искусного и опытного во всём. Он тотчас же велел призвать его к себе для поставления во епископа Аданской церкви.

Но Феофил, узнав о решении митрополита, не захотел отправиться к нему, упорно отказываясь от принятия епископского сана. Граждане и весь причт долго со слезами просили и умоляли его стать их епископом, но безуспешно. Тогда они снова отправили к митрополиту прошение, чтобы он поставил им во епископа Феофила, хотя бы и против воли последнего.

Призвав его, наконец, к себе насильно, своим властным повелением, митрополит с радостью и любовью принял его и хотел тотчас же рукоположить во епископа. Но Феофил упал ниц к его ногам и со слезами начал молить не налагать на него такого бремени.

– Я знаю мои грехи! – восклицал он, – я недостоин епископского сана.

После того как он долго пролежал таким образом у ног митрополита, плача и моля избавить его, святитель дал ему три дня срока на размышление, чтобы, рассмотрев обстоятельства, он согласился принять епископский сан, и не пренебрег молением стольких людей, усердно желавших иметь его своим пастырем.

По прошествии трех дней митрополит снова призвал Феофила и начал увещевать и молить его не отказываться от святительского сана; при этом он хвалил чистоту его жизни и искусство в управлении и называл его достойным этого сана. Но Феофил опять упал к его ногам и, проливая обильные слезы, продолжал восклицать:

– Недостоин я святительства!

Видя, что он остается непреклонным, упорно отказывается и не поддается ни повелениям, ни мольбам, митрополит предоставил его, наконец, собственной воле. Поставив во епископа другого, которого также считал достойным, он послал его в Адану, поручив ему Феофила, чтобы тот по-прежнему отправлял свою экономскую службу.

После того как новый епископ пробыл некоторое время на своем престоле, Феофил же продолжал свою обычную службу, – какие-то враги, движимые сатанинской завистью, начали наговаривать епископу на эконома, тайно клевеща на него и обвиняя его во многих неподобающих поступках.

Сначала епископ не внимал их клеветам и не давал им веры, зная своего эконома за человека во всех отношениях добродетельного и безупречного. Но так как те не переставали клеветать из зависти, чуть ли не ежедневно взводя на Феофила разные унизительные обвинения, то мало-помалу епископ начал склоняться к их словам, выслушивать их клеветы и доверять им.

Спустя некоторое время он отставил Феофила от экономской службы, так чтобы тот более ничем не управлял ни в архиерейском доме, ни в церковном имуществе, но чтобы жил у себя дома, тихо и безмолвно, отдыхая от трудов; экономская же служба была поручена другому.

Освободившись от попечений и житейской суеты, Феофил начал пребывать в служении единому Богу. Но, не терпя вида богоугодной и беспечальной жизни Феофила, ненавистник рода человеческого, диавол, вооружился против него всеми своим коварствами и начал смущать его то собственными помыслами, то посредством других людей, тихо нашептывая ему: «Обесчестил тебя епископ, не помня великих трудов твоих; унизил он тебя, предпочтя тебе худшего, неискусного, недостойного; отдал он тебя на посмеяние и поругание людям».

И стал Феофил, сначала понемногу, внимать этим бесовским наветам и помышлениям, а потом начал всё больше и больше рассуждать об этом сам с собою или с друзьями и горько сетовать. Наконец, коварство врага довело его до того, что, забыв обычное ему упование на Бога, он начал изнемогать в малодушии и печали и пришел в отчаяние. Ему казалось, что все над ним смеются и насмехаются, что уже никто больше не уважает его; он стал стыдиться выходить из дому в люди. В его сердце разгорелось неодолимое желание прежней власти и управления церковным имуществом; день и ночь думал он об этом, смущал себя помыслами и размышлял, каким бы способом вернуть свое прежнее положение, чтобы враги не радовались больше его унижению.

За такое желание и другие неугодные Богу мысли отступила от сердца его благодать Божия, без которой он пришел, наконец, в крайнее отчаяние и начал искать помощи в волшебстве и в бесах. Не захотевший сначала принять епископского сана, он стал теперь стремиться к гораздо меньшей власти. Так попустил ему Бог за то, что он воспринял в сердце злые помышления и сатанинский совет.

В том городе жил некий еврей, сын погибели, знаменитый волхв, чародей и обманщик. Он был настоящим служителем диавола и многих вводил в погибель. Феофил ночью отправился к этому волхву и, придя к его дому, стал стучать в ворота. Волхв вышел посмотреть, кто стучит и, увидав Феофила, пришел в ужас. Удивленный (так как он знал его), он попросил его войти в дом и, когда Феофил вошел, спросил его:

– По какой причине, господин мой, взял ты на себя труд, – ночью прийти ко мне, худому и недостойному?

Феофил же в ответ бросился к его ногам и, умоляя его, сказал:

– Если можешь помочь, то помоги мне и не отвергни меня в моей великой печали.

Затем он подробно рассказал всё волхву, как опечалил его епископ, отняв у него управление, как отдал его на поругание людям, предпочтя ему худшего, а его отставив от службы; он обещал волхву богатую награду, если тот ему поможет и возвратит прежний почет. Тогда богоненавистный еврейский волхв ответил ему:

– Не сетуй об этом, господин мой, но радостно и с благой надеждой возвратись домой; в следующую же ночь прийди ко мне в этот час, и я отведу тебя к моему повелителю, а тот уже во всём тебе поможет.

Услыхав от волхва этот ответ, окаянный (в это время) Феофил сильно обрадовался и возвратился к себе полный гибельной надежды.

Прошел день и снова наступила ночь. В полночь, по повелению волхва, Феофил явился к нему. Волхв отвел его на ипподром, – место, где происходили конские состязания, и сказал ему:

– Если увидишь какое-нибудь видение, или услышишь какой-нибудь голос, то не пугайся и не осеняй себя крестным знамением; крест ни в чем не помогает людям: это достойный смеха христианский обман.

Феофил во всём согласился с ним и обещал не ограждаться крестом; тогда волхв тотчас же показал ему в видении множество разных необыкновенных лиц, украшенных различными светлыми одеждами и с зажженными свечами в руках. Это были бесы; они выкрикивали похвалы своему князю, сатане; князь же тьмы сидел посреди их в гордости и призрачной славе. Тогда окаянный еврейский волхв взял Феофила за руку, ввел его в это гибельное собрание и приблизился с ним к князю.

– Зачем ты привел сюда к нам этого человека? – спросил волхва князь тьмы.

– Господин мой, – ответил богоненавистный еврей, – я привел его к тебе потому, что он, сильно оскорбленный своим епископом, просит у тебя помощи.

– Как могу я помочь тому, кто раб своего Бога? Если он на самом деле хочет стать моим рабом и войти в число моих слуг, то я так помогу ему, что он получит большую власть и честь, чем какие имел раньше, и будет могущественнее самого епископа.

– Слышишь ли, что говорит князь? – спросил тогда волхв Феофила.

– Слышу, – ответил тот, – и исполню всё, что он мне прикажет.

Сказав эти слова, он тотчас же, павши, поклонился сатане и стал целовать его ноги.

– Пусть отречется этот человек от так называемого Сына Марии, – сказал диавол волхву, – пусть отречется также и от Нее Самой, так как я сильно ненавижу их обоих. Отречение же пусть напишет собственноручно и подаст мне. После этого пусть он просит у меня, чего хочет, и получит просимое.

Выслушав это, Феофил ответил ему:

– Я исполню всё, что прикажешь, господин мой, только бы получить желаемое.

При этих словах коварный враг рода человеческого, диавол, простер к нему свои бесовские руки и, обняв Феофила, стал гладить его по бороде и целовать, прикладывая к его устам свои нечистые уста.

– Радуйся, мой искренний и верный друг, – сказал он ему.

И окаянный Феофил, утверждая свою дружбу с диаволом, отрекся от Христа, Спасителя нашего, и от Пречистой Богоматери; написав свое отречение на хартии, заранее приготовленной волхвом, и запечатав, он вручил ее князю тьмы. После этого они дружески обнялись, поцеловались и разошлись: князь тьмы со своими слугами стал невидим и удалился в свое место, в ад; а Феофил с евреем возвратились с ипподрома, оба радуясь своей погибели.

На следующее утро, по Божиему смотрению, как кажется, а не по старанию диавола, епископ, проснувшись, раскаялся, что отставил Феофила от экономской службы. Послав людей, чтобы снова призвать его к себе, в архиерейский дом, он с большими почестями возвел его в прежнюю должность, воздал ему двойную честь и вручил еще большую власть над церковным имуществом и над всеми делами. Сверх того, епископ в присутствии причта и граждан испросил у Феофила прощение.

– Прости меня, брат, – сказал он, – прости, я согрешил перед тобою, обесчестив твою святыню, когда поставил на твое место человека недостойного. Теперь я отставляю его, тебя же молю снова принять экономское управление.

С этого часа Феофил начал жить в своей прежней чести и власти, почитаемый выше всех, и заведуя всеми экономскими делами. Не только причт и граждане воздавали ему великие почести и со страхом повиновались, но и сам епископ возымел к нему уважение, а прежние враги со стыдом замолчали и начали смиренно искать его милостей.

В это время нечестивый и хитрый волхв часто навещал Феофила.

– Видишь ли, господин мой, – говорил он, – как я и мой князь помогли тебе по твоему желанию, и как скоро ты получил от нас помощь.

– Воистину получил. – отвечал Феофил, – и очень благодарю вас.

Прожив недолгое время в таком богоотступничестве, Феофил начал как бы пробуждаться от сна и приходить в себя, сознавая свою погибель. Создатель и Искупитель наш, Христос Бог не хотящий смерти грешных, но милостиво ожидающий их покаяний, вспомянул прежнюю добродетельную жизнь и труды Феофила, его многочисленные дела милосердия, заботы о нищих и вдовицах, воспитание сирот, защиту обижаемых, помощь всем, требовавшим помощи и всё множество его благодеяний. Не презирая Своего создания по Своей неизреченной благости, Господь явил на нем Свое милосердие ибо нет греха, побеждающего Его человеколюбие: тайным и Божественным Своим внушением, Он вложил в сердце Феофила мысль о покаянии и обращении.

Придя в чувство, Феофил начал размышлять, какое великое и ужасное совершил он злодеяние, отрекшись от Христа Бога и Пречистой Богоматери ради временной и ничтожной человеческой чести. Он начал страдать в душе, мысленно скорбеть и каяться, тяжко вздыхая из глубины сердечной, ударяя себя в грудь, горько плача и рыдая.

Тем временем еврейский волхв был схвачен правителем той страны, осужден законным судом на смерть за свои многочисленные чародейства и злодеяния и получил достойную по делам своим казнь: его сожгли живым.

Феофил же день и ночь плакал и рыдал, сокрушаясь сердцем, не принимая ни пищи, ни пития и не желая ни с кем беседовать. Затворившись наедине, он сетовал и скорбел.

– Горе мне, окаянному! Горе мне, погибшему! – восклицал он. – Что я сделал? В какую низвергся погибель? Куда теперь пойду, чтобы получить спасение? К кому прибегну, чтобы получить помилование? Ко Христу ли Богу? Но я отрекся от Него. К Богородице ли? Но я от Нее отказался. Я сделался рабом диавола и подписью скрепил свое рабство. Кто может вырвать из рук его мое рукописание? Кто поможет мне и избавит меня от его власти? Какая нужда была мне пойти к этому скверному и богомерзкому волхву, ввериться ему и вместе с ним предать себя вечному огню? Какую пользу получил я от этой временной чести? Что такое гордость и благоденствие этого суетного мира? Горе мне! Погиб я окаянный! Горе мне! Я заблудился и попал в сеть, от которой не знаю, как смогу избавиться! Горе мне! я лишил себя вечного света и пребываю во тьме! Не лучше ли мне было, когда меня отставили от экономской службы? Не лучше ли мне было, когда я жил беспечально и безмолвно? Зачем я захотел погрузить мою бедную душу в геенну ради временного и суетного людского почитания и тщетной славы? Сам я виновник своей погибели! Сам я убил себя, сам я предатель моей окаянной души! Горе мне! что я потерял! Горе мне! Как я обманулся! Горе мне! Что теперь делать? Горе мне! Что отвечу я Богу в день суда, когда всё станет явным и очевидным, когда праведные будут увенчаны, я же, окаянный, буду осужден вместе с сатаной, которому продался! Кого умолю я тогда помочь мне? Кто тогда помилует меня? Воистину никто! Горе моей окаянной и несчастной душе! Как отдалась ты адскому плену? Как ты себя погубила? Каким ужасным упала падением! В какие волны погрузила себя! К какому теперь прибегнешь пристанищу? Или к какому устремишься прибежищу? Горе мне, душа! Горе мне! Какое бедствие стряслось над тобой!

Долго рыдая и в отчаянии терзая свою душу скорбью и печалью, Феофил начал понемногу отдаваться надежде на Божие милосердие.

– Я отрекся от Господа моего Иисуса Христа, рожденного от Пречистой Девы Марии, – говорил он себе, – и не смею прибегнуть к Нему. Но, хотя я отрекся также и от родившей Его Богоматери, однако, обращусь к Ней, всей душой и всем сердцем припаду к Ее милосердию. Пойду в святой храм Пречистой Богородицы, паду перед Ее иконой, пребуду там в молитве к Ней, пока не умилостивлю Ее и не сподоблюсь Ее заступлением Божиего милосердия.

– Но какими устами начну я молиться к Ней, – продолжал он, – отвергшись от Нее моими скверными устами? Как начну мою исповедь? Каким сердцем, какою совестью и какою надеждою подвигну я на молитву мой нечестивый язык? Не знаю. Как стану просить прощения моим безмерным грехам? Боюсь, как бы сошедший с неба огонь не попалил меня окаянного, или земля, расступившись, не поглотила меня живым и не низвергла в адскую бездну. Но не отчаивайся до конца, душа моя, и воспрянь и постарайся избавиться от одержащего тебя зла, притеки к Матери Христовой и не посрамишься.

В одном уединенном месте города стояла маленькая церковь во имя Пречистой Богородицы, в которой служба отправлялась только по праздникам. В этой-то церкви и захотел Феофил затвориться для молитвы, предварительно освободившись от всех дел экономских и отложив все препятствия и житейские попечения. Затворившись в этой церкви и павши перед честной иконой пречистой Богоматери, он начал молиться к Ней, горько плача и рыдая. Никто не знал обо всем этом, кроме его верного слуги Евтихиана, который и описал жизнь Феофила.

Сорок дней и сорок ночей пробыл Феофил в церкви, постясь, исповедуясь, каясь, день и ночь непрестанно молясь и припадая к иконе Пресвятой Богородицы. По истечении же сорока дней, когда он в полночь молился, явилась преблагословенная Матерь Господа нашего, истинное спасение всего мира, прибежище рода человеческого и наша единственная надежда после Бога.

– О человек! – сказала Она ему. – Зачем ты так бесстыдно докучаешь мне, вопия и моля помочь тебе? Ведь ты сам отрекся от Сына Моего и от Меня! Как буду Я молить за тебя Моего Сына и Бога, чтобы Он простил тебя, раба диавола, отдавшегося ему своим рукописанием? Какими очами воззрю Я на пресветлое чело Господне, когда захочу молиться за тебя? Даже Я не могу терпеть бесчестия, наносимого Моему Сыну и Богу. Я могу простить тебе, о человек, в чем ты согрешил предо Мною, потому что Я весьма люблю род христианский, особенно же тех, кто с правою верой и теплой любовью притекает ко Мне и молится в храме Моем: тем Я всячески помогаю, принимаю в Мои объятия и слушаю их молитвы. Но оскорблений и досад, причиняемых вами Моему Сыну, Которого вы вторично распинаете вашими грехами, этого Я не могу ни видеть, ни слышать. Много нужно вам трудов, подвигов и сердечного сокрушения, чтобы умолить Его милосердие. Хотя Он и очень милосердый, но в то же время и праведный Судия, и грозный мститель, воздающий каждому по делам его.

Обрадованный видением Богородицы, Феофил немного ободрился.

– О Владычица моя преблагословенная! – воскликнул он, – Защитница рода человеческого, прибежище и спасение притекающих к Тебе! Знаю, воистину знаю, сколь жестоко я согрешил и прогневал Тебя и рожденного Тобою Бога. Но вижу много примеров людей, до меня прогневавших Сына Твоего и Бога нашего, которым было даровано прощение грехов ради их покаяния и исповеди. Если бы не было покаяния, то как бы Сын Твой пощадил ниневитян? (Ион. 2:1–11, 3:1–10) Если бы не было покаяния, то как бы Он сохранил блудницу Раав? (Иис.Нав. 6:24) Если бы не было покаяния, то как бы не только получил прощение, но и снова воспринял дар пророческий Давид, впавший в прелюбодеяние и убийство (2Цар. гл. 11) уже после получения дара? Если бы не было покаяния, то как бы после своего великого падения не только получил прощение, но и сподобился высочайшей чести, – быть поставленным в пастыри словесных овец Христовых (Ион. 21:15–17), святой верховный апостол Петр, столп Церкви, принявший от Бога ключи Царствия Небесного (Мф. 16:19), когда он не однажды и не дважды, но трижды отрекся от Господа, и затем начал горько плакать (Лк. 22:56–62). Если бы не было покаяния, то как бы Господь сделал евангелистом грабителя – мытаря? (Мф. 9:9) Если бы не было покаяния, то как бы святой Павел из гонителя стал избранным сосудом Христовым? (Деян. 9:1–20) Если бы не было покаяния, то как бы принял Господь Закхея (Лк. 19:1–10), старшину мытарей? Если бы не было покаяния, то как бы стал снова дорог отцу возвратившийся блудный сын? (Лк. 15:11–32) Если бы не было покаяния, то как бы получила прощение своим многим грехам плакавшая у ног Христовых блудница? (Лк. 7:36–50) Если бы не было покаяния, то как бы открылся рай разбойнику? (Лк. 23:39–43) Если бы не было покаяния, то как бы велел апостол принять коринфского грешника? (1Кор.5; 2 Кор. 2:1–8) Если бы не было покаяния, то как бы мог не только получить прощение своим великим злодеяниям, но и сподобиться мученического венца волхв Киприан, весь уподобившийся диаволу, рассекавший утробы беременных женщин ради своего волхвования и затем обращенный ко Христу праведной Юстиной? Имея столько великих примеров покаяния и взирая на безмерное милосердие Божие, покрывшее их, дерзнул и я, грешный, прибегнуть с покаянием к Твоему милосердию, всемилостивая Владычица: подай мне руку помощи и испроси у Сына Твоего и Бога нашего прощение моим тяжким грехам.

Когда Феофил произнес эти слова, Пречистая Дева Богородица, истинное прибежище грешных, надежда отчаивающихся и скорая помощь молящихся к Ней, сказала ему:

– Исповедуй, о человек, что рожденный Мною Сын Мой, Которого ты отрекся, воистину Христос Сын Бога Живого, имеющий прийти судить живых и мертвых, и тогда Я умолю Его о тебе и Он примет твое покаяние.

– О преблагословенная Владычица, – ответил Феофил, – как дерзну я, недостойный и окаянный, раскрыть мои скверные и нечистые уста, которыми я ради малой и суетной чести, отрекся от Сына Твоего и Бога моего, и от святого Креста Его, защитника души моей, и от святого крещения, и скрепил отречение отданным диаволу моим рукописанием.

– Ты уж только исповедай, – сказала ему Пречистая Богородица, – и не сомневайся в его милосердии; Он человеколюбив и милосерд и принимает слёзы истинно кающихся: для спасения рода человеческого, Он благоволил воплотиться от Меня и, будучи Богом, стал человеком.

Тогда Феофил со страхом и со стыдом, со смирением и сердечным сокрушением раскрыл уста и громко произнес:

– Верую, исповедую и славлю единого от Троицы, Господа нашего Иисуса Христа, Сына Бога Живого, прежде век несказанно рожденного от Отца, в конце же лет сошедшего с небес и воплотившегося ради спасения нашего от Духа Святого и от Тебя, Пресвятой Девы Марии, истинной Богородицы. Совершенный Бог и совершенный человек Он по Своей воле изволил пострадать за наши грехи и простер Свои пречистые руки на животворящем древе креста: пастырь добрый, Он душу положил за Своих овец, был погребен и воскрес, и с плотью, от Тебя, Пречистая Дева, принятой, восшел на небеса, и снова со славой придет на землю судить живых и мертвых. Исповедую всё это сердцем и устами и поклоняюсь Ему, Богу моему. Тебя же молю, Владычица! Не гнушайся мной скверным, не пренебреги моим грешным молением, не оставь меня окаянного, прельщенного злобным врагом и ввергнутого в погибель! Но умоли за меня Рожденного Тобою, чтобы Он простил мне мои великие грехи и избавил от погибели, дабы и я со всеми получившими прощение воспел и прославил безмерное милосердие Рожденного Тобою Бога нашего и Твое, преблагословенная Дева!

Приняв от него эти слова как бы некоторое удовлетворение за грех, так ответила ему Пречистая Богородица, источник милосердия, взыскание погибших, истинная и непрестанная ходатаица за нас к Богу и залог нашего спасения:

– Доверяя твоему покаянию ради крещения, которым ты крестился во Христа, и милосердствуя о тебе (ибо Я очень сострадаю всем страждущим), Я приступлю к Сыну и Богу Моему и помолюсь Ему, чтобы Он принял твое покаяние.

Сказав это, Пречистая Дева стала невидимой, и день уже начал рассветать.

О сколь счастлива была для грешника эта ночь, в течение которой он сподобился такого видения Пречистой Богородицы и немалой беседы с Ней!

Получив после этого видения некоторое облегчение своей печали и приращение надежды, Феофил пробыл еще три дня в плаче и молитве пред иконой Пресвятой Богоматери, взирая на нее, припадая к ней, ударяясь в землю головой и чая Богоспасающего его по молитвам Богородицы. По истечении же трех дней снова явилась ему наша надежда и прибежище – пренепорочная Матерь Господа. На этот раз, с радостным лицом взирая на Феофила своими светлыми очами, Она сказала:

– Человек Божий! Угодно покаяние твое милосердому Владыке Богу; принял Он слезы твои ради Меня и услышал твои молитвы. Смотри же теперь и сам, чтобы отныне сохранить правую веру в Него до дня твоей смерти.

– Воистину сохраню, Владычица моя преблагословенная, – ответил Феофил, – и не преступлю Твоего повеления. После Бога Ты мой покров и заступление, и на Тебя возлагаю всё мое упование и надежду. Знаю я, хорошо знаю, премилостивая Госпожа моя, что нет у людей другой помощи и другого покрова, кроме Тебя; никто из уповавших на Тебя не посрамился и никто из моливших Бога через Твое ходатайство не был оставлен. Потому и я, грешный, молю Твою неистощимую благость, врачующую нашу немощь: открой мне заблудшему и павшему в глубину зол, двери твоего милосердия, и повели отдать мне в руки окаянное рукописание, которое я, обманутый, дал сатане: он сильно смущает мою душу и я не могу утешиться от великой скорби, пока это рукописание находится у диавола.

Едва произнес он эти слова, как Пречистая Дева стала невидимой; Феофил же пробыл еще три дня в прилежной молитве, как и раньше. Затем он заснул, утомленный перенесенными трудами и в сонном видении узрел Пречистую Богоматерь, несущую ему хартию с его рукописанием. Проснувшись от радости, он не увидел Пречистой Девы, рукописание же свое он нашел запечатанное и целое, лежащее на груди. От радости и от ужаса он еще сильнее изнемог телом и сделался как бы полумертвым. Придя впоследствии в себя, о сколь великое он воздал благодарение милосердому Владыке Христу и милостивой Богоматери, своей помощнице и заступнице!

На следующее утро (а день был воскресный) он пошел в собор, где архиерей служил литургию. После чтения святого Евангелия, он приблизился к епископу, благословлявшему народ, и с плачем бросился к его ногам, упрашивая, чтобы его выслушали, ибо он хотел во всеуслышание принести свое покаяние. Затем он подробно рассказал всё случившееся с ним: как опечалило его устранение от обязанности эконома, как от печали он отрекся от Христа Бога и Пречистой Богоматери и рукописанием отдался сатане; как потом, постясь, молясь и плача, он увидел Пречистую Богородицу, беседовал с ней, получил прощение грехов, и как ему, наконец, было возвращено его рукописание. Рассказав всё это громко и подробно в присутствии народа и епископа, Феофил вручил последнему запечатанную хартию, данную им на себя сатане, и упросил его велеть прочесть ее вслух, чтобы все узнали его грех и прославили Божие милосердие, исходатайствованное Богородицей. Распечатав хартию, епископ отдал ее диакону, который стал на амвон и начал читать ее. И все удивлялись такому ужасному делу.

Таким образом, весь причт и народ, мужи и жены и малые дети, все узнали о том, что случилось с Феофилом, как он пал и восстал и получил обратно свое рукописание. Епископ же, обратившись к народу, громко сказал:

– Приидите все верные, прославим преблагого истинного Бога, Господа Иисуса Христа! Приидите благочестивые и любящие Бога и видите дивные чудеса! Приидите христолюбцы, и разумейте, что не хочет смерти грешных премилосердый Владыка наш, но ожидает их покаяния! Приидите и видите, правоверные, как много могут сделать сердечное сокрушение, вздохи и слезы! Кто не удивится, отцы и братия, великому и неизреченному терпению милостивого Бога! Кто не изумится Его безмерному милосердию и человеколюбию, являемому в нас грешных! Воистину чудо! Пророк Моисей после сорокадневного поста получил от Бога скрижали закона (Исх. 24:18, 31:18), а брат наш Феофил после сорокадневного поста получил свое рукописание, отнятое у сатаны силой Божией и ходатайством Божией Матери! Воспоем же и мы с ним, дети, благодарственную песнь Владыке, милосердо принявшему его покаяние, по предстательству пренепорочной Богородицы, Которая для людей есть мост к Богу, надежда отчаянных, прибежище бедствующих, истинная дверь, стучащим в нее грешникам отверзающая Свое милосердие и приносящая наши молитвы к рожденному от Нее Богу нашему. Что мне еще сказать ибо какую песнь воспеть для прославления Ее и Ее Сына? Воистину, чудны дела Твои, Господи, и никакого слова недостаточно для восхваления чудес Твоих! Воистину, «как многочисленны дела Твои, Господи! Все соделал Ты премудро» (Пс. 103:24). Воистину, теперь прилично повторить евангельское слово: «принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! Ибо этот» брат наш Феофил «был мертв и ожил, пропадал и нашелся» (Лк. 15:22–24). Пока епископ так говорил, Феофил лежал у ног его и плакал; протянув руку, епископ поднял его с земли. Феофил же, встав, стал просить его сжечь рукописание, но епископ велел ему сделать это самому, что Феофил и исполнил перед всеми. Глядя на сожжение нечестивой хартии, народ долго со слезами взывал:

– Господи, помилуй.

Велев народу, наконец, умолкнуть, епископ продолжал Божественную службу и, по совершении ее, причастил Феофила пречистых и животворящих Таин Тела и Крови Христовых. И тотчас же лицо Феофила просветилось, как солнце. Все видевшие изменение его лица прославили преблагого Бога, оправдывающего и освящающего кающихся грешников.

После всего этого Феофил пошел в ту церковь Пречистой Девы Богородицы, где он постился со слезами покаяния, сподобился Ее святого видения и получил прощение своих грехов: здесь он немного почил после трудов. Узнав, по прошествии трех дней, о приближении своей кончины, он сделал завещание относительно своего имущества, которое всё велел раздать нищим. Простившись затем с присутствовавшей братией, он предал свою праведную душу в руки Бога и Божией Матери. Его похоронили под святой иконой Пречистой Девы на месте, где он принес свое покаяние.

И прославилось в нем милосердие Христа Бога и Пречистой Богородицы, Которой вместе с Сыном Ее да будет от нас грешных, всегда требующих Ее помощи, честь, слава, поклонение, благодарение ныне и присно и во веки веков.

«Я же, смиренный и грешный Евтихиан (говорит написавший эту повесть), воспитанный в дому блаженного Феофила и ходатайством его удостоившийся стать причетником святой кафолической Церкви, – служа господину моему в его печали и скорби, и всюду последуя за ним, видевший своими очами его покаяние и своими ушами слышавший из уст его рассказ об этом: – истинно и правдиво описал всё на пользу благочестивых, во славу же Христа Бога нашего, славимого вовеки». Аминь.