Святой Феодор Стратилат и мученица Ирина, с преподобной Феодосией на полях

1580–1590-е годы. Москва. Царские мастерские

1580–1590-е годы. Москва. Царские мастерские

77,6 х 64,7 × 3,0. Дерево (липа), две доски, две врезные встречные шпонки; ковчег, паволока, левкас, темпера, золочение.

Происхождение не установлено. Приобретена для музея в 2007 г. в Serafim Dritsoulas Gallery (Мюнхен, Германия). Инв. № ЧМ-212.

Раскрыта от потемневшей олифы до поступления в музей, видимо за рубежом. При снятии древнего оклада счищены до левкаса авторские фон и поля. Недочищенные участки живописи – темная запись под платом Ирины. В то же время прописан черным орнаментом и поновлен позем, бело-голубые части одежд (плат Ирины, пояс и ярко-синие отделки одежд Феодора). Повторно реставрировалась в МРИ М. М. Бушуевым (ГРМ) в 2008 г. Удалены поздние и реставрационные записи, фон тонирован под цвет авторского, по старой фотографии воспроизведена надпись.

Утрачены древний оклад, левкас до основы по нижнему краю, древний красочный слой на полях и фоне. Состояние авторской живописи в среднике очень хорошее. Остатки гвоздей, крепивших басму.

Икона представляет собой своеобразный парный портрет великомученика Феодора Стратилата и мученицы Ирины – тезоименитых святых царя Феодора Иоанновича и царицы Ирины Феодоровны Годуновой. В противоположность своему отцу Иоанну Грозному, царь Феодор Иоаннович, по свидетельству современников, обладал мягким и смиренным нравом и, возложив все государственные заботы на плечи энергичного шурина Бориса Федоровича Годунова, имел попечение не о мирском, но «токмо о душевном спасении», занимался строительством и украшением храмов, особую любовь питая к произведениям церковного искусства. Важнейшим стимулом для богоугодных дел царской четы, венчание которой состоялось в 1580 г., была тревога о наследнике престола. В течение последующих двенадцати лет, особенно после вступления Феодора на престол (1584), по приказу бездетной четы московских правителей создавались многочисленные памятники, предназначенные в качестве дорогих вкладов в знаменитые монастыри и храмы Руси «в моление» о чадородии («ради долгого времени безчадьства»). Естественно, что иконография этих произведений включала изображения небесных покровителей царя и царицы, моливших Бога о даровании наследника. По всей стране возводились многочисленные церкви и приделы в честь святых Феодора и Ирины, иконостасы которых обязательно должны были включать патрональные образы царственных ктиторов. Особенно крупные дары предназначались для Троице-Сергиева монастыря, места царского богомолья. В 1585–1586 гг. по приказу царя там проводились масштабные художественные работы, а в монастырском храме Успения был учрежден новый придел – небесных патронов Феодора и Ирины, для которого написаны соответствующие иконы.

Судя по сохранившимся от 1580–1590-х гг. памятникам, иконографическая тема тезоименитства святых царской чете была в это время достаточно распространенной, особенно среди шитых произведений, исполненных в светлице царицы Ирины Годуновой. Одним из них является местная икона шитого иконостаса 1592 г. с парным образом Феодора Стратилата и Ирины (ГРМ); другим – пелена с изображением мученицы Ирины конца XVI в. (ГРМ), предназначенная для устроенной в честь патрональной святой надвратной церкви Кирилло-Белозерского монастыря. Еще более щедрые вклады и богатые «милостыни» были разосланы Феодором Иоанновичем и Ириной Годуновой по монастырям и церквам не только Руси, но и Палестины после июня 1592 г., в честь знаменательного события – «разрешения неплодства царицы» дочерью Феодосией.

Видимо, с этим событием и связан один из этапов создания публикуемой иконы, поскольку на полях рядом с небесной покровительницей матери приписан образ преподобномученицы Феодосии (цареградской девы, память 29 мая), прямо названной здесь «девицей». Манера письма приписной фигуры заметно отличается от живописи средника, это позволяет предполагать, что время создания иконы − за несколько лет до 1592 г., когда в июне на ее полях в честь рождения долгожданной наследницы рядом с венценосной святой ее царственной матери была приписана фигурка преподобной в молитвенной позе. Изображение преподобномученицы Феодосии вряд ли могло появиться здесь после 1593 г., поскольку 7 декабря этого года царевны не стало  (если только ее тезоименитый образ не был включен именно в это время как поминальный). Замысел большой храмовой иконы, посвященной небесным патронам царственной семьи, дает возможность предполагать столичное происхождение памятника и его предназначение для одного из царских храмов, что подтверждается и безукоризненной техникой исполнения живописи, явно выдающей руку придворного иконописца.

Иконографическое решение также свидетельствует о программном характере иконы, безусловно связанной с государевым заказом. Воин и мученик Феодор Стратилат представлен чуть развернувшимся в сторону Ирины в торжественной позе, в пурпурном плаще и в полном воинском облачении, с вынутым из ножен и поднятым вверх мечом. Его импозантная фигура и даже характер одеяний повторяют московский образ великомученика Никиты, соименного одному из членов семьи Годуновых, написанный около 1586 г. и поставленный в местный ряд собора Ипатьевского монастыря дядей царицы – Дмитрием Ивановичем Годуновым. Ирина, напротив, изображена строго фронтально, в сближенных по тону золотистых одеждах, акцентирующих не столько облик святой как христианской мученицы, сколько царственное происхождение мудрой девы. Поза Ирины и жест поднятых на уровне груди рук - с крестом и открытой в знак принятия благодати ладонью - в точности повторяют образ мученицы на упомянутой ранее шитой иконе походного иконостаса 1592 г. Однако созданный мастером образ, полный спокойного достоинства и сосредоточенности, и общий облик вытянутой фигуры с маленькой головой, а также характер одеяния чрезвычайно близки к изображению мученицы на другой шитой пелене, исполненной в конце XVI в. для придельной церкви ее имени в Преображенском надвратном храме Кирилло-Белозерского монастыря. В соответствии с замыслом фигура святой девы Феодосии представлена в позе моленного предстояния, развернутой в сторону небесных патронов родителей.

В иконе проявились характерные для искусства годуновского периода, особенно для 1580-х гг., стилистические особенности: патетическая выразительность образов, монументальность удлиненных фигур с небольшими головами и руками, мелкие черты мягко трактованных ликов, плотное, словно эмалевое, письмо и тщательная проработка всех деталей. Ювелирная отточенность каждой складки, штриха, золотого ассиста, особенно заметная на фоне типичного для годуновского времени плотного темно-зеленого фона, подразумевающего драгоценный оклад, напоминает о принципах строгановского письма, зарождающегося как раз в эти годы. Цвет фона, характер цветных, резких по тону моделировок на одеждах, тип ликов и особенно техника исполнения иконы также имеют многочисленные аналоги в искусстве этого времени. Памятник близок ко многим заказным годуновским иконам, вложенным около 1586 г. в Троицкий собор Ипатьевского монастыря, например к запрестольному образу, что не исключает возможности связывать его с этим или сходным комплексом. Особую значимость публикуемому произведению придает тот факт, что это единственный дошедший до нас иконный образ тезоименитых царской чете святых Феодора Стратилата и мученицы Ирины. Его выдающееся место в искусстве годуновской эпохи подчеркивает и редкая для древних икон прекрасная сохранность живописи.

Опубл.: Музей русской иконы. Восточнохристианское искусство от истоков до наших дней. Каталог собрания. Том. I: Памятники античного, раннехристианского, византийского и древнерусского искусства III–XVII веков / Под ред. И. А. Шалиной. М., 2010. Кат. № 35. С. 206–209 (текст И.А. Шалиной).

Икона хранится в Музее Русской иконы.

Прочитать подробнее об этой иконе можно на странице музея.