Проповедь 418 года (под ном. 6).

Указав на приближение Св. Праздника Пасхи и на обязанность, возлагаемую им на верующих – мужественно и радостно прославить Господа, облагодетельствовавшего род человеческий, уничтожившего позорнейшее иго греха и проч., прославить добродетелями и доброславными подвигамн, – проповедник стремится выполнить и свой долг по отношению к Празднику, – долг церковной проповеди, и намечает предмет или тему её словами Псалмопевца (Пс. 118:126: время сотворити Господеви) и честнейшим образом словами пророка Исаии (27, 5): сотворим мир Ему, сотворим проходящии. Раскрытие смысла и значения этих слов, т. е. какого свойства и где должен быть этот мир и проч., и составляет дальнейшее развитие проповеди. – а, р. 500.

В членах нашего тела, говорит Кирилл словами ап. Павла (Мал. 7:24), врожден закон, воюющий против хотений духа, противоборствующий наилучшим нашим стремлениям, влекущий нас ко греху. Посему, доколе сей закон владеет нами, он делает нас враждебнейшими Богу, задерживает мир правых. Но будучи подавлен и обессилен стремлениями духа и благочестия, он высвобождает нам быстрый путь любви к Богу и мира с Ним . Посему пусть стремлениями к добру будет умерщвлен закон плоти, т. е. блуд, нечистота, страсть, похоть злая и пр. (Колл. 3, 5), пусть обратится он в бегство, и пусть владычествует над нами закон Бога. В противном случае, т. е. поддавшись плотским вожделениям, мы уподобимся виноградникам без ограды и сторожей, сделаемся доступною для похотей пищею. Средством для обуздания сего врага (закона плоти) служит пост, матерь святости, и суровое порабощение тела. Помощником нашим при этом будет сам Бог . Тогда то мы и сотворим достохвальный мир с Богом . β. р. 501 – 504

Но ещё более необходим сей мир с Богом для того множества людей, которые только что пустили ростки в садах (вертограде) Церкви и потому, как в орошающем источнике, нуждаются в искусстве учителей (церковных ). Это и суть те «приходящие“, О которых говорит Исаия, т. е. притекающие в Церковь Христову из язычников, из заблуждения к истинному боговедению и вообще к добродетели и образу жизни, приличному для человека, человека разумею (говорит Кирилл ) разумного, созданного по образу Творца. – Между тем язычники, одержимые диаволом и объюродевшие от идольских наваждений, воздают божеское почитание дереву и камню (Иер. 2:27), и только по телесному виду могут быть причислены к разумным животным, по поступкам же своим они безрассуднее неразумных . Так характеризует их Сам Всевышний Бог и Господь (Притч. 15:10). И что в самом деле может быть бессмысленнее почитания дерева и камня за Бога? ϒ, р. 504 – 505.

От этой грубой Формы языческого богопочитания и миросозерцания проповедник переходит далее к более высшим (философским ) формам идолопоклонства, имеющим предметом богопочитания высшие из тварей. С этой целью он сильно обличает философов и астрономов, благоговеющих пред небесным сводом, объемлющим подсолнечную, и занимающихся звездочетством и измерениями течений солнца и луны. за начала всего сущего они выдают четыре стихии: огонь, воду, воздух и землю. но вместо того, чтобы от красоты сих творений дойти до подателя сей красоты – Бога, они полное и всецелое поклонение воздают творениям . они уподобляются людям, которые, увидав прекрасно устроенный дом или корабль, расточают свои удивления и похвалы но художнику и архитектору дома и корабля, а самим устроенным вещам, быв неспособны подняться мыслию выше видимого... Такова безрассудная премудрость мира сего, которая есть буйство у Бога (1 Кор. 3:19). Они включают в число богов даже таких, которые не имеют человеческого вида, приписывая им члены свиньи и собаки. – δ’, р. 505 – 508.

Глубока тьма невежества, покрывающая греков, продолжает Кирилл . Они лишают человека самого лучшего его свойства, не признают и не хотят признать его свободным существом, чтобы мерзость поступков каждого приписать не собственной его воле, а постороннему давлению. По мнению их, жизнью каждого человека распоряжаются какие-то «судьба“, «рождение“, назначающие одним те прелести жизни, к которым бы всякий по праву хотел стремиться, а другим то, от чего отвернулся бы всякий. «Итак, ничего человек не делает и ни к чему даже не стремится по собственному изволению, не одарен никакой – ни хорошею, ни дурною – способностью к деятельности, напротив, направляется к тому или другому, будучи связан как бы узами какими, или цепями необходимости; – и таким образом ничем не отличается от бессловесных животных тот, кто получил власть над всем “. Имеющие такие мнения, говорит проповедник, похожи на того, кто, поставив на колесницу кучера и от- дав ее ему в полное его распоряжение, поручил бы в то же время управление конями другому человеку. Можно ли же было бы требовать от того, кто лишен был свободы действий (т. е. кучер ), ответа за то, что зависит от свободной воли делающего, например, если б он свалился с колесницы? Но чтобы сильнее обличить нелепость такого Фатализма, Кирилл обращается к источнику, авторитетному для греков, именно к мифологии и оттуда заимствует примеры, противоречащие Фаталистическим взглядам. В греческих книгах упоминается о мучениях Тантала, Тития, Иксиона и Сизифа, и утверждается, что все они терпят должное возмездие за свои преступления: Тантал и Титий за невоздержность, Иксион и Сизиф по обвинению в разнообразных преступлениях . Описав образ мучения каждого из этих лиц, Кирилл рассуждает: и так, если мы допустим теперь с фаталистами, что человек и все вообще зависят от судьбы, то значит уже, что те проступки, за которые наказаны Тантал и к°, принадлежат не им, но «судьбе”, приведшей их к этим преступлениям, а в таком случае весь позор и вечное мучение должно лежать на «судьбе“ и «рождении“; Тантал же и к° должны быть освобождены от них, но если Тантал с сотоварищами наказываются справедливо, то в таком случае должно уже освободить человека от «необходимости“ исключить влияние «судьбы“ для того, чтобы Тантал и к° явились виновными. «Ибо если у нас, иронизирует над греками автор, считается весьма далеким от законов справедливости, когда наказывается не тот, кто согрешил, а вместо него невинный, то кто же не согласится, что нет никого на свете несчастнее греческих богов? И эти правители и судии всего, компетенции которых вверено все правосудие мира, не могут произнести суда по правде?!! Не гораздо ли лучше их наши судьи, которые о каждом судят соответственно делам его; известных безупречною жизнью награждают почестями, запятнанных же преступлениями клеймят презрением и наказывают соответственно величине проступка каждого? Так, по крайней мере, думают об этом твои и избраннейшие мужи, любезный. Но выслушай, что сказано и нашими мудрецами: неразумие мужа погубляет пути его, а Бога виновна творит в сердце своем (Притч. 19:3)... Итак, сам человек ответствен за свои проступки, сам так или иначе распоряжается обстоятельствами и своими действиями, а не судьба и рождение“. – δ᾿, р. 508 – 512.

Настоящий виновник такого пагубного мировоззрения есть злоначальник диавол, совративший человека, захвативший его в рабство себе и заглушивши в нем свободную природу. Сие последнее ослепление сделано им над человеком из коварного рассчета – удержать навсегда человека в рабстве греха и под своею тиранией: ибо человеку врождено свободное стремление к лучшему, а с ним и возможность возврата к лучшему состоянию. По сему диавол и обольщает человека: «не вы сами, говорит он, бываете причиною невозможности делать лучшее, да и Бог не положит в вашей возможности такого смысла; Он поставил вас под ярмо необходимости». Но ясно, что человек, возлагая исход своих действий на «судьбу“ и утверждая, что все зависит от неизбежной силы «рождения“, будет рассчитывать и надеяться, что не понесет никакого наказания, какими бы грехами ни окутал себя“. Итак, пусть слышат обольщенные сим, говорит Кирилл в заключение обличений своих против язычников, что сказано нами еще в начале: сотворим мир с Богом ; да умолкнет вражда, да прекратится битва и война. Прострем к Спасителю руки и верою испросим у Него мир!“. – е’, р. 512 – 13.

С таковым же воззванием, по духу любви, проповедник обращается и к иудеям, противополагающим вере Христовой верование от «тени”, “образа“и “буквы“. Когда отделишь ты ум свой от тени закона, спрашивает Кирилл иудея? Какое время покажет нам тебя более здравомыслящим? Когда представишь ты Царю всяческих Богу служение в духе? Сидя над буквой Писания, ты впал в отупение. Посему побеседуем немного о том, что в особенности у тебя почитается, и ты «поймешь отсюда, что ты коснеешь в заблуждении уже долгие времена“. ς – р. 513 – 16.

Из трех особенно важных для еврея отправлений ветхозаветного культа (обрезания, субботы и заклания жертв ) Св. Кирилл останавливается прежде всего на обрезании по плоти. По его мнению «подвергать обрезанию срамныя части тела, которые природа употребляет для рождения, было бы достойно смеха, если бы только в этом самом действии (обрезания) не заключалось довлеющего основания. Именно рассматриваемое само по себе, обрезание справедливо заставляло бы обвинять искусство Создателя, обременившего человеческое тело некоторыми лишними прибавками, чего не замечается между тем в организации даже животных. Посему не уже ли Бог, создав человека по образу своему, определил явиться ему постыднейшим среди бессловесных, если у последних ничего, а в нем есть нечто неисправное? Значит нужно заключить, что обрезанием обозначалось нечто благое и прекрасное. – ζ, р. 516–517.

Есть, говорит проповедник, в нас ум, начало, движущее ко всему прекрасному и добродетельному. Но над ним тяготеет забвение – пища всякой нечистоты. Оно затмевает в нас сознание долга стремиться к наилучшей деятельности, обращает нашу мысль к земному, вместо духовного. Посему, как вода нужна для потушения огня, так необходима бывает память о добре для уничтожения бедствий, проистекающих от забвения. И вот доколе ум человека омрачен злом забвения и не может обнаружиться в добре (хотя от природы и способен производить прекрасное), – дотоле человек считается у Бога нечистым и позорным. Но поборов забвение и пересекши происходящее от него зло, мы очищаем свой ум от порочности, и преобразившись в невинвое младенчество, предстаем с дерзновением к Богу. «При этом, говорит Кирилл, не сами мы приведем себя, как и новорожденный младенец не сам себя приносит Богу. Но приведет нас к Нему Христос, возродивший нас чрез веру, и представит на 8 день, т. е. после субботствования по закону, ибо это есть время явления нашего Спасителя. По сей то причине и 8 день называется у нас Господним, как навсегда заключивший время закона и открывший для нас начало Господних времен, в которые все стало новым . – Так должны мы понимать смысл плотского обрезания, совершаемого на 8 день по рождении, после поставления новорожденного пред лицом Божиим . Такой смысл обрезанию придает ап. Павел (Римл. 2, 28, 29; Филип .3, 2, 3), понимая под ним «обрезание в духе“, «обрезание сердца от страстей». Итак, гордиться обрезанием плоти, если мыслится только это одно, было бы нелепостью, но если оно (плотское обрезание) предносит собою образ обрезания в духе и означает очищение сердца, то справедливо может быть названо прекраснейшим символом . Так понимали обрезание и пророки, когда говорили (Иерем. 4, 3 – 4): «обрежитеся Богу, и обрежите жестокосердие ваше, мужие иудины». Так что, отсюда, хотя кто и обрежет себя по плоти, он не делает этим обрезания для Бога; но принявший путем евангельской проповеди обрезание в духе обрезывается, очевидно, Самому Господу. Так учит Павел (1 Кор. 7:19; Римл. 2, 25 – 27). – И другой смысл имеет обрезание, именно, как печать веры, «яже в необрезании“, данная праотцу Аврааму, «яко быти ему отцем многих народов “. После уверования, еще до обрезания и оправдания Авраама от веры, обрезание и стало для него печатью сего обстоятельства. ή, р. 517 – 521.

Затем автор передает постановление закона о субботе, что в этот день должно оставить работы и телесные труды, не выходить из Иерусалима и не отправляться в далекий путь; пищу для вкушения приготовлять не в этот день, а накануне; не перевозить тяжестей и не обременять себя ношей. – Подтвердив эти постановления о покое субботы словами пророка Иеремии, Св. Кирилл замечает: «если всякий благоразумный человек согласится с тем, что тук Писания покрыт таинственным смыслом, то пусть таковой и доискивается сего созерцаемого смысла“. В противном случае он уподобится книжникам, которых обличал Спаситель (Мф. 23:13). θ – р. 521 – 524.

Действительно, покой субботы, если не придавать ему аллегорического смысла, является чем -то незаконосообразным и нелепым . Почему только человек, а не всякая другая тварь, стеснен законом покоя субботнего? Так солнц е безостановочно совершает свое обычно е течение; земля с её разнообразными растениями и злаками не делается бесплодной ради субботы. Источники не перестают в субботу доставлять питательную влагу... Все, одним словом, непрерывно совершается по законам движения и жизни, положенным Создателем . Почему же такая остановка деятельности для человека? Скажешь – для богопочитания? Но почему же Бог в таком случае не для всех установил этот закон ? И почему в этот день запрещены действия, совершенно невинные в другое время, как например: ношение тяжестей, приготовление пищи и проч., – запрещены даже под угрозой смерти? Ведь между запрещенным в субботу нет ни одного такого действия, которое влекло бы за собою обвинение в грехе, если бы совершалось в другое время? То, чего следует избегать, как греха, влекущего за собой наказание («не убий, не прелюбы сотвориши» и др.), запрещено и во всякое другое время, а не в одну субботу. Ясно, следовательно, что запрещаемое законом покоя субботнего само по себе не содержит в себе никакого греха, и следовательно не само по себе запрещено, но потому, что оно служит образом чего-то другого. – ί, р. 524 – 25.

Таких причин две. «Первая та, что чрез покой субботний израильтянам внушалась мысль о Божестве и предлагалось средство познать художническую и всезиждительную Природу, т. е. Бога, чтобы они не рабствовали, в своем неведении, пред видимыми стихиями“. Поводом к установлению так его закона было рабство еврея в Египте, истершее из их памяти и отеческие и национальные предания и познание истинного Бога, и вместо того вовлекшее их в идолопоклонство, – в служение солнцу, небу и земле, луне и звездам . Посему Бог, изводя их из Египта в землю обетования, потребовал, чтобы они безусловно освободили себя от бремени (чрез «покой субботы“) египетского заблуждения, т. е. от поклонения солнцу и другим тварям Но чтобы они не по приказанию только Бога признавали тварность неба, солнца, луны и звезд, (т. е. своих прежних богов ), Бог повелевает им (евреям ) сообразоваться с Создателем, т. е. чтобы, покоясь в день субботний, они понимали причину сего праздника, и подражая покою почившего от дел Творца, тем самым молча исповедовали, что все создано, что един есть Творец и Создатель всего. – “По другому основанию“ покой субботний и прекращение дел означают имеющее быть отдохновение святых на небе по окончании времени, когда они, освободившись от трудов и отерев пот своих подвигов, вступив в вышний град – небесный Иерусалим, в покое и блаженстве будут проводить там все время. Они будут питать свои души теми радостями настоящей жизни, которуя они откладывали здесь ко дню спасения, – это и есть пища субботы. Запрещение же обременять себя ношами и грузами в субботу означает, что после восстания из мертвых, по закону субботы вышнего града, уже не приразится к нам никакая тяжесть греха, уже не совратит нас более в беззаконие лука- вый обольститель. В параллель же пребывания в субботу внутри врат Иерусалима и праведники вышнего града, вступив в лики святых и в члены церкви первородных, уж е никогда не выйдут из блаженного покоя, но останутся там навсегда. – А что действительно, продолжает Кирилл, суббота означает имеющее быть для святых успокоение, это подтверждает Павел (Евр. 4, 1 – 2), разумеющий под “покоем“ отнюдь не вступление израильтян в землю обетования при Иисусе Навине, а будущее блаженство праведников (Евр. 4, 8 – 9; 10 – 11). «Внемли же и пойми, иудей, о чем говорит здесь воспитанный у ног Гамалиила, обладавший всецелым ведением закона, еврей от еврей и Фарисей по закону“, заключает Кирилл . – ία᾿, р. 525 – 529.

При таком всеобщем заблуждении греков и иудеев, Господь всяческих уже не мог довольствоваться своими служителями и рабами к совершению нашего спасения, но противопоставил Себя самого поработившему нас диаволу, сделался человеком, прияв рождение от святой Девы, и своим учением и делами освобождает от греха наше естество. Но не дремал в своем бешенстве диавол . Он внушает преступнейшим иудеям мысль предать смерти самую Жизнь и Подателя жизни. Однако ошибся в своем расчете. Спаситель, вкусив смерть, связал неразрешимыми узами дерзкого тирана, как дикого зверя, и освободил пленников ада. Воскресши на третий день и повелев своим ученикам научить все народы и привести их к спасительному крещению (Мф. 28:19), Он возшел на небо и представил Себя Отцу как бы неким начатком от нас, – В виду сего проповедник предлагает нравственные увещания к пасомым с перечнем добродетелей, которыми они должны украситься в виду наступающего Праздника, время которого далее и определяется. – ίβ᾿, р. 529 – 533.