Память преподобного Софрония, затворника Печерского, в Дальних пещерах (XIII). Память священномученика Пиония, пресвитера Смирнского, и с ним пострадавших

Память священномученика Пиония, пресвитера Смирнского, и с ним пострадавших

Св. Пионий был священником Смирнской Церкви во времена Дециева гонения (250). Он был арестован в день памяти св. Поликарпа, когда в конце Божественной литургии причащал прихожан. Накануне во сне ему было явлено, что настало время исповедать веру. Язычников он принял с веревкой на шее вместе с двумя учениками – Савиной и Асклепиадом.

Толпа следовала за ними до площади. Жрец языческого храма Полемон приказал святому принести жертву богам, чтобы избежать кары. В ответ Пионий выступил с долгой и красивой защитительной речью, обращаясь одновременно и к язычникам, и к иудеям. Его уговаривали не жертвовать жизнью, но он отвечал: «Да, я знаю, что жизнь прекрасна, но мы ищем лучшей жизни! Свет прекрасен, но мы жаждем истинного света!» Савина смеялась, слушая угрозы Полемона, и тот спросил о причине ее смеха. Она отвечала: «Я смеюсь милостью Божией. Мы – христиане, а верующие убеждены, что идут к вечному счастью».

Когда секретари суда закончили допрос, все трое были отправлены в тюрьму. Им пришлось пройти сквозь толпу, в которой одни издевались над ними, другие требовали принести жертвы. Верующие стали приносить им еду, но Пионий отказался, потому что никогда не был ни у кого на иждивении и тем более не хотел этого сейчас, когда думал лишь о смерти. Их заключили в абсолютно темном каземате, и они отказались сменить его на лучший, чтобы с еще большим рвением денно и нощно предаваться пению славословий.

Через несколько дней Полемон пришел за Пионием и привел его к языческому алтарю, на котором епископ Евктемон только что принес жертву. Но Пионий остался неколебим, несмотря на издевательства и удары язычников и смехотворные попытки епископа-отступника заставить его съесть жертвенное мясо. По прибытии из Ефеса проконсула Квинтилиана – единственного, кто имел право вершить суд, – Пионий был приведен на последний допрос. Его растянули на дыбе и терзали железными щипцами. Он кричал, что никогда не принесет жертву, потому что надеется на вечную жизнь, а не на вечную смерть. Тогда его осудили на сожжение.

Он сам уверенно вышел на казнь, сам разделся, лег на столб и попросил палача прибить себя к нему. Собравшись с духом, священник промолвил: «Я спешу умереть, чтобы пораньше проснуться!» Он сосредоточился на безмолвной молитве, в то время как поднимали столб и вокруг складывали хворост. Когда огонь запылал, он открыл глаза и закричал с выражением радости на лице: «Прими мою душу, Господи, аминь!» Он испустил дух без боли, войдя узким путем в неисчерпаемый лучезарный свет Царства. Слава, заслуженная его душой, воссияла и в его теле: оно осталось неповрежденным и явилось приблизившимся христианам в блеске новой красоты.