Анафематство 6

Блаженный Павел говорит, что природа раба воспринята Словом Божиим; но поскольку восприятие предшествует единению, то блаженный Павел, различая эти понятия, называет образ раба природою воспринятою; имя рабства не имеет места в происшедшем соединении. В послании к верующим в Него, апостол говорил: «темже убо неси раб, но сын» (Гал. 4:7), и Господь ученикам: «не ктому вас глаголю рабы... вас же рекох други» (Ион. 15:15); тем более свободен от рабства первенец нашей природы, чрез которого и мы достигли дара усыновления. Итак исповедуем Бога и самый образ раба, по причине присоединения его к самому Богу; и веруем слову пророка, называющего еще младенца Еммануилом, и рожденного отрока Ангелом великого совета, Чудным, Советником, Богом крепким, Властелином, Князем мира и Отцем будущего века (Иса. 7:14, 9:6). Однако ж, проповедуя восприятие природы после соединения, пророк называет рабом того, кто произошел от семени Авраамова, и так говорит: «раб мой еси ты, Израилю, и в тебе прославлюся» (Иса. 49:3), и опять: «тако глаголет Господь, создавый мя» от чрева раба себе (Иса. 49:5), и немного спустя: «дах тя в завет рода (израилева), во свет языком, еже быти тебе во спасение, даже до последних земли» (Иса. 49:6). А то, что образовалось во чреве, то не есть Бог Слово, но образ раба. Ибо Бог Слово стал плотью не чрез превращение, но чрез восприятие плоти, одаренной разумною душою.

Таинство домостроительства Единородного с плотью здесь также не менее оградит слова сказанные нами выше, и покажет их сообразность и разумность, и это легко. Ибо единородный Сын, сущий в образе Бога Отца, равный Ему во всем, во славе и свободе, называется, по восприятии природы раба, братом тем, которые были под игом рабства, то есть, братом нам. Таким образом, как один из нас, Он отдал дидрахму требующим дани и был под законом, как человек (Мф. 17:24–27), будучи законодателем по божеству, и учил своих учеников: хотя по естеству своему был свободен, как Бог и от Бога, потому что воистину есть Сын и в образе раба по плоти. Однакож почитая, по причине истощания, образ раба как бы своею собственностью, подчинялся сборщикам податей. Таким образом, если кто скажет, что Он называется рабом по словам пророков, то оскорбляться этим никоим образом неприлично. Ибо они знали чрез откровение Святого Духа, что Слово, сущее от Бога Отца, соделавшись человеком, с одной стороны было так свободно, как Сын, и с другой стороны не отвращалось меры истощания, сообразуясь с игом нашего рабства. Так и Бога называет своим Отцем, хотя по естеству и сам собою был Бог и никоим образом не менее Отца по величию. Итак когда Несторий следующее писал о Христе: «но столько пострадавший милосердый первосвященник – не Бог, воскреситель того, кто пострадал», и Слово Божие называл Богом Христа, присовокупляя при этом: «был и младенец и Господь младенца»: то мы утверждаем, что его речи не только безобразны, но и в высшей степени нечестивы. Ибо если Слово, которое от Бога, есть Бог Христа, то, во всяком случае и без всякого сомнения, выйдут два. А как представить младенца и вместе Господа младенца. Итак не следует говорить, что Еммануил есть Бог и Господь сам Себе, коль скоро Он в одно и тоже время Бог и человек, с тех пор, как Слово Божие воплотилось и вочеловечилось. Когда же кто станет сомневаться, что божество есть нечто иное по своему естеству, и нечто другое – человечество по своему естеству? Не смотря на то, оба естества – божество и человечество составляют одного Христа по единению домостроительственному.