Глава 15

Удивительно неразумие книжников и фарисеев: они обличают Сына Божия в том, что Он не соблюдает человеческих преданий и предписаний.

Конечно, руки, т. е. дела, должны быть умываемы, но не дела тела, а души, чтобы в них пребывало Слово Божие.

Ложное обвинение Он опровергает вполне истинным возражением. Если, говорит, вы небрежете о заповедях Божиих ради предания человеческого, то почему считаете необходимым обличать Моих учеников за то, что они мало ценят приказания старцев ради сохранения того, что установлено от Бога?

Под почитанием в Писании разумеются не столько приветствия и исполнения обязанностей, сколько милостыня и принесение даров (Исх.20:21; Лев.20).

"Вдовиц, – говорит апостол, – почитай, истинных вдовиц» (1Тим.5:3); здесь под почтением разумеется дар. И в другом месте: «Достойно начальствующим пресвитерам должно оказывать сугубую честь, особенно тем, которые трудятся в слове и учении» (1Тим.5:17). Этим повелением нам также заповедано, чтобы волу молотящему мы не закрывали уст (Втор.25:4), и трудящийся достоин своей награды (Лк.10:7). Господь дал эту заповедь, или напоминая о слабости, или о преклонном возрасте, или о бедности родителей, чтобы сыновья почитали родителей своих, даже оказывая им помощь в необходимом для жизни. Книжники и фарисеи, желая извратить эту попечительнейшую заповедь Божию, – чтобы под именем благочестия ввести нечестие, – учили нечестивейших сыновей, что если бы кто по обету захотел Богу [истинному Отцу] посвятить то, что должно быть принесено родителям, в таком случае приношение Богу пусть будет предпочтено дару для родителей. Конечно, может быть и то, что сами родители, видя посвященное Богу и опасаясь, как бы не подпасть осуждению за святотатственное деяние, переносили бедность. Но при этом бывало так, что приношение детей, – под видом приношения в храм Божий, становилось прибытком священникам. Это нечестивейшее предание фарисеев происходило [и] из другого [или»: такового] побуждения. Многие, взяв в долг чужие деньги и не желая возвратить вверенное им, передавали [его] священникам, чтобы требуемые от них деньги были употреблены на служение в храм и на их нужды. А может быть, что изречение: «Дар, который от меня, поможет тебе» имеют в кратких словах следующее значение. Вы, говорит Он, побуждаете детей, чтобы они говорили своим родителям: «Отец, мать! Тот дар, который я намереваюсь принести Богу, я трачу на твое пропитание, и он поможет тебе», чтобы они [отец и мать], боясь взять то, что, – как им известно, – предназначено для Бога, предпочитали проводить жизнь в недостатке, чем питаться от того, что посвящено.

Слово communicat [в таком значении] свойственно только Священному Писанию и не встречается в общеупотребительном языке. Народ иудейский, хваставшийся тем, что он есть наследие Божие, нечистыми (communes – общеупотребительными) яствами называет те, которыми пользуются все люди. Например: свиное мясо, черепокожих животных, зайцев и животных, которые не имеют раздвоенных копыт, не отрыгают жвачки, а из рыб тех, которые не имеют чешуи. Посему в Деяниях апостолов и написано: «Что Бог очистил, того не почитай нечистым» (commune) (Деян.10:15). Итак общеупотребительное (commune) это есть то, что доступно остальным людям, и называется оно нечистым, как бы потому, что оно не от удела Божия. «Не то, что входит в уста, оскверняет человека: но то, что выходит из уст, оскверняет человека». Благоразумный читатель возразит и спросит: «Если входящее в уста не оскверняет человека, то почему мы не употребляем в пищу идоложертвенного?» И апостол пишет: «Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую» (1Кор.10:21). Но таким указанием нам дается знать, что хотя самая пища и всякое Божие творение само по себе чисто, тем не менее призывание идолов и демонов делает их нечистыми.

Одной [этою] речью было сокрушено все суеверие, связанное с иудейскими преданиями, вследствие которого они полагали [или: полагают], что их вера заключается во вкушении одних яств и отвержении других; а так как в писаниях церковных слово «соблазн» (scandalum) употребляется очень часто, то мы вкратце объясним, что оно значит. Слова σκώλον и scandalum мы можем выразить словами: «преткновение», препятствие, или: «обрыв» или: «толчок ноги» обо что-нибудь. Итак, когда мы говорим: «Кто соблазнит кого-либо из малейших сих» (Мф.18:6), то разумеется, что он словом или делом подал кому-нибудь повод к падению.

В Священном Писании даже и то, что кажется простым (plana), наполнено тем, что вызывает вопросы (plena sunt questionibus). "Всякое, – говорит Он, – насаждение, которое насадил не Отец Мой небесный, будет вырвано с корнем». Таким образом, будет как будто вырвано с корнем и то растение, о котором говорит апостол: «Я насадил, Аполлос оросил влагою» (1Кор.3:6). Но это недоумение разрешается тем, что у апостола следует далее: «Но возрастил Бог» (1Кор.3:6). Говорит также он и так: «Вы Божия нива, Божие строение». И в другом месте: «Мы соработники у Бога» (1Кор.3:9). А если они – сотрудники, то значит, когда насаждает Павел и орошает влагой Аполлос, вместе с этими сотрудниками насаждает и орошает Бог. Этим местом злоупотребляют те, которые признают разную природу [у людей], рассуждая так: «Если растение, которое насадил не Отец, будет с корнем вырвано, то, следовательно, насажденное Им, не может быть вырвано с корнем». Но таковые пусть услышат следующее слово Иеремии: «Я насадил тебя как благородную лозу, – самое чистое семя; как же ты превратилась у Меня в дикую отрасль чужой лозы» (Иер.2:21). Правда, Бог насадил, и никто не может искоренить Его насаждения. Но так как это насаждение производится в собственной свободе человека, то поэтому и не может никто другой вырвать его с корнем, если только сама она не изъявит на это согласия.

Это то же самое, что заповедал апостол: «Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден» (Тит.3:10–11). В этом смысле и Спаситель повелевает нечестивейших учителей предоставлять их свободе, зная, что их с трудом можно привлечь к истине и что они слепы, и увлекают слепой народ в заблуждения.

То, что было сказано ясно и вполне открывалось для слуха, апостол Петр принимает за сказанное в виде притчи и в речи, вполне понятной, ищет таинственного смысла. И получает он наставление от Господа за то, что принимает в значении иносказания вполне вразумительное наставление. Из этого мы видим, что порочен тот слушатель, который хочет или темное признавать ясным, или ясно сказанное понимать в значении сказанного прикровенно.

У еретиков и развращенных людей все евангельские места исполнены соблазнов. И вот на основании такого представления некоторые злословят, будто Господь, не сведущий в решении вопросов естественных, думает, что всякая пища направляется в желудок и потом выбрасывается вон, хотя в действительности принятая пища разливается по членам, жилам и венам до мозга костей. Поэтому многие, вследствие болезни желудка поддерживающие непрерывно рвоту, хотя тотчас же после обильного вкушения пищи и выбрасывают то, что ввели в желудок, однако бывают полными, – потому что в действительности более жидкие яства и питье при первом соприкосновении [с членами] разливаются по ним. – Но такого рода толкователи, желая показать неведение другого, обнаруживают свое собственное невежество. В самом деле, ведь даже тонкая влага и жидкая пища после своего переваривания и растворения в членах и жилах направляется в нижние части, через незаметные отверстия тела, называемые у греков πόρους, и выбрасывается в уединенное место.

Из сердца, – говорит Он, – исходят помышления злые. Таким образом, главная часть души сосредотачивается не в мозге, как учит Платон, а в сердце, как учит Христос, и потому должны подвергнуться обличению те, которые думают, что помыслы (злые) внушаются дьяволом, а не рождаются из собственной воли. Дьявол может быть только споспешником и возбудителем злых помышлений, а не творцом их. Если же он, – всегда готовый к козням, – незначительную искру наших помышлений и обращает в пламя для своего горючего вещества; однако мы не должны думать, что он проникает в тайники сердца; нет! он по состоянию нашего тела и по движениям его судит о том, что происходит внутри нас. Например, если он заметит, что мы часто засматриваемся на прекрасную женщину, то понимает, что сердце наше уязвлено стрелой любви.

Оставив книжников и фарисеев, порицавших Его, Он перешел в область городов Тира и Сидона, чтобы исцелить также тирян и сидонян. А женщина хананеянка выходит из прежних пределов, чтобы усиленными воплями получить исцеление для дочери. Обрати внимание на то, что пятнадцатой чудесно исцеляется дочь хананеянки.

Это не по гордости, свойственной фарисеям, и не вследствие превозношения, бывшего у книжников, а для того, чтобы не показаться противоречащим Своему собственному совету: «На путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите» (Мф.10:5). Он не хотел давать повода злословящим и окончательное спасение язычников отлагал ко времени после страдания и воскресения.

Это не потому, что Он не послан также и к язычникам; но потому, что Он первоначально послан к Израилю, чтобы, когда они [сыны Израиля] не примут Евангелия, обращение к язычникам было справедливым делом. И Он знаменательно говорит: «К погибшим овцам дома Израилева», чтобы мы из этого места имели возможность уразуметь другую притчу, – о заблудшей овце.

В лице женщины хананеянки представляется удивительная вера, терпение и смирение Церкви: вера, – с которой она убеждена в возможности исцеления дочери своей; терпение, – с которым она непрерывно пребывает в молитвах, хотя столько раз отвергнута; смирение, – в котором она сравнивает себя даже не с псами, а с щенками (catulis, catellis). А язычники называются псами вследствие своего идолослужения; увлекаемые кровопийством и трупами умерших, они впадают в бешенство. Заметь при этом, что хананеянка, о которой идет речь, настойчиво называет Его сначала Сыном Давида, потом Господом, и, наконец, кланяется Ему, как Богу.

Я знаю, – говорит она, – что не заслуживаю хлеба детей и не могу получить целого хлеба, как и сесть к столу вместе с отцом; но я довольствуюсь остатками, которые перепадают щенкам, чтобы через смиренное вкушение крох достигнуть величия целого хлеба. И дивные дела! Израиль некогда был [Отчим] сыном, а мы – псами; [но] вследствие различия веры порядок наименований изменяется. Относительно их впоследствии говорится: «Псы окружили меня» (Пс.21:17), и: «Берегитесь псов, берегитесь злых делателей, берегитесь обрезания» (Фил.3:2); а мы вместе с сирофиникиянкой и с кровоточивой женщиной слышим: «Велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему» и: «Дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя» (Мф.9:22).

В том месте, где латинский переводчик употребил слово «debiles» (немощных), на греческом языке стоит: κυλλούς, которое служит названием не вообще немощных, а только одного недостатка (infirmitatis); как хромым (claudus) называется тот, кто хромает на одну ногу, так и κυλλος называется тот, кто имеет одну слабую руку; у нас нет соответственного слова для него. Поэтому и в дальнейших словах евангелист указал на исцеление прочих немощных. В самом деле, в следующих словах:

Он хочет напитать тех, которых исцелил: сначала Он устраняет немощи их, чтобы затем здоровым дать пищи. Он призывает также учеников Своих и сообщает им, что Ему предстоит совершить. Это или для того, чтобы подать пример наставникам держать совет с низшими (minoribus) и учениками, или для того, чтобы они из этого разговора познали величие знамения, отвечая Ему, что в пустыне у них нет хлебов. "Мне жаль толпы, говорит Он, – «потому что она уже в течение трех дней непрерывно проводит время со Мною». Он проявляет жалость в отношении к толпе, потому что она числом «трех» дней обнаружила веру во Отца, Сына и Святого Духа; «и нечего им есть». Толпа всегда чувствует голод и нуждается в пище, если не будет насыщена Господом. «Отпустить» же «их неевшими не хочу». После великих недугов они чувствовали голод и терпеливо ожидали будущего яства. Не хочет Иисус отпустить их в голоде, чтобы они не ослабели в пути. Таким образом, тот, кто без небесного хлеба спешит достигнуть желанного местопребывания, подвергается опасности. Поэтому и Илии ангел говорит: «Встань, ешь; ибо дальняя дорога пред тобою» (3Цар.19:7).

(Μαγδαλά) – Об этом знамении мы уже говорили прежде, и было бы праздным делом повторять то же самое; потому остановимся только на том, что есть несогласного в этих двух событиях. Выше мы читаем: «Когда же настал вечер, приступили к Нему ученики Его и сказали: место здесь пустынное» (Мф.14:15) и прочее. Здесь же Сам Господь, призвав учеников, говорит: «Мне жаль толпы, потому что уже в течение трех дней она непрерывно проводит время со Мною». Там было пять хлебов и две рыбы, здесь – семь хлебов и немного рыбок, там они расположились на траве, здесь – на земле; там вкушавших было пять тысяч по количеству вкушаемых хлебов; здесь – четыре тысячи. Там из оставшихся кусков наполнили двенадцать корзин, здесь – семь. Итак, в выше изображенном знамении не Сам Господь напоминает, а ученики, потому что они еще были близки и родственны пяти чувствам [внешним] [т. е. не освободились от внешних чувств]; и напоминают они вечером с заходом солнца, при приближении ночи. Здесь же напоминает Сам Господь и говорит, что сожалеет о толпе, и объясняет причину Своего милосердия: «Потому что уже три дня она непрерывно проводит время со Мною [или: «с Ним» или: «с Собою"]; и Он не хочет отпустить народ, не вкусивший пищи, чтобы люди не ослабели в пути. Питавшихся от «семи» хлебов, т. е. от числа освященного и совершенного, было не пять тысяч, а четыре. Последнее число всегда употребляется в значении достойном похвалы. Так, и камень четырехугольный не колеблется и не является неустойчивым; по этой же причине и Евангелия признаны священными – в таком же [т. е. четверичном] количестве.