Глава 1

Блаженный Иона изрек и другие пророчества; но не содержатся оные в сей книге. Знаем же о них из четвертой книги царств. Ибо об Иеровоаме, который, быв третьим от Ииуа, царствовал над десятью коленами, писание объявляет следующее: «той преврати предел Израиля от входа Емафова даже до моря западного, по глаголу Господа Бога Израилева, его же глагола рукою раба Своего Ионы сына Амафиина, Пророка, иже от Гефаховера» (4Цар.14:25). А сие же имя отцу Ионы находим и в пророчестве его. Ему-то Бог всяческих повелел идти в город Ниневию, и возвестить Ниневитянам за великое их беззаконие грядущую на них пагубу. Сказано:

То есть, совратились они в великие пороки, так что превзошли пределы долготерпения. Но Пророк, выслушав слова сии, послушанию предпочел бегство, и отважился бежать в Фарсис. О Фарсисе же, иные, по созвучию названия, заключали, что это Тарс; а иные утверждали, что так наименована Индия, не захотев вникнуть, что царство Ассирийское сопредельно Индийскому, обычно же бегущим от стран восточных идти на запад, и удаляющимся от стран южных поспешать на север. Притом же Иона пришел в Иоппию, приморской город в Палестине, чтобы оттуда плыть морем. А Иоппия находится при море, лежащем к западу; и этим морем не возможно на корабле пройти в Индию; потому что между сим нашим морем и морем Индийским лежит обширная твердая земля, частью обитаемая, частью же совершенно пустынная; на ней много весьма высоких гор, и за сими горами тот залив Чермного моря, с которым соединяется Индийское море. Но чтобы не подумал кто, будто бы своими рассуждениями извращаем истину, приведу священное писание свидетелем в том, что Фарсис есть Кархидон, первенствующий город Африки. Ибо у Пророка Исаии, где семидесятью сказано: «плачитеся корабли кархидонстии, яко погибе твердыня ваша» (Ис.23:14), Акила, Симмах и Феодотион вместо Кархидона поставили Фарсис; потому что имя сие читается в еврейском подлиннике. Так, когда и божественный Иезекииль делает упоминание о Кархидонянах: и в еврейском и сирском находим Фарсис. Руководствуясь же сим, утверждаем, что блаженный Иона предпринял бегство, не в Индию, но в Кархидон.

Решился же на оное, потому что, хотя как Пророк и знал, что Бог всяческих присущ повсюду, и ни одно место не лишено Его промышления, однако же предполагал, что являет Он Свое присутствие в одном только Иерусалиме. Причиною же бегства сего были и не леность, и не страх: а напротив того, знал он, какие источники милосердия изливая, правит всем Повелевший ему проповедовать, известно ему также было, что если Ниневитяне прибегнут к покаянию, то несомненно сподобятся Божия человеколюбия; а посему почел неприличным и пророчеству оказаться ложным, и ему вместо Пророка наименоваться лжецом. А к сему предположению подавала ему мысль самая проповедь об угрожающем наказании; ему представлялось, что Бог, если бы угодно Ему было наказать, не предвозвещал бы о том; угроза же наказанием конечно есть побуждение к покаянию. Сверх того предполагал Он, что благопокорность Ниневитян, поверивших человеку неизвестному и иноплеменному, послужит к обвинению Иудеев, которые тьмочисленным единоплеменным Пророкам, подтверждающим пророчества чудотворениями, постоянно пребывают непослушными и не получают от них никакой пользы. Посему-то Пророк не исполнил немедленно повеления, но предался бегству морем, думая, что весьма скоро избавится от такого служения. Дал же и плату за переезд морем, чтобы взыскание за неуплату не могло задержать его. Но Творец земли, моря и небес воздвигает на корабль бурю, облагает его узами волн. И когда все другие корабли неслись попутными ветрами, около этого одного была на море буря, и кипело волнение. И сие ясно открывает нам брошенный пловцами жребий; потому что, если бы это была общая для всех буря, то не вознамерились бы жребием дознавать причину бури. Но поскольку видели, что другие корабли безбедно рассекают морской хребет, а их корабль, не может устоять от треволнения, сперва обратились к молитвам, и каждый умолял Бога, какого признавал. Не находя же и в этом никакого пособия к спасению, будят одержимого сном Иону. А он, уязвляемый совестью, пораженный печалью, не вынося пронзающих его помыслов, придумал искать себе утешения во сне. И при таком смятении на корабле, когда от вне приражались волны, а внутри пловцы были в тревоге, Иона не просто предавался легкому сну, но погружен был в сон глубокий, и как сам извещает в писании своем, «храпляше» (Ион.1:5). Кормчий, разбудив Пророка, сперва понуждает его принести молитву Богу своему, не зная того, что бегство лишило его такого дерзновения. Поскольку же бедствие ни мало не прекращалось; то по жребию могли дознать, кто причиною бури, как вероятно, зная (потому что имели естественное ведение), что согрешающих ожидает взыскание, и за каждое преступление бываем достойным образом и наказаны. Когда же жребий стал обвинителем Пророка и свидетелем на него; и вводится он на судилище, пловцы исполняют должность судей, и требуют у Ионы отчета в прежней его жизни. Ибо говорят:

Так со всею точностью допрашивали Иону, желая в полной мере узнать, какая причина бури; поэтому-то приказывают сказать не только, откуда пустился в путь, и куда идет, но и от какого народа ведет род свой, чтобы по общим обычаям народа сего составить понятие о жизни человека. Посему в ответ на сие блаженный Иона сказал:

Чудный подлинно Пророк и достойный всяких похвал! Даже ожидая себе смертного приговора, делается он проповедником всемогущества Бога всяческих, называя Его Творцом и Владыкою всех. Поскольку большая часть тогдашних людей служили идолам, а Создателя всех не ведали; то блаженный Пророк, по необходимости, открывает Его не ведающим. Но он признается и в том, что было для него поводом к бегству, а именно, что, водясь неразумием, почел для себя возможным бежать от Того, о Ком знает, что Он Владыка и Творец не только земли и моря, но и небес.

Как же ты, говорят они, зная это и будучи поставлен других учить, решился бежать от Вездесущего Бога? Столько-то стыда не повиноваться Богу? И Пророк, и учитель других слышит укоризненный приговор от погруженных в невежество! Однако же, и слышав сказанные Пророком слова, сделав ему строгий выговор и изъявив свое негодование, не решаются пловцы произнести смертный приговор, но ждут, что бы сам он, как Пророк, объявил, что им делать. Ибо говорят:

Ибо буря стала еще сильнее после жребия. Тогда наконец блаженный Пророк, познав гнев Божий, сам себя осуждает на смерть. Ибо говорит:

Даже и сии слова услышав, пловцы не вдруг исполнили повеление, но медлили, ожидая, не уменьшится ли сколько нибудь опасность, и с помощью весел пытались достигнуть берега. Но как свирепость моря препятствовала сделать это, сперва в молитве испросив себе помилования, предают наконец Иону морю. Ибо говорят:

И ясно дознав, что приговор на него изречен Самим Богом, умоляют не подвергать наказанию исполняющих сей приговор. Ибо говорят: «не даждь на нас крове праведныя», то есть: да не будем мы наказаны, Владыка, за кровь неповинную. Таким образом, хотя улеглись воздымающиеся волны, как скоро Пророк отдан был морю, однако же самовидцы всего этого еще больший страх ощутили в душах своих; а потому по возвращении принесли жертвы Богу.