Глава 10

То есть будучи образом грядущих благ Нового Завета, которые Христос дарует принявшим этот Завет.

То есть не самую истину. Каких же вещей? Нашей жертвы, отпущения грехов. Ибо ветхозаветные вещи, будучи неясными, уподоблялись теневому очертанию: новозаветные же подобны изображению, то есть истине, так как они являются в блеске и совершенстве. Так объясняет св. Иоанн Златоуст. Не бесполезно же принять к сведению и то, что дает понять в этом месте Григорий Богослов. И в других словах, но особенно ясно в слове на Пасху, он говорит: законная Пасха – решительно утверждаю – была образом темнее образа. Таким образом, дает понять, что «тенью» у апостола называется закон; образом же – совершаемое ныне в Церкви, как отражение других более совершенных благ, которые получат в удел достойные в будущем веке; они-то у апостола называются теперь «вещами». Посему, как изображение чем-нибудь отличается от первообразной вещи, так и нынешние таинства отличаются от более совершенных вещей будущего века; и насколько очертание уступает образу, настолько и закон уступает Новому Завету.

Смысл этого места таков: если бы жертвы законные имели силу, то их не приносили бы всегда: однажды принесенные и оказавшие пользу, они прекратились бы. Но так как их приносили каждый год, постоянно, то ясно, что они не имели силы усовершить. И потому после первой жертвы приносили вторую, а затем еще третью. Подобно тому, как и между лекарствами действительны те, кои, будучи употреблены однажды, излечивают; те же, которые часто употребляются, тем самым показывают свое бессилие. Но спрашивается: что же? А мы разве не непрестанно приносим бескровные жертвы? Конечно, всегда; но мы совершаем воспоминание о смерти Христовой. И эта жертва – одна, а не много их, так как однажды была принесена. Мы постоянно приносим Одного и Того же Агнца, а лучше: совершаем воспоминание о том приношении, как бы ныне совершаемом. Следовательно, жертва – одна. Что же касается того, что жертва приносится во многих местах, то не много ли Христов? – нет, один – везде, и полный там, и здесь полный, одно Тело Его. И как приносимый во многих местах Он есть одно Тело, а не много тел; так и жертва одна. Ибо мы приносим ту жертву, которая тогда была принесена. Там же агнец, принесенный вчера, был другим, сравнительно с сегодняшним. И нынешний агнец приносился не для воспоминания о вчерашнем, но как сам по себе представляющий жертву. Итак, в каком смысле апостол говорит «теми же жертвами»? Жертвы были теми же, поскольку приносились одни и те же виды жертв, как например, сегодня агнец и завтра агнец, но они были различны по числу. Некоторые же говорили, что жертвы были теми же по способу приношения, то есть совершались чрез заклания, или всесожжение, по виду же различны, каковы овцы, быки, горлицы, голуби. Выражение δύναται – могут – хотя находится в списках с буквой ν, однако я нашел примечание, требующее его без буквы ν. «Закон», говорит, «имея тень будущих благ,... никогда не может сделать (δύναται) совершенными приходящих». И действительно, сообразуясь с грамматической точностью, необходимо Писание сохранять так, чтобы в нем не вышло погрешности. А так как в Писании нет ни одного слова о правилах речи, то мы и будем понимать его это место так, как содержат списки, именно: никогда не могут (δύναται), очевидно, приносящие, приступающих сделать совершенными.

Читай в вопросительной форме. Если бы, говорит, прекратились грехи, то разве не прекратились бы и самые приношения, так как нуждающиеся в их помощи получили бы ее в достаточной степени и не имели бы «никакого сознания грехов»? То есть ничто уже более из осознанного ими не требовало бы врачевания, в силу того, что однажды очищенное является излеченным.

Жертвы, говорит, ничего другого не производят, как только воспоминание грехов, то есть обличение. Они не доставляют прощения грехов, но тем, что их всегда приносят, показывают, что грехи народа остаются не отпущенными. Ибо если бы грехи были отпущены, то что за нужда была бы в жертвах? Сказав: «напоминается», он дал тебе понять, что жертвы совершались не ради последующих грехов, но и ради предшествующих, как, очевидно, не отпущенных. Ибо ежегодно, как говорится, за народ приносилась кровь тельцов. Посему, так как грехи были одни и те же, то и жертва приносилась та же самая. Однако нигде последующие грехи не были одними и теми же с предшествующими. Не ясно ли, что прежние грехи оставались неразрешенными, и потому всегда приносилась одна и та же жертва, подобно тому как одно и то же лекарство, будучи всегда употребляемо, показывает, что одна и та же болезнь всегда мучит больного.

Еще более делает сильной свою речь указанием на ничтожество приносимых жертв и на силу болезни, подобно тому, как если бы кто, опытный во врачебном искусстве, видя, что больному проказой предлагают траву, называемую меркуриальной (λινόζωστιν), сказал: невозможно исцелить проказу меркуриальной травой (пролеской).

Христос, входя в мир во плоти, говорит устами Давида. Цель у апостола здесь такова: так как он показал, что жертвы бессильны и бесполезны, то, чтобы кто-нибудь не сказал ему: зачем же иудеи еще совершают их? ибо тогда еще стоял у них храм и все законное исполнялось – почему же они не прекратились? – то теперь, раскрывая это, и говорит, что хотя жертвы по воле Божией и прекратились, но иудеи, склонные к честолюбию и всегда противящиеся Духу Святому, еще придерживались их. Показывает и то, что они были отвергнуты Богом пред воплощением Господа. И заметь, апостол на это обращает здесь внимание. Ибо не сказал: вошедши, но «входя в мир», чтобы показать, что и прежде, чем вошел, возненавидел их жертвы.

Очевидно, установленные законом. «Приношение» же здесь обозначает нечто отличное от «жертвы», и я думаю, что этим именно обозначаются бескровные жертвы.

То есть Ты определил, чтобы Тело Мое сделалось всесовершеннейшей жертвой.

Ни всесожжений, ни приношений за грехи «Ты не восхотел», не счел достойными принятия. Имена же жертв были различны, очевидно, в силу различных причин: одни – за грехи (Лев.4:3), другие – за погрешности (Лев.6:5), иные – о спасении (Числ.6:14), другие – о милости (Числ.6:5), иные – обетов (Лев.27:2–7), и еще иные – об очищении (Лев.14:32). Итак, все жертвы были отменены, так как Ты не восхотел жертвы и приношения.

Видишь ли, что жертвы были отвергнуты еще до воплощения? Ибо после того, как Ты отвергнул жертвы, тогда сказал Я – Христос: «вот, иду... исполнить волю Твою». Воля же Бога Отца – в том, чтобы Сын был заклан за мир, чтобы люди оправдались, но не чрез жертвы, а чрез смерть Сына Его. Ибо, говорит, «я возвещал правду Твою в собрании великом» (Пс.39:10). Потом, между прочим, говорит: «в начале книги написано о Мне». Так необходимо сочетать эти слова. «Началом книги» называет свиток закона или книгу Ветхого Завета. Итак, в этой книге написано о Моем пришествии и о том, что Я должен быть заклан за мир. Или «началом книги» называет начало книг Ветхого Завета. Ибо в первой книге Моисея, книге Бытия, когда говорит: «сотворим человека по образу Нашему» (Быт.1:26), дает разуметь о Божественности Христа.

Сам Павел изъясняет слова Давида. Ты спросишь: что же? Разве жертвы по закону не были по воле Божией? Правда, были по воле Божией, но обозначение воли – двоякое. Желает кто-нибудь чего-нибудь предпочтительно пред всем прочим, как Павел: «желаю, чтобы все люди были, как и я» (1Кор.7:7), то есть безбрачными. Желает кто-нибудь и по снисхождению, как тот же самый Павел: «я желаю, чтобы молодые вдовы вступали в брак» (1Тим.5:14) – это воля снисходительная. Чтобы не рассвирепели против Христа, – он и снизошел. Так и Бог прежде не хотел тука и крови, когда же увидел, что евреи, принося жертвы идолам, сильно придерживаются этих самых жертв, дозволил им приносить в честь Его жертву. Почему же Павел привел это свидетельство, имея бесчисленное множество других? По причине бесстыдства иудеев. Так как они говорили, что Древнее устройство разрушилось не вследствие своего несовершенства, но вследствие грехов приносящих жертвы, и выставляли на вид, что еще Исаия порицает грехи их, говоря: «ваши руки полны крови» (Ис.1:15), также и сам Давид, сказав: «не приму тельца из дома твоего» (Пс.49:9), далее присоединяет: «грешнику же говорит Бог» (Пс.49:16). Посему, так как это говорили наиболее честолюбивые из евреев, то Павел приводит свидетельство, в котором ветхозаветное учреждение само по себе считается отверженным от Бога по причине несовершенства его самого, а не за грехи народа. Ибо в 39-м псалме, из которого взято это свидетельство, пророк не упоминает о грехах народа. А что по этой именно причине он воспользовался указанным свидетельством, послушай его самого.

Что – «первое»? Жертвы. Что – «второе»? Воля Отца, то есть принесение в жертву на кресте тела Христова. Итак, те отменяются, чтобы установлено и утверждено было чрез заклание Христа приношение, какое восхотел Отец. Таким образом, жертвы отвергаются не за грехи приносящих, но по причине собственного их несовершенства.

По этой воле Отца, говорит, мы были освящены, освященные принесением тела Христова, бывшим «единократно»; ибо это должно быть подразумеваемо. Ибо мы, которые уверовали, что освящены принесением Единородного, освящены по воле Отца. Отсюда, не законные постановления составляют волю Божию, но приношение по Христу и освящение чрез это приношение.

Итак, стоять есть отличие служащего; сидеть же, как Христос, есть отличие того, кому служит.

Сам же Христос «одну», говорит, принес жертву, – собственное Свое тело, – за наши грехи, навсегда достаточную нам, чтобы не было нужды во второй.

Следовательно, Христос не только Первосвященник, но и Бог. После исполнения дела, ради которого Он по домостроительству и получил наименование Первосвященника, – Он, наконец, воссел, как Бог, ожидая, пока враги Его будут положены «в подножие ног Его». Враги же Его – это неверующие и демоны, которые и сами покорятся: то есть злоба их останется бессильной, так как они будут преданы огню неугасимому. А теперь пока Павел врагами называет преимущественно неверующих евреев, утешая верующих из иудеев, потерпевших бесчисленное множество мучений от них. Не унывайте, говорит, ибо восстающие ныне на вас будут покорены, или, лучше, будут попраны. И это, очевидно, потому, что Христос сидит одесную Отца. Так как это произошло, то и исполнится, по сказанному в псалмах. Почему же они не тотчас были «положены в подножие ног Его», то есть не были удалены из мира? Ради верующих, которые будут рождаться от них.

Совершенно, говорит, освободил от грехов освящаемых и помазуемых Кровию Его, чрез крещение в смерть. Так как все крещаемые соединяются подобием смерти Его, то ясно, что они освящаются Кровию Его.

Что свидетельствует? – то, что Он совершенно избавил нас от грехов «одним приношением», так что мы не имеем нужды во втором.

Видишь ли: Сам Бог свидетельствует, что Он даровал очищение грехов. Даровал же в то время, когда давал Новый Завет. Новый же Завет Он даровал и утвердил смертью Сына Своего, как было раньше показано (Евр.8).

Если за одну жертву было даровано отпущение грехов, то какая еще нужда после этого во второй жертве? Поэтому указывается, что мы, получив прощение грехов, были приведены в совершенство единым приношением Христа, и уж более не нуждаемся в другой жертве. Итак, иудейские жертвы не нужны и, будучи совершаемы по упорству, давно уже признаны бесполезными теми, кто ныне совершает их.

После того, как показал превосходство Первосвященника нашего пред ветхозаветными и приношения Христова пред жертвами по закону, и что чрез это приношение мы освободились от грехов, прерывает догматическое учение, давая отдых слушателю, и вполне благовременно переходит к нравственному учению. И только что упомянув об отпущении грехов, наконец убеждает, чтобы они более не впадали в них: «имея», говорит, «дерзновение», по причине отпущения грехов. Как грех причиняет стыд и неуверенность, так отпущение грехов дает смелость.

Так как нам отпущены были грехи, то мы и имеем дерзновение входить во святилище, то есть в небо.

То есть через кровь. Ибо, удостоившись через крест и кровь Христа прощения грехов, мы получили дерзновение.

Что касается до входа в Святилище, то Он Сам обновил нам путь, то есть Он Сам сделал путь новым, Сам начав его и Сам первый прошедши им. Вместо того, чтобы назвать путь новым – νέαν, назвал его πρόσφατον – недавним, открытым для наших времен. Похвалой для нас служит то, что мы удостоены того, чего не был удостоен Авраам; нам ныне отверсто небо. «Живым» назвал потому, что первый путь во Святилище, по закону, был смертоносным. Более уже тот путь не имеет места, но для принимающих его становится причиной смерти. Этот же (новый, – Прим. ред.) путь так ведет к жизни, что и сам живет и останется таким постоянно. Или под «живым» уразумей подобно «недавнему» (πρόσφατον), вместо нового и цветущего, как бы в противоположность входу в ветхозаветное Святилище: ибо тот путь – путь смерти.

Он обновил нам путь этот в небо плотью Своею: ибо когда она была вознесена на кресте и вознеслась, тогда открылось нам небесное. Поэтому и справедливо он назвал ее «завесой». Ибо в том и заключается отличительное свойство завесы, что когда она отнята, открывается то, что находится внутри.

Имея «Священника», очевидно, Христа, «дом» же – это мы, верующие (Евр.3:6), согласно следующим словам: «вселюсь в них и буду ходить в них» (2Кор.6:16, ср. Лев.26:12). Или, что, я думаю, лучше, – небо: ибо и то называет «Святилище», и говорит, что в нем служит Первосвященник, ходатайствуя о нас.

К чему? к вере и к духовному служению, или – к небу, где наш Первосвященник.

То есть с чуждым лукавства, нелицемерным по отношению к братьям, или не сомневающимся, нисколько не колеблющимся и не недоумевающим относительно будущих благ, и потому не впадающим в малодушие. Итак, продолжает.

Научает нас, под каким условием мы не впадаем в малодушие, а именно, если будем иметь полноту (πληροφορίαν) веры, то есть веру и твердую и совершеннейшую. Ибо можно веровать, но не вполне. Так, например, некоторые говорят, что воскресение для одних будет достоянием, а для других – нет; это не есть полная, напротив – несовершенная вера. Итак, да приступаем с полной верой. Так как ничто здесь не видимо, – ни храм, ни небо, ни Первосвященник – Христос, но скрыто от нас, как и в Ветхом Завете первосвященник, входя во Святая Святых, не был видим, то поэтому необходима вера полная и несомненная.

Сказав о вере, теперь показывает, что требуется не одна только вера, но и добродетельная жизнь. Иудеи окропляли тело, мы же сердца, чтобы не сознавать за собой ничего лукавого. Мы будем окроплены самой добродетелью, или благодатью Духа, отпустившего нам в купели грехи и укрепившего нас так, что, если постараемся, мы не впадаем уже более в грех.

Водой крещения. «Чистой» же, или делающей чистыми, или не имеющей примеси крови, как в древности с примесью пепла. Хотя благодать Духа в крещении и души очищает, однако Павел соединил здесь видимое с невидимым. По крайней мере, при самом совершении крещения для тела берется вода. Так как мы двойственны, то и очищение двоякое.

То есть твердо будем держать «упование», исповеданное нами. Ибо в начале веры мы уповали, что и сами взойдем на небо; и когда вступили в союз веры, мы исповедали, что веруем в воскресение мертвых и в жизнь вечную. Итак, будем держаться этого исповедания.

Дает силу, чтобы мы держались твердой надежды, особенно если мы размыслим о достоинстве «Обещавшего». Ибо «верен», то есть истинен Христос, сказавший: «где Я, там и слуга Мой будет» (Ин.12:26).

Указывает на совершенство любви. Ибо, говорит, «будем внимательны друг ко другу», то есть, будем смотреть, нет ли кого добродетельного, чтобы подражать такому, не для того, чтобы позавидовать, но чтобы найти себе большее поощрение к совершению тех же самых добрых дел, какие у него. Поощрение же это есть дело любви, а не зависти. Ибо, как железо острит железо, так и душа, общаясь с душой, возбуждает ее к тому же самому, однако в любви. Или и потому, что вы, обращаясь друг с другом, воспламеняетесь к тому, чтобы любить и быть любимыми.

Знает, что общее собрание рождает любовь, поэтому убеждает не оставлять собрания и не затевать отделений и противозаконных сходбищ, «ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф.18:20). Молитва Церкви даже разрешила Петра от уз и освободила его из темницы (Деян.12:5–10).

Здесь он делает упрек отделяющимся.

То есть друг друга утешая и друг друга наставляя, и научая, и убеждая. «Брат брату помогает и говорит: крепись!» (см. Ис. 41, 6).

Дня кончины. Ибо пока мы, говорит, еще не удаляемся из этого мира, зачем нам разделяться друг с другом? Это было утешением для них, уставших под гнетом испытаний, как и в другом месте говорит: «Господь близко, не заботьтесь ни о чем» (Флп.4:5–6).

Из наиболее полезного он убедил, что мы имеем дерзновение, что мы удостоены прощения; а теперь устрашает наиболее печальным. Смотри, как он снисходителен. «Произвольно грешим», говорит: как будто, если невольно согрешишь, то существует некое умеренное прощение. Заметь также: не сказал: согрешили, но «грешим», то есть нераскаянно пребываем во грехе. Так, если мы не будем пребывать во грехе, но обнаружим раскаяние, то будет прощение. Итак, где те, которые говорят, что здесь отвергается покаяние? «Получив познание истины» – разумеет или Христа, или все догматы.

Говорит это не для того, чтобы отвергнуть покаяние, как измыслили некоторые, но показывает, что нет второго крещения, а потому нет и второй смерти Христа. Смерть Христа он называет жертвой, как и в последующих словах. Ибо единой жертвой Он усовершил навеки: крещение наше изображает смерть Христа. Посему, как та едина смерть, так и это крещение едино. Итак, что же ты так бесстрашно согрешаешь, когда нет надежды, что ты без труда изгладишь грехи посредством крещения? Итак, вместо этого займись добрыми делами.

Смотри, как он как бы одушевил огонь. Как зверь раздраженный не успокаивается до тех пор, пока не схватит кого-нибудь и, пожрав, утолит ярость, так и тот огонь, как бы распаляемый ревностью на нарушителей заповедей Божиих и свирепея за них, кого схватит, того всегда пожирает. Ибо не сказал: готовый съесть, но «пожрать», очевидно, навечно. «Противниками» называет не только неверующих, но и верующих, однако поступающих против заповедей Божиих.

От менее важного доказывает справедливость будущего наказания, чтобы и его слову было больше веры. Закон называет Моисеевым, потому что он многое установил.

Связь речи такая: отвергся ли кто закона Моисеева, то при наличии двух или трех свидетелей «без милосердия наказывается смертью», то есть если бы двумя или тремя свидетелями было заявлено, что он нарушил закон.

Передает на суд самим, что мы обычно делаем по отношению к твердо всеми признаваемому, обращая слушателей в судей. Что же означает: «попирает»? То есть презирает. Как презираемых людей мы ставим ни во что, так и Христа, ставя ни во что, мы, таким образом, приходим к тому, что согрешаем. «И не почитает за святыню Кровь завета», то есть считает ее не лучше всего другого. «Завета», потому что ради нее был утвержден с нами завет, дающий нам наследие благ, как мы сказали выше. Это сказано о таинствах. Ибо, когда мы, приобщаясь Пречистого Тела и Крови, плоть, принявшую Тайны, погружаем в грязь телесной нечистоты, разве мы вместе с этим не попираем Сына Божия? Пыль земли не так недостойна Божественного Тела, как нечистота. Воспользуйся сказанным и против несториан. Они, считая Христа простым человеком, и Кровь Его мнят скверной, ничем не отличающейся от прочего.

Здесь показывает бесчувственность и неблагодарность, ибо, говорит, надлежало со страхом относиться к освящению, которого удостоен был в Крови.

Ибо недостойно распорядившийся дарованным благодеянием оскорбил Благодетеля. Не сделал ли Он тебя сыном Божиим? ты же делаешься рабом страстей. Не пришел ли Он, чтобы вселиться в тебя? ты же вводишь в себя диавола. Итак, не оскорбление ли это Духу?

Это сказал по связи, чтобы показать, что Господь принял на Себя «отмщение» грешникам. Ибо сказал это чрез пророка. Утешает также и тех, кто впадал в малодушие по причине искушений со стороны, притесняющих их иудеев. Он как бы так говорил: не падайте духом, у вас есть Отмститель и Воздаятель, Который живет вечно, Которого ни в каком случае не избегнут оскорбляющие вас. Вы впали в руки тех смертных людей, а они – в руки Бога вечно живого, от Которого они не скроются.

Итак мы не даром говорили, что слова «Мне отмщение» он прикровенно вводит для их утешения. Ибо вот, теперь яснее говорит с ними, убеждая их не выходить из терпения. Итак, говорит, не подражайте кому-нибудь другому, но сами себе. При начале веры вашей вы боролись; о борьбе этой вы всегда и вспоминайте, чтобы чрез беспечность не погубить того, чего вы прежде достигли путем борьбы. Заметь духовную мудрость: потрясши сначала души их напоминанием о геенне, теперь успокаивает их похвалами, но не льстя им, а убеждая их собственным их примером. Ибо большего вероятия заслуживает тот, кто советует кому-нибудь подражать себе самому и тем делам, которые он раньше совершил.

«Быв просвещены» – говорит или о крещении, или вообще о познании таинства и о благах, ожидавших верных. Ибо, когда вы были просвещены знанием будущего, вы столько претерпели. Не сказал: искушений, но выдержали подвиг, что служит выражением мужества и силы, и подлинно великий подвиг они выдержали.

Обрати внимание на похвалу. Именно, человек с благородной душой имеет потребность в том, чтобы претерпеть поношения, как пророк свидетельствует: «говорили мне всякий день: где Бог твой?» (Пс.41:4) и: «ибо не враг поносит меня, – это я перенес бы» (Пс.54:13); и: «не предавай меня на поругание безумному» (Пс.38:9). Впрочем, Иов вознегодовал против поношения, хотя все страдания переносил мужественно, как адамант. Если же поношение случится открыто и на глазах многих, то такое поношение требует еще более сильной души: это здесь он и обозначил выражением: «служа зрелищем». Размысли же, как велики были они, презрев ради Христа и славу, и богатство, – подвергаясь же обидам и сделавшись позором, то есть как бы будучи выставляемы на зрелище и претерпевая все это, быть может, от каких-нибудь низких и ничего не стоящих людей.

Вы, говорит, не только претерпевали ваши скорби, которые, казалось бы, были наведены на вас против вашей воли, но вы были настолько благородны, что сделались общниками апостолов, живущих так, то есть в скорбях и поношениях, и добровольно подвергли себя тому, чтобы вместе с ними претерпевать мучения и принять участие в их страданиях. Не сказал: меня одного, но вообще всех, для усиления похвалы их.

Вы не только в своих страданиях не нуждались в утешении, но и для других явились утешением, свидетель чего – я.

Сказав, между прочим, как они были общниками других, теперь снова говорит, как они переносили и собственные свои скорби. Быть ограбленным, – это большое дело; ибо вы ограблены были потому, что уверовали. Конечно, вы могли и не уверовать. «Приняли» же обозначает добровольное терпение, и то, что охотно избрали. Что же касается выражения: «с радостью», то оно приравнивает вас к апостолам; кои возвратились, радуясь, что подвергались бесчестью за имя Господне (Деян.5:41).

И это, говорит, вы делали с рассуждением, с пониманием и с верой. Ибо вы знали, что вы имеете лучшее и пребывающее имение, не гибнущее и не расхищаемое, как это.

Словом «не оставляйте» показывает, что они еще не отпали, однако нуждаются и в подкреплении, и в ограждении. Сказал же: «упования», потому что они, столько с терпением перенесшие ради Бога, имеют великое дерзновение.

Ибо вы исповедники, признавшие за лучшее иметь имение на небесах.

Вам не нужно ничего другого, кроме одного терпения: все прочее вы имеете, и вам не нужно ничего прикладывать.

Воля Божия – в том, чтобы мы терпели до конца. Ибо, говорит, «претерпевший же до конца спасется» (Мф.10:22). Апостол же убеждает их в этом подобно тому, как если кто, видя, что ратоборец, поборов всех состязателей, потом, не дожидаясь замедливших с наградами за победу, хочет уйти, не вынося жажды и зноя, говорит ему: исполнив все, подожди немного и получишь венки. Поборись и ты с промедлением венков, победи и ты это терпением.

Приводит пророка Аввакума, говорящего, что Судия близок, с целью воздать. Если же и Аввакум тогда говорил: «еще немного, очень немного, и Грядущий придет», то ясно, что теперь Он еще ближе. Выражение «очень немного» обозначает весьма непродолжительный промежуток времени.

Итак, нужно веровать, хотя мы будем и праведниками. Если же праведный «поколеблется», то есть подвергнется какому-нибудь сомнению и недоумению, или «поколеблется» – вместо: придет в уныние под влиянием искушений, то «не благоволит», то есть не радуется «душа Моя» о нем. Чья душа? Божия, по особенному способу выражения Писания, подобно как в следующем месте: «праздники ваши ненавидит душа Моя» (Ис.1:14), или: душа Христа.

Так как устрашил словами: «не благоволит... душа Моя», то говорит, что мы не из числа погибающих по причине «колебания» и впадения в малодушие или сомнение, но из числа твердых в вере, чтобы сохранить собственные души, то есть приобрести, сберечь и спасти. Ибо обладание, приобретение и есть «спасение».

«Сень бо имый закон грядущих благ, не самый образ вещей, на всякое лето темиже жертвами, ихже приносят выну, никогдаже может приступающих совершити. Вещами» называет Апостол будущую жизнь, а «образом вещей» – евангельское житие, "сению» же «образа вещей» – Ветхий Завет. Ибо образ яснее представляет первообразное; оттенок же образа слабее дает это видеть. Ему-то уподобил Апостол немощь Ветхого Завета. Ибо говорит: «Принося многие жертвы, и притом ежегодно, не могут совершити живущих по закону».

«Понеже престали бы быти приносимы, ни едину ктому имущым совесть о гресех служащым, единою очищенным». Посему-то приемлют они конец, как не имеющие силы соделать совесть чистою.

«Но в них воспоминание грехов на коеждо лето бывает». Апостол показал и немощь, и пользу закона, потому что хотя отъять грехов не может, но осуждает их, внушает страх и понуждает прибегать к благодати.

«Невозможно бо крови юнчей и козлей отпущати грехи». Ибо какого человекоубийцу или отцеубийцу освободила от ответственности кровь бессловесных? Посему-то и блаженный Давид взывал: «Яко аще бы восхотел еси жертвы, дал бых убо: всесожжения не благоволиши» (Пс. 50, 18). А божественный Апостол приводит и другое свидетельство.

«Темже входя в мир, глаголет: жертвы и приношения не восхотел еси, тело же совершил Ми еси»: «всесожжений такожде о гресе не благоволил еси». «Тогда рех: се, иду: в главизне книжней написася о Мне, еже сотворити волю Твою, Боже» (Пс. 39, 7–9). Потом Апостол толкует сие свидетельство.

«Выше глаголя: яко жертвы и приношения и всесожжений и такожде о гресех не восхотел еси, ниже благоволил еси: яже по закону приносятся». «Тогда рече: се, иду сотворити волю Твою, Боже». Показав, говорит Апостол, что неугодно Богу приношение в жертву бессловесных, указал потом на Себя и на предречения о пришествии Его, ибо сие выразил словами: «в главизне книжней написася о Мне». И еще то же говорит иначе.

«Отъемлет первое, да второе поставит». «Первым» назвал Апостол жертву бессловесных, а »вторым» – жертву словесную, принесенную Самим Христом.

«О нейже воли освящени есмы принесением тела Иисус Христова единою». Ясно показал Апостол, что воля Божия есть спасение людей. Сие изрек и Господь: «Се... есть воля... Отца Моего» (Ин. 6, 39), «да всяк веруяй в Меня не погибнет, но имать живот вечный» (Ин. 3, 16).

«И всяк убо священник стоит на всяк день служа и тыяжде множицею принося жертвы, яже никогдаже могут отъяти грехов». Ибо священникам повелено было приносить одни и те же непрерывные жертвы, однако же никогда не совершалось ими разрешение грехов.

«Он же едину о гресех принес жертву, всегда седит одесную Бога», «прочее ожидая, дóндеже положатся врази Его подножие ног Его!» «Единем бо приношением совершил есть во веки освящаемых». Там и множество жрецов, и множество жертв, а пользы никакой. А здесь Один и Тот же, и жрец и жертва, совершил разрешение грехов и не имеет нужды в другом служении, но соприсущ с родшим Его Отцом, ожидая конца настоящей жизни. Ибо тогда, как Богу и Владыке, поклонятся Ему все неприязненные. А враги Его: первый диавол, и полчище демонов; потом из иудеев и язычников не приявшие луча веры; после них и скопище еретиков, осмелившееся изрекать на Него хулы. Потом Апостол, намереваясь положить конец сему сличению, снова припоминает пророчество Иеремии и не сказывает имени Пророка, а дает разуметь вещавшего чрез Него Духа и говорит:

«Свидетелствует же нам и Дух Святый, по реченному бо прежде»: «сей завет, егоже завещаю к ним по днех онех, глаголет Господь, дая законы Моя на сердца их, и в помышлениих их напишу их»: «и грехов их и беззаконий их не имам помянути ктому» (ср. Иер. 31, 33–34). Потом чудно присовокупляет:

«А идеже отпущение сих, ктому несть приношения о гресех». Ибо оно излишне, когда даровано отпущение. Бог же обещал отпущение, ибо говорит: «грехов их и беззаконий их не имам помянути ктому». А сие совершено новым заветом, потому что и во всесвятом крещении приемлем отпущение грехов. Но в будущей жизни, когда даровано нам будет бессмертие, будем жить без всякого греха, так как грех не может тревожить соделавшихся бессмертными.

О, если бы и нам улучить сию жизнь! Улучим же, в настоящей жизни усердно возлюбив труды добродетели и ради ее прияв на себя подвиги. Будет же содействовать нам и Сам Владыка – Податель будущих благ. Ему и с Ним Отцу со Всесвятым Духом подобают слава и велелепие ныне и всегда и во веки веков! Аминь.

«Имуще убо дерзновение, братие, входити во святая кровию Иисуса, путем новым и живым», «егоже обновил есть нам завесою, сиречь плотию Своею», «и Иереа велика над домом Божиим»: «да приступаем со истинным сердцем во извещении веры». Сделав уже сличение, показав, что и покой сей гораздо лучше подзаконного, а также сопоставив одни с другими и священство и завет и дав видеть превосходство священства и завета нового, Апостол предлагает наконец наставление, убеждая держаться того, что выше. Словом же "святая» Апостол назвал небо, ибо так сказал прежде сего: «не в рукотворенная бо святая вниде Христос, ...но в самое небо» (Евр. 9, 24); и «путем во святая» нарек доблестную жизнь и воскресение из мертвых; «обновлением» пути – первое шествие «во святая», потому что Владыка, восстав из мертвых, первый восшел на небеса. Посему Апостол назвал «путь» и »новым» и «живым»: »новым», как в первый раз тогда открывшийся, а «живым», потому что прекращена смерть, ибо улучившим воскресение невозможно подпасть снова смерти. А »завесою» наименовал Апостол Владычнюю плоть, ибо чрез нее сподобляемся вшествия во Святое Святых. Как подзаконный архиерей чрез завесу входил во Святое Святых, иначе же войти ему было невозможно, так и уверовавшие в Господа чрез причащение Всесвятого Тела удостаиваются жительства на небесах. «Домом Божиим» Апостол нарек верных. По необходимости же прибавил: «во извещении веры». Поскольку и святилище скинии, и Жертва, и Первосвященник – все невидимо, созерцается же только верою, то посему смысл сказанного таков: так как показано, говорит Апостол, что под благодатию все гораздо выше бывшего под законом: и небо нам отверсто, и путь благолепен, и им первый прошел Сам Владыка Христос, то да приступаем с искренним расположением, веруя, что это действительно так, и всякому колебанию мыслей не давая места в душе. Сие-то Апостол назвал «извещением».

«Окроплени сердцы от совести лукавыя и измовени телесы водою чистою»: «да держим исповедание упования» неуклонно. И сие опять Апостол сказал сравнительно. Ибо по закону употребляли окропления и часто омывали тело; живущие же по новому завету всесвятым крещением очищают душу и соделывают совесть свободною от прежних скверн. Посему «кроплением» и «водою чистою» Апостол назвал божественное крещение, а «исповеданием упования» – веру в будущие блага.

«Верен бо есть Обещавый». Истинен давший обетование. Качеством же лица Апостол доказал твердость обетования.

«И да разумеваем друг друга в поощрении любве и добрых дел». Апостол говорит: «Будем взирать друг на друга, и каждый да поревнует преспеяниям ближнего». Ибо и железо изощряется железом, и камень, если тереть его камнем же, порождает пламень.

«Не оставляюще собрания своего, якоже есть неким обычай». Ибо дело любви – не разделение, но совершенное единение, так как и «собранием» назвал Апостол согласие. Дает же разуметь некоторых, как осмелившихся расторгнуть сие согласие.

«Но друг друга подвизающе, и толико паче, елико видите приближающийся день». Ибо с каждым днем делаемся более близкими к пришествию Владычнему. Так и в Послании к Римлянам Апостол сказал: «Ныне ближайшее нам спасение, нежели егда веровахом» (Рим. 13, 11). Потом устрашает их напоминанием о суде.

«Волею бо согрешающым нам по приятии разума истины, ктому о гресех не обретается жертва», «страшно же некое чаяние суда и огня ревность, поясти хотящаго сопротивныя». Но сим Апостол не покаяние отрицает, а говорит, что нет другой жертвы, потому что однажды заклан был за нас Владыка Христос. И слово "волею» употребил Апостол, научая, что сделанное против воли пользуется некоторым снисхождением. А «сопротивными» он назвал не только врагов истине, но и осмеливающихся идти вопреки Божественным законам. И неуместность сего доказывает опять сравнением с бывшим под законом.

«Отверглся кто закона Моисеова, без милосердия при двоих или триех свидетелех умирает». «Колико мните горшия сподобится муки, иже Сына Божия поправый, и кровь заветную скверну возмнив, еюже освятися, и Духа благодати укоривый?» Если нарушающий Моисеев закон, будучи уличен, предается смерти, то смотрите, скольких достоин смертей не чтущий Самого Бога Моисеева, пренебрегающий Честную Кровь, как обыкновенную, и ругающийся над самою благодатию Духа. Апостол опять в виде увещания показал различие, а именно: один – Сын, другой – раб; те жертвы – жертвы бессловесные, а сия – словесная и всесвятая. И закону противопоставил не закон, но «кровь» и »Духа», потому что ими доставляется нам спасение. Угрозу же подтверждает Апостол свидетельствами Писания.

«Вемы бо Рекшаго: Мне отмщение, Аз воздам, глаголет Господь». И паки: «судит Господь людем Своим» (Втор. 32, 35–36). Подкрепив же слово свое свидетельствами, определительно произносит угрозу.

«Страшно (есть) еже впасти в руце Бога живаго». Поскольку же сего, чем давал им разуметь их леность и нерадение о Божественном, достаточно было, чтобы опечалить их, то суровость сказанного Апостол срастворяет напоминанием о том, в чем оказали уже преспеяние, ибо ничто не возбуждает так к усердию, как воспоминание о собственных преспеяниях.

«Воспоминайте же первыя дни ваша, в нихже просветившеся, мног подвиг подъясте страданий», «ово убо, поношеньми и скорбьми позор бывше, ово же, общницы бывше живущым тако»: «ибо узам моим спострадасте и разграбление имений ваших с радостию приясте, ведяще имети себе имение на небесех пребывающее и лучшее». Хочу, чтобы привели вы себе на память те славные подвиги. Ибо, как скоро прияли свет Боговедения, одержали вы победу во многих славных борьбах, то сами подвергаясь злословию и осмеянию и с великим благодушием лишаясь имущества, то пребывая в общении с терпящими это и всякого рода оказывая им услуги. Все же это делали с усердием, потому что имели упование обетованных на небесах благ. Потом Апостол продолжает увещание.

«Не отлагайте убо дерзновения вашего». Ибо вследствие победы приобрели вы великое дерзновение. Указывает же Апостол и на награды за подвиги.

«Еже имать мздовоздаяние велико». Научает также, как можно получить сии награды.

«Терпения бо имате потребу, да волю Божию сотворше, приимете» каждый «обетование». Ибо награда равномерна труду, по делу уделяется и воздаяние. И ободряя их, как слишком нерадивых, потому что нападения противников были жестоки, указывает Апостол на приближающегося Подвигоположника, Который в непродолжительное время даст и венцы.

«Еще бо мало елико елико, Грядый приидет и не укоснит». Владыка близко, говорит Апостол, придет весьма скоро и за труды вознаградит небесными благами. И поскольку, вероятно, некоторые сомневались в этом, то Апостол кстати присовокупил:

«А праведный от веры жив будет» (Авв. 2, 4). Устами пророков, говорит он, сказал сие Бог. Почему и тогда, как имел еще силу закон, врачевство веры служило ко спасению.

«И аще обинется, не благоволит душа Моя о нем». «Обиновением» здесь названо сомнение.

«Мы же несмы обиновения в погибель, но веры в снабдение души». Ибо чрез веру делаемся своими Богу. Потом Апостол показывает и до закона, и под законом чрез веру соделавшихся боголюбивыми и славными. А сим вдруг достигает двоякой цели: и показывает силу веры, потому что в чем не успел закон, то совершила вера; и подает утешение упадающим духом, по причине восстания сопротивников, показывая, что все приобретшие приснопамятную славу шествовали по таковым волнам. И, во-первых, преподает нам самое определение веры.