Глава 10

Почему он опять скорбит? Если наступил первый год царствования Кира, то о чем он плачет, и притом все эти дни, хотя можно было скорбеть только один день? И опять он не слышит ничего о том, о чем молится. Он молится, мне кажется, о том, чтобы прекратились бед­ствия; но Бог не говорит ничего такого, а высказывает яснее тоже, что и прежде. Пророк молится, чтобы возвратились все иудеи, хотя и ожидали их великие бедствия и, хотя Бог хотел отвергнуть их отечество. И здесь Бог говорит это яснее и точнее. Заметь, что Даниил всегда удостаивается видения, только после поста. Когда надлежало узнать сон (Навуходоно­сора), предшествовал пост; когда являлся Гавриил, опять был пост, пепел и вретище; когда теперь является ангел, снова пост и молитва. Но посмотри, как он почти оправды­вается пред Даниилом.

Видишь ли, как я сказал, что он почти оправдывается пред проро­ком? «С первого дня», – говорит, я послан. Почему же медлил? «Но князь царства Персидского стоял против меня двадцать один день» (Дан. 10:13). Ты слышал, что «когда Всевышний давал уделы народам и расселял сынов человеческих, тогда поставил пределы народов по числу сынов Израилевых»(Втор.32:8)? Каждый народ имеет покровительствующего ангела, который желает быть сильнее других. «Я, Даниил, видел это видение», потому что не доста­точно было выслушать сказанные слова.

Видишь ли, что про­роки были наставляемы и иным образом? «И великой силы». Подлинно великой, если люди слабые преодолели того Антиоха, который одержал столько побед. «И истинно было это откровение». Это ска­зано потому, что могли этому не поверить. «Который назывался именем Валтасара». Пророк напоминает о прежних событиях, чтобы явиться достоверным. Вот он нарушил и пасху, так как пасха бывает в первый месяц, а он постился до двадцать четвер­того дня этого месяца. Пост его начинается в четырнадцатый день и продолжается от четырнадцатого до двадцать первого и еще два дня. Посмотри, как постановления закона уже отме­няются. Не страх ли заставил тебя бежать, Даниил? Нет говорит он. Заметь, где он видит видение: в пустыне, по­добно Моисею, потому что города исполнены шума и смятения. Так и Христос преображается на горе.

И «муж, облеченный в льняную одежду», может быть, священническую. Видение его, «как вид молнии». Как он являлся им в молнии? Для чего так является этот ангел? Не для того ли, чтобы пора­зить народ? Но какая от этого польза? Он является для того, чтобы убедить пророка не скорбеть о том, что ему многократно говорится одно и тоже: ангел свидетельствует о силе буду­щего; или для того, чтобы уверить пророка. И «глас речей его – как голос множества людей», – чтобы и этим устрашить.

Даниил лишается чувств и потом во время беседы опять изнемогает: вероятно, ангел только попускает это, а не сам делает его бессильным, потому что прежде он сказал: «мужайся», и он встал. Видишь ли, каков был внешний вид ангела? Не подумай, будто Даниил видел медь или золото. Кого мог бы так поразить вид их? А здесь везде свет. Так как я послан, говорит он, то предупреж­даю тебя только о том, что ты не потерял благодати. «Слова твои услышаны, и я пришел бы по словам твоим». Чего же он просил и о чем молился? Но ангел не говорит ему об этом и ни о чем подобном. Может быть, он хотел точно узнать время (избавления), то, что за ним последует. «Князь царства Персидского стоял против меня». Не о земном ли начальнике говорит он? Нет, потому что и в другом месте он говорит: «вот, придет князь Греции». Мне кажется, что этот князь не из числа начальников, или прави­телей народных, но из числа высших сил. Потом, когда другие ангелы не могли устоять против него, он и говорит об этом пророку. Иудеи, говорит, освобождены. Чего же ты еще просишь?

И «вот, Михаил, один из первых князей, пришел помочь мне, и я остался там при царях Персидских. А теперь я пришел возвестить тебе, что будет с народом твоим в последние времена». Почему Михаил не приходил ранее двадцати дней? Мне кажется, он хочет пока­зать пророку, что он просит недозволенного, противозаконного и трудного, как бы ставит в затруднение и ангелов. Потому и Михаил не тотчас, не в самом начале приходит на по­мощь, но впоследствии, чтобы внушить, что недостойны были возвращения (иудеи) жившие после. Ангелы оскорблены этим. «И я остался там» или для того, чтобы убедить, или воспрепятствовать. Но какой же ангел станет противиться, услы­шав, что Бог дарует благодать? Я думаю, что здесь дело представляется в чувственном образе, подобно тому, как в другом месте сказано: «кто увлек бы Ахава» (2Пар.18:19); и еще: «итак оставь Меня, да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их» (Исх.32:10). Пророк как бы удерживает Бога, – но ведь Он не терпит препятствий или принуждения. Так точно и здесь. И в дру­гом месте говорится: «отпусти Меня, ибо взошла заря» (Быт.32:26); и еще об ангеле и ослице: «если бы она не своротила от Меня» (Чис.22:33); и еще: «только лице его Я приму» (Иов.42:8). Следовательно, этим показывается не то, будто ангел проти­вится Богу, но только то, что ангелы оскорбляются. Такую силу имел Даниил!

И «я пришел возвестить тебе, что будет с народом твоим в последние времена». Посмотри, как он, оставив необходимое дело, оправ­дывается перед пророком. Даниил опять изнемогает, и опять ангел поднимает его и говорит: «теперь я возвращусь, чтобы бороться с князем Персидским; а когда я выйду, то вот, придет князь Греции». Может быть, он шел бороться с одним из противившихся ему из-за будущего, например действовавших против Ма­кедонии; впрочем, он еще не уверен в этом. Разве бывает у ангелов борьба и состязание за людей? Да, – потому что они много заботятся о людях. Он еще не был уверен, и как бы так сказал: я вынужден бороться с ним.

Я тот, говорит, который и тогда спас (иудеев). Чтобы кто-нибудь не ска­зал: для чего ты борешься? – что, если не победишь? – он го­ворит: нет; и тогда я защищал их. «И нет никого, кто поддерживал бы меня в том, кроме Михаила, князя вашего» (Дан. 10:21). Это говорит он для того, чтобы убедить пророка, что он не враг и не противник ему, но что пророк требует не­дозволенного; и не потому так говорит, будто он нуждается в помощниках. Что же? Очевидно, что он не был из чи­сла «князей». Потом он говорит обо всем подробно и указы­вает, откуда будут поражения. Далее возвещает о спасении и славе народа его в будущем.

Ты же, говорит, – «иди», потому что это будет спустя много времени. Следовательно, пророк пла­чет не о возвращении, но уже после возвращения плачет о возвратившихся.

Даниил написал нам историю о Виле. «Не думаешь ли ты, что Вил неживой бог? не видишь ли, сколько он ест и пьет каждый день?» (Дан. 14:6). Увы, вот какое доказательство и при­знак божества: он много ест и пьет! Даниил не возразил: разве это Бог, скажи мне? – потому что царь был слаб, но одержал полную победу. Он не сказал: я говорю тебе о Боге, сотворившем небо и землю; а ты мне представляешь ненасыт­ное чрево; это совершенно не свойственно Богу; Бог не алчет и не утомляется. Но пророк хочет победить не рассуждениями, а делами. Сам царь назначил наказание. Почему Вил ест не пред глазами присутствующих, а ночью? Как жрецы не сообразили, что они будут обличены чрез собственную их хи­трость? Когда устрояет Бог, тогда ничему не удивляйся. И «царь повелел умертвить», – говорит пророк (Дан. 14:22). Что он говорит еще о змие? Неужели кто-либо покланяется зверю? И его он умертвил. Ви­дишь ли, как были безрассудны, как слабы цари персидские? «Принужден был предать» (Дан. 14:30). За что он предал его, после столь блистательной победы? «Ангел Господень сказал Аввакуму, – говорится, – отнеси этот обед, который у тебя, в Вавилон к Даниилу» (Дан. 14:34). Посмотри на чудо. Разве невозможно было при­нести ему пищу из другого какого-нибудь места, а не из Иудеи? Так угодно было пророку, чтобы не поступать так же, как при евнухе, и не терпеть голода, считая пищу осквернен­ною. Как он узнал Аввакума? По сходству речи. Аввакум должен был сделаться вестником величайшего чуда для тех, которые находились в Иудее. Как человек не устрашился зверей? Он ел, а они постились. Пусть они не каса­лись тела праведника; но почему воздерживались от пищи? Как бы какой-нибудь намордник или узда удерживала их.