Глава 24

Извещает нас о времени, в которое царь вавилонский ополчился на Иерусалим. Но когда держал он в осаде город, Пророк взятым уже в плен предызображает угрожающие бедствия. Потому и Владыка, показывая нелживость пророчества, повелевает заметить день, в который враг начал приступать к городу, чтобы из конца событий и сделавшиеся уже пленниками, и осажденные дознали, что с самого начала предрек о них сие Бог, и что не силою врагов побеждены они, но наказаны за собственные свои грехи.

Пророку дается повеление после того, как заметит время, приточно и загадочно объявить, что будет с городом, чтобы слушатели, по неясности сказанного, тщательнее стали расспрашивать об этом, и с большею точностью дознали Божии провещания.

«Конобом» называет город, «влитою водою» – всякого рода бедствия, «разсечениями, голенью и рамом от избранных скотов» – князей, старейшин и иереев, живших в обилии, богатств и силе, и вдруг предаваемых бедствиям, костьми, употребляемыми на подгнещение, – живущих в бедности, которые прежде других преданы будут голоду, а огнем – царя вавилонского и его воинство. К сему присовокупляет Бог:

то есть от подложенного огня служившие подгнетом кости истреблены огнем, потому что жители сделались добычею голода, а избежавшие нападений голода приходят в самое крайнее бедствие, подвергаясь нападениям осаждающих.

Сим научает нас, что и выше конобом наименовал город, ядом же в конобе называет грех. Но вот самое сильное обвинение: и такой огонь бедствий не истребил яда в конобе. Сказанное же: «по удом его изнесе, не паде на нем жребий», означает, что никто не избежал постигших бедствий, и не было жребия одним погибнуть, а другим спастись, как бывало уже в бывшие прежде осады, но решительно все преданы были, кто голоду, кто моровой язве, а избежавшие этого, или убиты в сражениях, или, по взятии города, обращены в рабство. Открывает же и причину зол.

то есть потерпят же это в наказание за множество несправедливых убийств.

то есть не покрою беззаконий, на какие они отважились, но представлю их во всей наготе, и всем покажу, как кровь какую, не на землю изливаемую и землею поглощаемую, но извергаемую на гладкий камень, и на нем на всегда сохраняемую в обвинение отважившихся пролить ее:

«Возвеличу главню», говорит Бог, то есть увеличу начало бедствий, «умножу дрова», иначе сказать, доставлю много случаев и пищу огню бедствий, чтобы воспламенить этот огонь, и варимые мяса, то есть людей живущих в городе, довести до истаяния; одни будут истреблены голодом, наподобие пережженных костей, другие попалены всякого рода бедствиями, как разваренные «мяса». От сильного же напора огня истребится и юха, и все необходимо потребное и служащее поводом к прохладе, так что наконец от пребывания в огне и медь сама собою истает, и истребится вместе с ядом. Ибо, когда защитники города были побеждены, тогда город взят, разорен и предан огню. Однако же, говорит Бог, и после того, как постигло его столько бедствий, не освободился он от яда, но оставалась в нем наклонность ко греху. Посему присовокупляет:«многий яд его, посрамится яд его: в нечистоте твоей укроп» (Иез.24:12–13). В беззаконии своем, говорит Бог, произвел ты воскипение, возжег этот пламень огня, потому что много в тебе было греховного яда, который, будучи обнаружен в настоящее время, покроется стыдом.

Не захотев уврачевать язвы, не получишь прощения, и не воспользуешься очищением, пока не понесешь наказания за все законнопреступления. Потом нелживость сказанного доказывается качеством лица.

И исполнение сказанного непререкаемо:

Не будет того, чтобы одних освободил, а других предал, но всех подвергну угрожающим бедствиям. Доказывает же Бог и справедливость наказания.

И то же самое излагает пространнее:

Пороками сделался ты знаменит, говорит Бог, причиною же беззакония твоего то, что следуешь лукавым помыслам; сие и выразил, сказав: «по помыслом твоим, и по кровем твоим сужу тебе». Ибо, сперва помыслив, доброе ли то или худое, потом уже к помыслам присоединяем дело. После сего обращает пророчество на то и другое, и говорит:

«Желаниями очес» или «помышлениями» (ибо и так читается в некоторых списках) называет Бог жену Пророка, по смерти которой Пророк получает повеление не плакать и не сетовать, но стенать молча, хотя плач у него на чреслах. Ибо словом:«чресла» Бог выразил желание чадородия. Так и божественный Апостол, ведя речь о Левии, сказал: «еще бо во чреслех отчиих бяше, егда срете его Мелхиседек» (Евр. 7, 10), и благословил его. Почему и повелевается нам «препоясать чресла» (Ефес. 6, 14), чтобы укрощать пожелания и сдерживать их стремление. Поэтому, в намерении показать преизбыток страдания, справедливо сказал Бог: «стенание крове, чресл плач есть», то есть стенание и плач о смерти на чреслах у тебя. Однако же Пророк и при таком несчастии получает повеление не плакать.

Не твори человеческого плача. Потом показывает и способ.

Не дозволяй себе сделать что-либо такое, что обычно делать плачущим, то есть брить голову, ходить босыми ногами, принимать некое утешение на так называемых поминках. Вероятно же Пророк был и назореем. Ибо сказано: «да будут власи твои сплетени на тебе», да и выше повелено было пить ему не вино, но воду, а то и другое свойственно назореям.

Пророк служит неким прообразом Бога всяческих.

Поскольку народ израильский в чине невесты сочетался со Владыкою и его надлежало таким образом предать в рабство и на избиение, а храм Божий на сожжение, то Бог дает Пророка в некое прообразование будущего, и после того, как внезапно умерла у него жена, повелевает не плакать, не проливать слез, не принимать на себя печального вида, не вкушать и утешительной трапезы, но стенать молча, показывая, что и Сам Он не удостоит никакого человколюбия сопряженных с Ним, но впрочем наложит на них наказание против воли, потому что «не хощет смерти грешника, но еже обратитися и живу бытии ему» (Иез. 33, 11). Почему и Пророку повелевает стенать молча, в означение сим того, что и Бог против воли допускает постигающие народ бедствия, имея великую благость и ею склоняемый к человеколюбию, но чрезмерностью беззакония вынуждаемый наказать.

Делами моими, говорит, изобразил я вам пророчество, и собою самим предначертал вам будущее. Ибо как я, когда кончила жизнь супруга, не сделал ничего такого, что обыкновенно совершается над умершими: не сетовал, не проливал слез, не принимал на себя плачевного вида, так и вы, когда сыны и дщери ваши будут умерщвляемы и вторжением нечестивых варваров осквернится святой храм, которым до ныне величались и не переставали гордиться, а сверх этого испытаете тысячи других зол, – не будете иметь права сетовать, не получите дозволения сделать, что обычно, ни голову обрить, ни сапоги снять с ног, ни потоками слез облегчить бремя печали, ни вкусить утешительной трапезы, ни совершить что либо иное из обычного, и вспомните сделанное Пророком, и из окончания событий дознаете, что Пророк служил для вас как бы неким знамением, делами своими предрекая вам будущее.

Не в настоящее только время открой им это, но когда и в исполнение придет предсказание, святое предано будет нечестивым варварам, сыны и дщери будут умерщвлены, и придет кто-нибудь оттуда, извещая о случившемся, напоминая им о предсказании, ты никак не молчи, пусть дознают, что по Моему изволению и попущению совершилось это, и терпят они наказание за нечестия, и не от силы врагов, а по Моему справедливому гневу, потерпели все то, что пострадали они. После сего обращает, наконец, пророчество к живущим в соседстве с Израилем, и радующимся его несчастию, и первыми изводит на среду сынов аммонновых.