Глава 4

Здесь возвращение к тому месту, где говорится: «ныне, когда услышите глас Его» (Евр.3:7), а далее по порядку: «убоимся», чтобы и с нами не случилось то же. Слово «посему» поставлено для возобновления речи, прерванной длинным повторением.

То есть чтобы как-нибудь не лишиться совершенно возможности войти в этот обетованный покой. Смягчая и ослабляя свою речь, он не сказал: «чтобы не опоздал», но: «чтобы не оказался опоздавшим».

И мы получили благовестие относительно будущих благ, как и те прообразовательно о земле обетованной. Но оно будет совершенно бесполезно для нас, если мы так же не уверуем и не отложим всякое малодушие, подобно тому, как и тем слушание не принесло пользы. Обрати внимание на то, как по отношению к нам назвал дело благовестием, то есть обещанием будущих благ, и притом таких, которые даются в награду за победу: так по отношению к тем он назвал «словом слышанным».

То есть не соединенных чрез веру и не согласивших с теми, кто слышал, напротив удалившихся от них. Слышавшими называет здесь тех, кто уверовал; ибо они, действительно, могут назваться слышавшими. Святой Иоанн Златоуст под неслышавшими разумел сторонников Халева и Иисуса Навина, ибо они не приняли участия в восстании, не смешались, не возмутились и не погибли вместе с прочими восставшими, у которых у всех было одно мнение. С кем же это? С теми, которые слышали и не получили никакой пользы. Так сказал этот святой по великой и глубокой своей мудрости, мне же, недостойному, не дал уразуметь, в каком смысле сказал это.

Откуда видно, что войдем в покой мы, которые уверовали? Из того, что сказал Бог, что не уверовавшие не войдут. Это становится понятным из противопоставления: как для не уверовавших возмездием за их неверие служило то, что они не вошли в покой, так, напротив, мы, уверовавшие, получим в награду за свою веру то, что войдем.

Казалось бы, эта речь несообразна, но на самом деле не так: она говорит о том, что не может кто-нибудь сказать, что Давид говорит о покое субботнем. Ибо как говорит о нем, когда он был давно и когда мир с самого начала получил устроение? Ясно, что Давид говорит о каком-то другом покое. Этот покой относится к будущему, так как, очевидно, должны же кто-нибудь войти после этого. И подобно тому, как суббота в Писании называется покоем, и ничто не препятствовало, чтобы после этого покоем было названо вступление в обетованную землю; так и теперь ничто не препятствует, чтобы после этого древнего покоя был назван и будущий, разумею Царство Небесное, в которое не войдут не уверовавшие.

Всем этим старается показать, что Иисус Навин не мог ввести в этот покой, о котором речь и у Давида, и у нас теперь. Так как Навин не ввел, а Давид «после столь долгого времени» снова говорит: «не ожесточите сердец ваших», подобно отцам, которые вследствие неверия не вошли, и дает нам основание от противного заключать, что мы войдем, если уверуем. Очевидно, что это – покой будущий, и он ожидает нас. Ибо не о Палестине, без сомнения, говорил Давид: они тогда владели уже ею; также и не о седьмом дне речь: он был от сотворения мира. Следовательно, существует некоторый третий покой, – Царство Небесное, в который вводит истинный Иисус и вера в Него.

Не сказал: покой, но «субботство», употребивши собственно такое название, которое и радовало их слушателей и было вполне понятным для них. Так он называет Царство Небесное. Ибо как в субботу закон повелевал воздерживаться от всех плотских произвольных дел и священникам совершать одни только дела служения Богу и дела душеполезные: так и тогда все будет духовным и божественным, ничего плотского, ничего тягостного, где нет ни болезней, ни печалей, ни воздыхания. Послушай, что и сам он говорит.

Изъясняет, в каком смысле назвал такой покой «субботством». Потому что, говорит, и мы почиваем от дел своих, подобно тому, как и Бог, почивши от дел Своих по устроении мира, назвал день этот субботой. Ибо здесь и для праведников много труда, и борьбы, и всяких усилий в добродетели; а там нет заботы и нравственной добродетели, там неизмеримое наслаждение Богом. Итак, о чем желали они слышать, именно, что они избавятся от нынешних трудов, то и сказал, чтобы порадовать их.

После того как показал, что есть и третий покой, наконец побуждает их войти в него. Прекрасно сказал: «постараемся». Ибо вера сама по себе недостаточна для того, чтобы вводить в него, если с нею не соединяется и добрая жизнь.

«По тому же примеру» – как израильтяне. Ибо как они, хотя уже прошли большую часть пути и претерпели бедствия, однако за неверие пали, так и вы смотрите, как бы после стольких подвигов, которые вы выдержали, не пасть вам, не сохранив мужества до конца. Ибо это действительно значит пасть.

Как тогда, говорит, не война, не меч погубил тех, но слово Божие: ибо они падали сами собой, так же будет и с нами. Ибо то же самое слово как их наказало, так и нас накажет: оно всегда живет и не погибло. И в другом еще смысле сказал: «живо», чтобы ты, услышав слово, не почел его изречением пустым, он говорит: «живо», то есть существенно и действенно, и на какую бы душу ни пало, – причиняет удары. Заметь его приспособление, как он вспомнил о мече и ударе, обычных и известных нам, – и это для того, чтобы из этого показать нам превосходство силы слова Божия.

Говорит нечто страшное, или что слово Божие дух отделяет от души и оставляет ее лишенной происходящей от него святости, что Господь и назвал в Евангелии рассечением (Мф.24:51). Ибо, как царь с начальника, совершившего преступление, прежде снимает пояс и достоинство, и тогда уже наказывает, так и в этом случае человек лишается духовного достоинства, потом наказывается. Или что оно проникает и самые бестелесные существа. Некоторые поняли это слово, по моему мнению, несообразно с намерением самого апостола: что слово Божие, вошедши в душу, разделяет и расчленяет ее на части, делая ее способной к восприятию и содержанию тайны. Ибо, как стрела, рассекая тело, проникает таким образом в него, так и слово, если бы не разделило соединенные части души, то не могло бы войти в нее.

Чтобы, слыша о частях души, они не сделались беспечными в предположении, что это неизвестное наказание, предлагает и о телесных членах. Ибо более очевидное и открытое действует сильнее.

Здесь показывает божество Слова. Ибо Богу свойственно судить, то есть испытывать и ведать помышления. «Ибо», говорит, «Ты испытуешь сердца и утробы,... Боже» (Пс.7:10).

Не только, говорит, испытует и ведает сердца людей, но хотя бы ты указал на ангелов и архангелов, на херувимов и серафимов, все открыто пред Ним. Ничто не может укрыться от Его очей.

Чтобы нагляднее представить, каким образом все обнажено и явно пред лицом Слова Божия, он воспользовался переносным выражением, взятым от овец, когда с них сдирают кожу. Как у них, когда им отрубят голову, или вонзят нож в шею и заколют их, после снятия кожи открываются все внутренности: так и для Бога все открыто. Некоторые слово «открыто» (τετραχηλισμένα) поняли в смысле украшений с шеи, точнее, висящих на шее. А другие – в смысле того, что спускается вниз и наклоняет шею, чтобы нельзя было пристально смотреть на славу Судии и Бога вашего Иисуса Христа. Ты прими первое объяснение.

Ему, говорит, отдадим мы ответ и отчет в делах своих. Видишь, как он возвысил дело? Чтобы ты, услышав: «по тому же примеру», не подумал, что одно и то же наказание нам и израильтянам, показывает чрез это, что наше наказание страшнее.

Как бы на просьбу кого-нибудь подать нам совет, чтобы мы не пали духом и не предали малодушию, говорит, что достаточно и сказанного для научения нас страху и для того, чтобы сделать более твердыми. Но кроме того, мы еще имеем «Первосвященника», Который может помочь нам, если только мы держимся исповедания; ибо Он не малый и не случайный, а великий, – Он – Сын Божий. И не таков, как Моисей. Тот ни сам не вошел в покой, ни народа не ввел; а Этот, прошедши небеса, восседает со Отцом и может дать нам вход в небеса, и сделал нас наследниками обетованного покоя.

Не все приписывает Первосвященнику, но требует и от нас участия. Он может, но при условии, что и мы являемся достойными. О каком же исповедании говорит здесь? О том, что есть воскресение, есть воздаяние, и бесчисленные блага там, что Христос есть Бог. Будем же держаться этого исповедания. Не дадим ему иссякнуть в нас. Что мы исповедали в начале веры, то будем содержать твердо, и все страшное исчезнет.

Увещевая их со всей убедительностью, он в удостоверение своей речи говорит, что этот Первосвященник знает наше состояние, не так, как большинство первосвященников, которые не знают даже и того, что такое страдание; почему и не способны помогать страждущим. Напротив, наш Первосвященник все испытал, и после того, как испытал, восшел, чтобы быть способным «сострадать».

То есть Он подвергся гонению, оплеванию, клевете, изгнанию, наконец, распятию. Все это Он претерпел по подобию нашему, то есть подобно нам, однако кроме греха. Ибо Он вообще не совершил греха, и тогда, когда претерпел сие, не сказал и не сделал чего-либо греховного. Поэтому можете и вы, находясь в скорбях, соблюстись от греха. Итак, почему вы освобождены и избавлены? Некоторые выражение: «кроме греха» поняли в том смысле, что Он претерпел это, не за грехи подвергаясь наказанию.

Так как, говорит, мы имеем безгрешного Первосвященника, победившего мир, Который сказал: "дерзайте, ибо Я победил мир» (Ин.16:33), то мы должны приступать с дерзновением, то есть не с тягостным сознанием, без колебания, но с полной верой в Первосвященника. Ибо если мы и имеем грехи, зато Он безгрешен. И престол Его – престол благодати, а не суда; посему мы должны приступать с дерзновением, в надежде, что Он дарует нам все, чего мы желаем. Существует два престола; один ныне – престол благодати, и приступающие к нему получают по божественной благодати освобождение от грехов; другой – престол второго пришествия Иисуса Христа, уже не престол благодати, ибо тогда никто не получит прощения, а престол суда. О престоле напомнил для того, чтобы ты услышав, что Он есть Первосвященник, не подумал, будто Он стоит пред Богом. Ибо хотя, как человек, Он и называется Первосвященником по благословению и снисхождению к нам, однако Он и сидит на божественном престоле.

Если мы приступим теперь, то получим милость и благодать; ибо приступаем благовременно. Если же тогда приступим, то не получим; ибо тогда не будет престола благодати. Ныне сидит на нем Царь, подающий благодать; а тогда Он восстанет на суд, ибо сказано: «восстань, Боже, суди землю» (Пс.81:8).

«Да убоимся убо, да не когда оставлену обетованию внити в покой Его, явится кто от вас лишився». Давид, говорит Апостол, возвестил нам, что есть другой покой. Посему постараемся сподобиться оного, чтобы не потерпеть подобного тому, что потерпели евреи.

«Ибо нам благовествовано есть, якоже и онем: но не пользова онех слово слуха, не растворенное верою слышавших». Для спасения недостаточно слышания слов; ибо с верою надлежит принимать это и твердо хранить. Какую пользу принесло Божие обетование тем, которые приняли оное, но приняли не с верою, не положились на Божию силу и как бы не срастворились Божиими словесами?

«Входим бо в покой веровавшии, якоже рече: яко кляхся во гневе Моем, аще внидут в покой Мой». Апостол намеревается показать три наименованные в Божественном Писании покоя: первый – день седьмой, в который Бог совершил творение, второй – землю обетованную и третий – Небесное Царство. Старается же показать это из пророческого свидетельства, ибо говорит: «Если нет в действительности иного покоя, то почему же Бог приявшим второй покой повелевает не ожесточать сердец и угрожает наказанием, и делает напоминание пренебрегшим второй покой?» Перечисляет же их Апостол по порядку и начинает с первого – седьмого дня.

«Аще и делом от сложения мира бывшым». «Рече бо негде о седмем сице: и почи Бог в день седмый от всех дел Своих». Что об оном покое сказует божественный Давид, это, говорит Апостол, явно для всякого, потому что было сие за много родов до Давида, так как в день седьмой Бог всяческих совершил творение.

«И в сем паки: аще внидут в покой Мой». Впрочем, Пророк, и это зная ясно, тем не менее возвещает иной покой.

«Понеже убо лишени нецыи внити в него, и имже прежде благовествовано бе, не внидоша за непослушание»: «паки некий уставляет день, днесь, в Давиде глаголя, по толицех летех, якоже прежде глаголася: днесь, аще глас Его услышите, не ожесточите сердец ваших, якоже в прогневании». Потом, научая, что Пророк говорит сие не о Палестине, Апостол умозаключает:

«Аще бо бы онех Иисус упокоил, не бы о инем дни глаголал по сих». Не об оной земле, говорит Апостол, сказано у Пророка, потому что в оную землю ввел их Иисус Навин, в ней был и божественный Давид, когда возвещал сей покой. Потом продолжает умозаключение свое Апостол.

«Убо оставлено есть субботство людем Божиим». Сие читать должно не как вопрос, но как речь положительную. «Субботством» же назвал Апостол упокоение от дел, потому что «в день седмый почи Бог от всех дел Своих» (Быт.2:2), какие сотворил; в веке же грядущем будет жизнь беспечальная, свободная от трудов и забот. Посему Апостол «субботством» наименовал освобождение от дел телесных. Сие дают видеть и следующие за тем слова.

«Вшедый бо в покой Его, и той почи от дел своих, якоже от Своих» Бог. Как Бог всяческих, в день шестой довершив все творение, в седьмой день почил от дел мироздания, так исшедшие из этой жизни и вступившие в оную жизнь освободятся от настоящих трудов. Да и иудеям закон повелевал воздерживаться в субботу от дел телесных, прилагать же попечение об одних душах. Потом Апостол продолжает речь в виде совета.

«Потщимся убо внити в оный покой, да не кто в ту же притчу противления впадет». Кто живет в лености и не вожделевает наслаждаться обетованными благами, тот подлежать будет одним обвинениям с непокорными иудеями. После сего Апостол указывает на приводящее в трепет судилище.

«Живо бо слово Божие и действенно, и острейше паче всякаго меча обоюду остра, и проходящее даже до разделения души же и духа, членов же и мозгов, и судително помышлением и мыслем сердечным». «И несть тварь неявлена пред Ним, вся же нага и объявлена пред очима Его», к Нему же нам слово. Никто не может утаиться от нелицеприятного оного Судии; в точности знает Он все, даже движения самих помыслов. Знает совершенное во тьме, знает замышляемое втайне; не сокрыты от Него лукавые совещания души, обнажено пред Ним сокровенное. Выражение: «вся объявлена» (τετραχηλισμέvα – приготовлено к нанесению удара в гортань) «пред очима Его», употреблено в переносном смысле и взято с животных, закалаемых в жертву, которые лежат совершенно безгласными, потому что закланием отьемлется жизнь, а с жизнию и голос. Так и мы, судимые, говорит Апостол, увидим все, злочестиво или беззаконно нами сделанное, и молча примем приговор и наказание, как знающие правдивость оного.

Сие не одним евреям, но и всем нам написал божественный Апостол. Посему непрестанно надлежит иметь нам пред очами Божественное оное судилище, ужасаться и трепетать оного, тщательно сохранять Божественные заповеди и ожидать обетованного покоя, которого и сподобимся во Христе. Ему со Отцом, со Всесвятым Духом слава и велелепие ныне и всегда и во веки веков! Аминь.

«Имуще убо Архиереа велика, прошедшаго небеса, Иисуса Сына Божия, да держимся исповедания». В изъясненном прежде сего Апостол делает сличение того и другого и показал, что нам обетованный покой лучше обетованного иудеям. Ибо им обещал Бог обетованную землю, а нам – небо. А теперь начинает уже делать сравнение первосвященства и показывает, что гораздо выше и лучше левитского первосвященство по чину Мелхиседекову. Делает же сличение, опять употребляя увещательный образ речи, чтобы любителям жития по закону не показалось, будто бы восстает он на закон, а не истину защищает. Наименовал же Господа Иисуса Архиереем, как принесшего за нас жертву и подъявшего на Себе грех мира. Посему-то самому Господь наименован и Агнцем; ибо сказано: «Се, Агнец Божий, вземляй грехи мира» (Ин. 1, 29). Но и для самих любителей спорить явно, что это имена человеческие. Если же иные приняли их за именования Божества, то пусть назовут Его и "клятвою» (Гал. 3, 13), «и зраком раба» (Флп. 2, 7), и всем, тому подобным. А если ни одно из сих имен не свойственно Божию естеству, то остается понимать их как именования по Домостроительству. Ибо как говорится, что соделался человеком, восприяв естество человеческое, так называется нашим Архиереем, поколику Он человек. Сему научают нас и апостольские речения. Ибо Апостол показывает, что Христос прошел "небеса»; Божество же Владыки Христа имеет неописанное естество. Оно повсюду и всем присуще. Сему научил нас Сам Владыка, ибо говорит: «Никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе Сын человеческий, сый на небеси» (Ин. 3, 13). Так, когда был долу и беседовал с людьми, сказал, что Он и горе. Посему надлежало бы нам знать, что иные имена принадлежат к богословию и иные к учению о Домостроительстве. И божественный Апостол, показав нам, что великий наш Архиерей первый вошел в истинный покой и стал превыше небес, повелевает держаться исповедания. «Исповеданием» же наименовал нашу веру. Ибо исповедуем, что мы веруем «не только» в Отца и Сына и Святаго Духа, но и в воскресение мертвых, и в жизнь вечную, и в Царство Небесное.

«Не имамы бо Архиереа, не могуща спострадати немощем нашым, но искушена по всяческим по подобию, разве греха». Веровавшие подвергались в то время многим треволнениям искушений. Посему Апостол утешает их, научая, что наш Архиерей не только, как Бог, знает немощь нашего естества, но и, как человек, изведал на опыте наши страдания, пребыв непричастным одного только греха. Зная же, говорит Апостол, сию немощь нашу, Он подает помощь, соответственную оной, и, когда будет судить нас, по сей немощи произнесет и приговор.

«Да приступаем убо с дерзновением к престолу благодати, да приимем милость и благодать обряшем во благовременну помощь». Владыка Христос, как Бог, по естеству имеет царское достоинство, вечный престол, ибо сказано: «Престол Твой, Боже, в век века» (Пс. 44, 7), а как человек, «и святитель и посланник исповедания нашего» слышит: «Седи одесную Мене» (Пс. 109, 1). Сей-то престол божественный Апостол назвал «престолом благодати». Думаю же, что подразумевает и человеколюбие, с каким Христос будет судить. Ибо присовокупил и сие: «да приимем милость и благодать обрящем во благовременну помощь»; потому что, приступая к Нему в настоящей жизни и являя чистую и искреннюю веру, в день Суда улучим человеколюбие. Потом Апостол объявляет и причину священства, почему иные удостаиваются оного, и что прилично архиерею.