Глава 2

Из сего дознаем, что Навуходоносор, начав царствовать, вскоре, и нимало не медля ополчился против Иудеев, в третий год царствования Иоакимова, и повелел Иоакиму вносить дань, взяв же пленников, отвел их в страну Ассирийскую. О времени сего свидетельствует и Пророк Иеремия, говоря так: слово, «еже бысть ко Иеремии на вся люди Иудины, в лето четвертое Иоакима сына Иосина, царя Иудина: то лето первое Навуходоносора царя Вавилонскаго» (Иер. 25, 1). Поэтому находим здесь, что царь Навуходоносор при Иоакиме, когда исполнялся третий год его царствования, сделал ополчение против Иудеев. Пророк же Иеремия, предлагая увещание свое народу в начале четвертого года, сказал, что это – первый год царю Навуходоносору. И блаженный Даниил, сказал, что первое пленение было в третий год царствования Иоакима царя иудейского, присовокупил теперь: «в лето второе, царства Навуходоносорова соние виде Навуходоносор», и присовокупил сие не без намерения, но чтобы мы в точности знали время. По сей причине и божественные Пророки, упоминая о царях, означают и число лет. Так «в лето второе царства Навуходоносорова, coние виде Навуходоносор, и ужасеся дух его, и сон его отступи от него».

Для разумеющих видно в этом Божие домостроительство: желая, чтобы Пророк Его сделал царю известным сон его, и в следствие сего царь приял благие и спасительные советы, Бог устрашает царя сном, отъемлет же памятование сна. Но как явно промышление Бога всяческих, так для всякого благочестивого видимо и безумие царя. Ибо не крайнее ли омрачение ума от других, требовать, чтобы вспомнили сон его? Однако же говорит Пророк:

Призванные «приидоша и сташа пред царем».

Прошение их подлинно сообразно было с разумом, но обещание кичливо; потому что не человеческого разума дело без содействия свыше истолковывать божественные откровения. По-сирски же говорили халдеи потому, что собраны были из разных народов, – у которых хотя у каждого был свой язык, но в общем употреблении у всех был язык сирский, – и хотели сим показать справедливость ответа. Но и сим не убедили горделивого царя, не требовать от людей того, что выше естества.

Это показывает не только дерзость и зверство, но и крайнее неразумие царя. Ибо крайний предел неразумия думать, что от угрозы бедствиями, или от обещания благ, прибудет у халдеев знания. Посему халдеи ответствовали ему:

Сознаем свое рабство, говорят, но сознаем и свое естество; истолковать сон, если узнаем его, в состоянии будем; сказать же сон, который тебе был открыт, и потом предан тобою забвению, мы не можем. Тем не менее этот суетный настаивал, требуя напомнить ему сон.

Упорно и безумно требование, заключающееся в сих словах, но обвинение весьма справедливо: хотите знать сон, говорит царь, чтобы, сообща составив какое-либо ложное толкование, по обыкновению ввести меня в обман, приняв в содействие продолжительность времени, и выждав время исполнения. Выслушав сие, халдеи (они, как вероятно, больше других имели пред царем дерзновения) дают решительный ответ, и совершенно отказываются напомнить ему сон.

Это – не что-либо возможное, как ты полагаешь; требуй от нас человеческого, а не того, что выше естества. Царствующим же всего паче прилично править царством справедливо, и требовать у подданных возможного; чего же требуешь ныне, требуешь не справедливо; потому что такое ведение свойственно не людям, обложенным плотью, но естеству бесплотному, в точности все знающему. Так сказано было халдеями, но сим предуказывалось, что и провозглашено после Даниилом. Поскольку халдеи сказали, что не людям, но богам свойственно знать сие: то богомудрый Даниил напоминает царю сон, весьма точно и ясно истолковывает оный, и научает царя, что такое ведение принадлежит не людям, пресмыкающимся по земле, и не богам несуществующим, а сотворившему все Богу. Но каждое из сих изречений будет иметь приличное истолкование на своем месте.

Мучителю, а не царю свойственно это упорство; оно явно незаконно и чуждо всякой справедливости; высокомеpиe и кичливость, присвоив себе власть, умышляют гибель и находящимся в подданстве Иудеям. Но божественный Даниил, увидев это неправедное избиение, спрашивает Apиoxa, которому поручено было совершить такое жестокое убийство:

Даниил, вероятно, не знал, и не был призываем в собрание мудрых вавилонских; потому что не прошли еще три года, в которые царь вавилонский повелел кормить их царскою пищею, чтобы, по истечении уреченного срока, ввести их к царю. А если Пророк рассказывал прежде сего, что они и вошли и, оказавшись лучшими, предпочтены другим: то никто да не удивляется сему; ибо, вознамерившись кончить тот рассказ, ясно показал он все, что было тогда; потом переходит уже к другому рассказу о том, что происходило в протекавшее между тем время. А что Даниил не был еще в числе имевших дерзновение пред царем, когда царь собрал мудрецов вавилонских, о сем свидетельствует незнание его о несправедливом избиении; потому что об оном спрашивал у Apиoxa, не зная о причине. И когда узнал, осмелился говорить царю и просить царя, дать ему малое время на то, чтобы открыть сон и найти истолкование. Потом Пророк открывает нам способ сего изыскания, не своей ища в этом славы, но нас призывая к подобной же тщательности.

Подлинно великое расстояние между истиною и ложью. Делатели лжи лишены Божия вспоможения, и водясь одними человеческими помыслами чуждыми благочестия, и говорят, и делают все к обольщению людей; питомцы же истины ничего не решаются ни сказать, ни сделать без помощи свыше: исполнение же прошении своих предоставляя над всем надзирающему Промыслу, пребывают недвижимы и непоколебимы, и не увлекаются туда и сюда, но свободны от бури человеческих помыслов. И сему свидетель богомудрый Даниил, который, не просив малое время на открытие сна, не в размышлениях провел оное, но в прошении и молитве, и не понадеялся на себя одного, но к обещанию в молитве пригласил и сверстников своих. И не обманулся он, в надежде.

Пророк во всем выказывает свою благопризнательность, и не просто слагает песнопение, но содержанием оного делает открытие сна, и говорит: непрестанно подобает песнословить присносущаго и вечного Бога, сей источник премудрости и разумения, – Бога, который правит всем по правоте и благости, переменою обстоятельств обличает непрочность человеческого благоденствия, и ясно показует всем могущество Свое. Ибо, поставляя царей, снова без труда низлагает их, и дав власть, отъемлет ее, когда восхочет. Он – податель и премудрости и разума, дает сие не просто всем, но желающим познать Его; как скоро восхочет, открывает никогда еще не являвшееся, но как бы в некоей глубине, скрываемое, потому что не пришло еще в бытие; и, как мысленный Свет, во свете живущий неприступном, в точности познает все сущее во тьме.

Таковы души благочестивых; они знают, что Бог – снабдитель в нуждах; к Его пристанищу притекают; и когда поданы им блага, не могут памятование о дарах предавать забвению, но песнопениями воздают благодетелю Богу. Достоин же замечания в сем божественном муж и скромный образ мыслей его о себе. Ибо, и творя молитву, в молитвенное общение принял он сверстников, и слагая хвалебную песнь за принятый им дар, снова упомянул о них, – не сказал: «возвестил ми еси», о чем я просил Тебя, но: «возвестил, ми еси, яже просихом у тебе». Сим Пророк заключил божественную песнь, и немедленно, говорит он,

И сие милосердие прилично Пророку; ибо восхотел не один с друзьями избавиться от несправедливого умервщления, но заботится и о спасении Халдеев, надеясь сим чудом и от нечестия избавить, и привести их к Богу всяческих.

И из сего опять ясно видим, что царь не видел еще опытов добродетели Данииловой. А если бы знал он Даниила, то Ариох не сказал бы неопределенно: «обретох мужа» от сынов плена Иудейского, «иже сказание царю возвестит».

Должно заметить и то, что Пророк, не всегда называет себя Валтасаром, а только когда говорит он с царем, который дал ему это имя. Между тем на вопрос: может ли возвестить царю сон и сказание его, ответил, говоря:

Чудное начало положил учению! Отринув сонм оных неразумных, и обнаружив их бессилие, изрек, что Бог – учитель откровения тайн; присовокупил же: «на небеси», отметая сим долу сущих и поклоняемых богов, и именем единственного числа отмещет множество богов несуществующих, а тем, что Бог пребывает, на небеси, показует, что долу видимые – не боги, но обман, производимый человеческим искусством.

Сей-то Бог «возвести царю Навуходоносору, имже подобает быти в последняя дни». Таковым пользуясь началом, снова благословением склоняет к благосклонности слух царев; ибо говорит: царю, во веки живи. Поскольку должен он сказать сон, присовокупить истолкование, и предсказать царю сокрушение царства; то, начиная речь, говорит: мое желание жить тебе всегда; поэтому не приписывай мне того, что открывает тебе сон. Потом говорит,

то есть, вот что видел ты ночью.

Возлежа на ложи, говорит Пророк, размышлял ты, вечно ли будешь жить, или по общему закону для людей подвергнешься смерти; желал же узнать и то, чего еще не было, и «Открываяй тайны возвести, имже подобает быти». Везде же Пророк проповедует единого Бога, отвергая прелесть многобожия: потом показывает скромность мыслей о себе самом; ибо говорит:

Сего откровения, говорит Пророк, сподобился я не потому, что премудрее всех людей, но чтобы ты знал, что желательно тебе знать; меня же, как слугу Своего, употребил Бог в служителя сего ведения. Так начинает он объяснение, и сперва сказует самый сон.

В приведенных словах Пророк дал видеть четыре вещества: золото, сребро, медь, железо; о глине же сказал, не как об отдельном веществе, но как о смешанном с железом; означает же сими веществами самые великие и всемирные царства, которые одно за другим обладали большею частью вселенной. Ибо явно, что были и другие царства, как видим и в настоящее время, но не видно, чтобы преобладали они над всеми, или над большею частью царств, напротив того обладают одними или двумя народами. Итак Пророк сказует, что первое из всех владычество принадлежало Ассириянам, или, что тоже, Вавилонянам; потому что те и другие – Ассирияне, но сперва имели столицу в Нине – город у Евреев называемом Ниневиею, а потом в Вавилоне. И что царство тех и других одно и тоже, о сем свидетельствует сам Пророк; ибо, толкуя сон, говорит: «глава златая ты еси, царю» (Дан.2:38). И блаженный Пророк Иеремия говорит: «чаша златая Вавилон в руце Господни, напояющи всю землю, от вина его пиша язы́цы, сего ради потрясошася;» и «внезапу паде Вавилон, и сокрушися» (Иер. 51, 7. 8). А если бы кроме сего было другое царство Ассирийское, древнейшее его, то каким бы веществом наименовал оное Пророк? Но и божественный Моисей свидетельствует, что сие действительно так. Ибо в Бытописании, сказав о Нимвроде, что был он «исполин ловец, пред Господем», присовокупил: «и бысть начало царства его Вавилон, Орех и Халани» (Быт.10, 9.10). И языческие писатели Вавилонян называют Ассириянами, до настоящего времени Персы царство сие именуют Ассириею. Посему первое вещество, именно золото, означает царство Ассириян и Вавилонян; главою же именует его Пророк, как бывшее первым. А второе, то есть серебро, есть царство Персов и Мидян, потому что Кир происходя от тех и других, по матери от Мидян, по отцу же от Персов, сокрушил царство Ассириян и Вавилонян, и перенес царскую власть к Персам. Пророк назвал его персями и мышцами, чтобы показать родство с двумя народами, потому что правою рукою означает род отцов, а левою – род матерний, и взаимная связь рук вверена персям, в которых заключено сердце, таибница помыслов, помыслом же совершаются и брачные договоры. Медью нарек Пророк царство Македонское, явившееся после Персидского, и также овладевшее всем. Уделил же ему чрево и стегна, означая чревом Александрову Монархию, а стегнами – по кончине его бывшее разделение царства. И железом нарек царство Римское, а оно преемственно следовало за Македонским. Пророк уделил ему голени, как части тела, находящаяся при конце всего тела, и способный носить на себе целое тело. А ступни ног назвал железными, самые же ноги вместе железными и скудельными; и дает сим разуметь, что не другое царство наступит, а тоже самое сделается слабее себя самого, и примешается к нему скудельная нетвердость. Применяет же к царствам различные вещества, означая различье не в чести, но в силе; потому что серебро связнее золота, медь тверже серебра, а железо в большей мере плотнее и самой меди. Поэтому разность не в чести, но в крепости и силе. Необходимо же исследовать, почему Пророк видел в теле соединение сих веществ; ибо ничто не открывается Богом всяческих без цели и напрасно. Образ тела имеет только наружный вид, но не действительность. А такова настоящая жизнь; она не имеет ничего прочного и постоянного. Потому и блаженный Павел взывал: «преходит образ мира сего» (1Кор. 7, 3); и в другом месте предлагает совет, говоря: «не сообразуйтесь веку сему» (Рим. 12, 2). И блаженный Давид, изобличая суетность человеческого благоденствия, говорит: «обаче всяческая суета всяк человек живый. Убо образом ходит человек: сокровиществует, и не весть, кому соберет я» (Псал. 38, 6, 7). Итак, поскольку и настоящая жизнь имеет быстрые перемены, потому что все видимое смертно, и временно, и скоротечно, и образ не имеет силы действительных вещей, но показывает один наружные облики царей, князей и подданных, сверх же сего и вид имеет удоборазрушимый; то Бог всяческих, вознамерившись горделивого оного царя научить суетности человеческого высокомерия, и вразумить, что все человеческое удобоизменяемо, весьма кстати представляет ему во сне образ тела, и части его разделяет по веществам, изображая тем частые одного за другим преемства царей, и всех удостоверяя, что Он един имеет державу непрекращающуюся, безначальную и бесконечную, одним словом: вечное царство. К сему блаженный Даниил, открывая остальную часть сна, присовокупляет:

Таково окончание сна. Истолкование же надлежит начать нам снизу. Посему спросим сперва: кто, наименованный камнем, и являющийся в начале малым, в последствии оказался весьма великим, и покрыл собою вселенную? Посему послушаем, что говорит Сам Бог устами Пророка Исаии: «се полагаю» в Сион «камень многоценен, краеуголен, честен, избран, во основание ему, и всяк веруяй в он непостыдится» (Ис. 28, 16). Послушем, что предвозвещает и взывает, блаженный Давид: «камень, егоже небрегоша зиждущии, сей бысть во главу угла» (Псал. 117, 22). Сие же свидетельство представил Иудеям и Сам Владыка Христос в священном Евангелии, говоря: «несте ли чли? камень, его же не в ряду сотвориша зиждущии, сей бысть во главу угла. От Господа бысть сие, и есть дивно во очию вашею» (Матф. 21, 42). И блаженный Петр в речи своей Иудеям, приводя пророчество Господне, говорит: «сей есть камень укоренный от вас зиждущих, бывый во главу угла» (Деян. 4, 11). И блаженный Павел говорит: «наздани бывше на основании Апостол и Пророк, сущу краеугольну самому Иисусу Христу» (Ефес. 2, 20); и в другом месте: «основания никто же может положити паче лежащаго, еже есть Иисус Христос» (1Кор. 3. 11); и еще: «пияху от, духовнаго камене, камень же бе Христос» (1Кор.10,3). Итак из ветхого и нового завета узнаем, что камнем наименован Господь наш Иисус Христос.

Ибо Он «отсечеся от горы без рук», родившись от Девы без общения брачного. Божественное же писание нередко сверхъестественное рождение называет сечением из камня. Исаия, напоминая Иудеям о сверхъестественном рождении от Авраама, сказал: «воззрите на твердый камень, из негоже изсечени бысте» (Ис. 51, 1). Посему род Давидов есть гора, и Христос по человечеству – камень, отсекшийся не по закону естества. Он, древле представляясь малым, по причине естества, в какое облекся, внезапно оказался весьма великою горою, наполнив целую вселенную; потому что «наполнися вся земля ведения Господня, яко вода многа покры море» (Ис.11, 9). Он ударит «тело в нозе скуделны и железны», то есть, положит конец последнему царству, сделает, что оно исчезнет, уничтожится; потому что за сим царством не последует преемственно другого царства, но Господь откроет свое царство, и соделает оное для всех явным. Всех же оных царей и самая память исчезнет, подобно праху, поднимающемуся с гумна и развеваемому ветром. Так Пророк, сказав царю весь сон, присовокупил:

Не из лести сказал это Пророк, но употребил обычное именование; потому что под державою царя были все народоправители, именуемые царями.

Не человеческою силою, говорит Пророк, преодолел ты всех, но силою Бога, имеющего небесное царство, давшего тебе сию власть владычествовать над людьми, живущими «во всяком месте», и царствовать.

Зверями называет зверонравно живущих варваров, а птицами – тех, которые украшены благоразумием, выше прочих людей, и парят умом горе. Над всеми ими, говорит Пророк, Бог поставил тебя царем.

Посему «ты еси глава златая», то есть, царство твое; потому что Пророк говорит не о лице, но о самом царстве, И по кончине Навуходоносора царствовал у Вавилонян Евилмеродах, а после него Валтасар. А если о лице Навуходоносора сказал Пророк: «ты еси глава златая;» то как разуметь слова: «последи тебе востанет царство другое, меншее тебе?» Ибо сим указывает Пророк не на царствование сыновей его, но на царство Персидское. Посему «глава златая» – не сам Навуходоносор, но все царство Ассириян или Вавилонян.

царство Персидское. Пророк же называет его меньшим, не как слабейшее, по как второе.

Разумеет царство Македонское; соодолел же всей земли Александр, сын Филиппов, в двенадцать лет царствования покоривший всех людей.

Разумеет Пророк царство Римское, которое было самое сильное, и можно сказать, преодолело все народы, со всех собирало налоги и дани. Выражая это, Пророк употребил слово: «истончит», а под словом: «истнит" разумел покорность, благочестие и узаконенные гражданские постановления.

Пророк назвал царство иным не по роду, но по качеству силы. А если бы разумел иное по роду, то назвал бы его пятым, как поименовал третье и четвертое. Но поскольку знал, что конец железного царства будет слабее, то весьма справедливо, по причине сей слабости, употребил слово: «ино». Ибо выше показал его весьма сильным, а таково было его начало. Впрочем не говорит Пророк, что конец его будет совершенно слаб. Сказано: «от корене железна будет в нем, якоже видел еси железо смешено с глиною».

Сие не имеет нужды в нашем толковании, потому что истолковывает сам Пророк, и говорит:

К сему присовокупляет:

А сие показывает, что не другое это царство кроме, железного, но тоже самое пришедшее в ослабление, и одна часть его крепка, а часть расслаблена. Однако же узы родства связуют слабую часть с крепкою. Ибо сие означают слова: «смешени будут в племени человечи». Будет некоторое смещение посредством брачных союзов между теми и другими; однако же раздор извратит права родства; потому что не будет привязанности друг к другу, как и железо не смешивается с глиною. Так понимаем мы толкование богомудрого Даниила. Но надобно выставить на вид мнения иных, прежде нас толковавших это; в таком случае, яснее видна будет истина. Итак утверждали некоторые из писателей, что четвертое царство, то есть железо, есть Александр Македонский, а ноги и персты ножные, составленные из железа и глины, – после него царствовавшие Македоняне, Птоломеи, Селевки, Антиохи, Димитрии, из которых, одни слабо, а другие весьма мужественно владели державою, и посредством браков вступали в родство. Но им должно было знать, во-первых, что золотою главою Пророк назвал самого Навуходоносора, то есть, царство Вавилонское или Ассирийскоеe, и за ним по преемству следовало царство вместе Персидское и Мидийское, потому что Кир происходил от обоих народов, и обладая теми и другими, по сокрушении царства Вавилонского, воцарился над Персами. Царство же Персидское, то есть, второе, сокрушил Александр Македонский, и он, как сказал блаженный Даниил, соодолел «всей земли». Сие-то царство наименовал Пророк третьим; за ним по преемству следовало не другое какое царство, а Римское. Посему толкователям прежде всего надлежало из числа царств и из указанных обстоятельств уразуметь и дознать, что царство Македонское, то есть медь, есть третье, а царство Римское, то есть железо, – четвертое. Если же казалось им это весьма не ясным, то должно было судить о всем пророчестве, по концу онаго. Ибо Пророк вслед за тем, как указал на слабый и скудельный конец железного царства, присовокупил:

то есть тех, в которых была смесь глины и железа, и которые вступали во взаимное родство, но от родства не приобретали единодушия.

«веки неразсыплется, и царство его людем иным не останется, истнит, и развеет, вся царства, тое же станет, во веки».

Сие прямо показывает конец дел настоящих и нескончаемость царства небесного. Ибо, когда железное царство придет в изнеможение и допустит в себя примесь глины, тогда явится камень, отсекшийся без «рук", истнит и обратит совершенно в ничто глину, железо, медь, серебро и золото, а достойным царства даст царство не преемственное, вечное и нескончаемое. Ибо сказано: «во веки не разсыплется, и людем инем, не останется, истончит и истнит вся царства, тое же станете во веки». Если же кто спорит и не согласен понимать сие так; то пусть укажет что-либо вечное в делах человеческих, и какое-либо человеческое царство, которое не будет иметь конца. Ибо малосмысленно и крайне неразумно, ожидать скончания настоящего века и утверждать, что какое-либо царство в настоящей жизни будет нескончаемо. Если же и они также признают, что сими словами означается царство, какое от Бога дано будет достойным; то следует, что Пророк наименовал железом не Македонское царство, потому что во время его преобладания настоящая жизнь не прияла конца; напротив того царство Римское, разрушив царство Македонское, правит кормилом вселенной. Если же скажут, что сими словами означается первое пришествие Господа; то пусть докажут, что Римское владычество сокрушено вскоре по пришествии Спасителя нашего. Но находим совершенно противное: вместе, с рождением Спасителя оно усилилось, а не разрушилось. Ибо Владычнее рождество было в царствование Августа, а он второй был .царь, и всех людей, можно сказать, соделал своими подданными, написал, по евангельскому слову, «всю вселенную» (Лк. 2, 1), и узаконил вносить дань. Усилившееся при нем Римское царство стоит и доныне. Поэтому, если первое рождение Господа не сокрушило Римского владычества, то остается посему разуметь второе Его пришествие. Ибо прежде отсекшийся уже Камень без рук, соделавшись горою великою и покрыв вселенную, во второе Свое пришествие «ударит тело в нозе скудельны», то есть, явится при самом конце, железного царства, соделавшагося уже бессильным; и сокрушит и предаст забвению всякое владычество, достойным же дарует вечное Свое царство. Так истолковав сие, Даниил по необходимости присовокупил:

Удивления достойно попечение Бога всяческих о всех человеках; потому что и живущих в злочестии не оставляет без Своего о них Промысла, но и их удостаивает всякой о них попечительности, как и теперь сего зверонравного и злочестивого варвара не оставил пренебреженным, но сперва в откровениях показывает ему непрочность благополучия в настоящей жизни, и скоротечность самого царства, а также и то, что в человеческом благоденствии ничего нет постоянного, но все, на подобие цветов или лилий, увядает или опадает. И сего достаточно было, чтобы низложить его гордыню, его надменное высокомерие, и убедить думать о себе по человечески, ожидать конца и жизни и царству. Посему Бог оказывает в этом во-первых попечение о царе, а потом забвением сна обличает лживость волхвов и халдеев, показывает же истинность Своих служителей, и посредством мудрости служителей проявляет Божественную силу Свою, и привлекает к поклонению неведущих покланяться Ему, требующих себе от всех поклонения принуждает дает поклониться святым Его служителям. И сие показывает нам история. Ибо сказано:

Подумай, как много значит, что этот горделивец и безумец, почитавший себя богом (ибо к нему говорит Бог устами другого Пророка: «ты же человек еси а не Бог» (Иез. 28:2)), всех людей покоривший себе, покланяется пленному Иудею, занимающему место невольника, и думает, что чрез него покланяется Богу его. Ибо по сей причине повелел царь сей «дары и благовония возлияти ему», то есть, принести ему курение и фимиам. Дает же сим разуметь история, что царь приказал сделать это почитавшимся у них жрецами: потому что поклонившийся, конечно, сам принес бы благовония, если бы обычно ему было священнодействовать. Поскольку же прилично сие было, без сомнения, другим; то сам не решается делать того, что ему не принадлежало, приказывает же сделать это другим, кому именно было обычно. А чтобы не подать о себе мысли, что напрасно покланяется человеку, Навуходоносор говорит Даниилу:

Столько-то пользы оказал ему Правитель всяческих и сном и забвением сна. Во-первых, узнал собственную свою малость, а потом изведал бессилие богов, которым покланялся, сверх же сего известно ему стало могущество Сущаго Бога. Посему-то воззвал: «поистинне Бог ваш, той есть Бог богов и Господь царей, открываяй, тайны». Называет же Богом богов не в смысли божественного Писания, потому что божественное Писание именует богами удостоенных священства. Сказано: «богов да незлословиши, и князю людей твоих да не речеши зла» (Исх. 22, 28). A он нарек богами идолов, потому что еще не мог вполне сознать бессилие их, дознал впрочем разность. Потому и называет Бога всяческих и Богом богов и Господом царей. Так исповедав сие,

И сие свойственно Божией попечительности. Весьма великую пользу подданным приносит благочестие князя. Так поступал Владыка и с Иосифом; кратко описывая бывшее с ним и песнословя Промысл Божий, блаженный Давид, говорит: «посла пред ними человека, в раба продан бысть Иосиф» (Псал. 104, 17). Потом, исчислив постигшие его напасти, упомянув о темнице и узах, присовокупил: «посла царь, и разреши его князь людей, и отпусти его. Постави его господина дому своему, и князя всему стяжанию своему: наказати князи его яко себе, старцы его умудрити» (Псал. 104,20–22). Так и здесь соделал Правитель всяческих. Ибо, князем воевод и мудрых вавилонских поставив треблаженнаго Даниила, представил в нем образец благочестия и всякой добродетели. Однако же Пророк не согласился один воспользоваться своею честью, но сообщников в молитве приял в сообщники и чести. Ибо сказано:

И сие сходно с учением Апостола. Ибо говорит: «ныне пребывают вера, надежда, любы, три сия: больши же сих любы» (1Кор. 13, 13). И сей божественный Пророк возлюбил Бога от всего сердца, от всей души, от всей крепости, и от всей силы; возлюбив же пламенно, искренно веровал, и искренно уверовав, уповал получить Божию помощь; а получив, о чем уповал, оказал любовь к ближнему, и сверстников соделал причастниками в том, что получил сам. «А елика преднаписана быша, в наше наказание преднаписашася: да терпением и утешением Писаний, упование имамы» (Рим. 15, 4.) о Христе Иисусе, с Которым слава Отцу со Святым Духом во веки веков! Аминь.